Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон Страница 38

Мэтт при этом смотрел на мою руку, будто она была иллюстрацией к его словам.

— Есть какой-то крайний срок, до которого это все надо проделать? — спросила я.

— Чем быстрее, тем лучше — при такой скорости заживления, — ответил он, снова трогая рану.

— Если можно, перестаньте в нее тыкать.

Он слегка вздрогнул:

— Прошу прощения. После того семинара я такую рану вижу впервые.

— Мэтт здорово изучил теорию, — сказала его напарница.

Я на нее посмотрела и кивнула:

— Теперь у меня обычно раны заживают без шрамов.

— От этой останется, — возразила она.

Я посмотрела на рану и поверила им, но не знала, почему так происходит. Подумавши, я поняла, что я впитала в себя гнев, когда навещала красных тигров, но ardeur остался неутоленным. Съеденный гнев снял остроту голода, но не насытил его. Раны заживали как у нормального, и это объясняло, почему вообще корень дерева меня так сильно ранил, и почему шрамы. Я теперь могу дольше выжидать между кормлениями, могу контролировать ardeur, но за это надо платить свою цену. У меня раны заживают быстрее, чем у обычного человека, но не так хорошо, как могли бы. На охоте за «Арлекином» это не плюс.

Блин.

Я попыталась себе представить, что сказал бы Рейборн, если бы я действительно взяла себе «освобождение по болезни». Даже мысль об этом была невыносима. Я тут на секс не могу сделать паузу, пока мы не закончим эту охоту в лесу. Хрен мне, а не секс. То есть как раз отсутствие хрена. Черт возьми, мне уже надоело, что меня наказывают за воздержание. Как стандартный ход из фильма ужасов, только с ног на голову поставленный: выживают шлюхи, девственницы гибнут.

Все это мне не объяснить ребятам со «скорой», да и вообще никому, кроме Эдуарда. Когда-то ardeur всегда охватывал меня целиком и заставлял его удовлетворять, но я научилась им владеть и откладывать на потом. И вот ядовитая лиловость руки и краснота раны показали мне сейчас, во что это обходится. Глядя на рану сейчас, я поняла, что привыкала к быстрому заживлению и к тому, что ранить меня стало труднее. Попыталась вспомнить, когда в последний раз поранилась случайно, и не вспомнила. У меня свело желудок, но не от голода, а от страха. Если такую рану мог оставить корень дерева, так что же может со мной сделать клинок или пуля?

Блин.

— Как вы? — спросила меня медик Джулия.

— Нормально.

— Вам действительно нужно сейчас в больницу, чтобы доктор открыл рану и зашил как надо.

— Знаю.

Она свела брови:

— И все равно не поедете?

В голосе слышалось недовольное неодобрение, и я ее могла понять.

— Не могу отпустить их в лес одних.

— Знаете, вот эти маршалы отлично справляются, когда вас нет в городе. Охотятся на вампиров и прочих чудовищ, и делают это хорошо. Пусть они занимаются своим делом, а мы займемся своим и доставим вас в больницу.

Мэтт потянул за края раны.

— Прекратите! — сказала я.

— Простите. Это как в замедленной съемке когда видишь, как цветы распускаются. Ей-богу, прямо на глазах срастаются края. Это потрясающе.

Джулия толкнула его в плечо — очевидно, сильнее, чем казалось, потому что он ойкнул.

— Это живой пациент, Мэтт, а не кадавр на секционном столе.

Он заморгал, глядя на меня, потом смутился.

— Прошу прощения. Я просто…

— Ничего страшного. Вы только меня замотайте до конца охоты.

— Полный идиотизм, — сказала Джулия.

— Полный — у маршала Ньюмэна. До сих пор кровь идет.

— Так и будет кровить, пока не свалится, ответила она с явным отвращением в голосе.

— Наверное. Я хоть не мешаю вам меня перевязать.

— К концу охоты рана у вас закроется. Кровопотеря уже остановлена.

— Тогда просто забинтуйте ее, чтобы я раной ни за что не цепляла.

Она нахмурилась, но достала марлю и начала бинтовать.

— Смотрите, чтобы в рану бинт не попал, — попросила я.

Она подняла глаза:

— Я свое дело знаю.

— Я же не говорю, что это не так. Просто при такой скорости рана может зарасти вокруг марли.

Они оба на меня посмотрели:

— В смысле, ткани смыкаются и срастаются, а бинт остается внутри? — спросил Мэтт.

— Я такое видала.

— С вами было?

— Нет, с одним моим другом. Он вервольф.

В глазах Мэтта зажегся лихорадочный интерес. Почти заметно было, как под самой поверхностью булькают, закипая, вопросы.

— Все, забинтовали. Распишитесь здесь, что вам предложили поехать в больницу на случай осложнений с вашей рукой. Которые наверняка будут.

Я подписалась и выпрыгнула из машины «скорой».

— Извините, что от меня такие хлопоты.

— Когда тот длинный в лесу свалится, постарайтесь там, чтобы его не съели, — сказала Джулия.

— Постараюсь, — пообещала я, зная, что так и сделаю, но поскольку рука дико болела от быстрого заживления раны, понимала, что носом землю рыть не буду. Ньюмэн позволил Рейборну отговорить себя от перевязки. Я тоже была когда-то желторотой, но не настолько. Может, тут мужские игры, и я никогда не понимала такого уровня идиотизма, или у меня непонимание — чисто женская черта. Рука начала подергиваться — срастающиеся мышцы дрались друг с другом. Такого со мной не случалось после самого первого попадания ликантропии в кровь. Блин, может, Ньюмэн и не единственный дурак в этом коллективе.

Постараюсь сделать так, чтобы его не сожрали.

Блин.

Ньюмэн таки вырубился, но я проследила, чтобы его не съели. Когда он рухнул, мы были глубоко в лесу, и вел он себя очень неплохо. Я осталась с ним среди колышимых ветром деревьев, а остальные полицейские шли длинной поисковой цепью, но я видела, как они растянулись вдоль дороги, и была уверена, что никаких монстров тут не найти. Арлекины сбежали. Либо они, стараясь сохранить свое существование в тайне, избегали такого большого количества полицейских, либо они не ожидали, что у Эдуарда найдется при себе ракета, и теперь отступили, чтобы пересмотреть свои планы. Я думаю, что они недооценили нас обоих — да черт побери, нас всех.

Я посмотрела на лежащего Ньюмэна. Детектив Лоренцо пиджаком зажимал его рану, стараясь уменьшить кровотечение, а куртку надел, чтобы видна была надпись «Полиция», а еще потому что холодно. У меня пальцы от холода онемели. «Холодная летняя ночь» — разве это не оксюморон?

Детектив Джейн Ставрос, напарница Лоренцо, вместе со мной охраняла этих двоих — потерявшего сознания и склонившегося над ним.