Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон Страница 39

Полицейская ветровка болталась на тощей Ставрос колоколом. Из-под ветровки выглядывал черный брючный костюм, дешевый и слишком на нее большой. Роста она была не меньше пяти футов десяти дюймов в удобных и уродливых черных туфлях. Будь она одета получше, я бы приняла ее за профессиональную модель, но для своего сложения она слишком уж была худа, так что выглядела голодающей, и все выпуклости тела съела диета — женщина выглядела как мужчина. Прямые темно-каштановые волосы убраны в хвост на затылке. Некоторые женщины на этой работе стараются одеваться, как мужчины, чтобы быть своими, не показывать, что они женщины. Я не встречала женщин, достаточно долго прослуживших, чтобы заработать значок детектива, и продолжающих придерживаться такой крайности. Может, она только что произведена в детективы, а это возвращает иногда к старым проблемам. Но она не только была одета в мужские шмотки — она была одета неаккуратно, будто ее резко разбудили и она впопыхах надела чужое. Все на ней сидело неправильно, будто и кожа на ней не своя.

Но пистолет она держала так, что сомнений в ее квалификации не возникало, и она всматривалась в темноту за спиной напарника. Ничего она не сделала такого, что ухудшило бы мое о ней мнение, разве что слишком уж старалась вести себя по-мужски, но кто я такая, чтобы ее за это судить? Однако она создавала впечатление голодающей, которой никогда не доставалось вдоволь. Вдоволь любви, вдоволь еды, ничего, что стоит получать на этом свете. Темным облаком висел вокруг нее ореол тяжелой усталости, изможденности. Интересное сочетание пресыщенности жизнью, которая бывает у копов с десятилетним стажем, и нервозности, которая к этому времени обычно уже проходит. Будто она все уже видела, и это не наскучило ей, а испугало.

Эдуард ушел вперед вместе с цепью, желая, чтобы кто-то из нас двоих там был, а у меня рука была не очень мной довольна. Правая, стрелковая, она дергалась от сверхбыстрого заживления, и стрелять во что бы то ни было не могла. Именно на такой случай я и отрабатывала стрельбу левой. Получалось далеко не так хорошо, как правой, но лучше, чем у среднего стрелка, и этого должно было хватить — все равно ничего другого нет. Я уже забыла, как это больно — когда мускулы дерутся друг с другом, будто в руке идет междоусобная война. Небольшой секс мог бы это предотвратить, но я была упряма, и вмешался еще красный тигр — арлекин, однако нечего было откладывать питание со дня на день. Это было глупо, но после Сиэтла никого не было, чтобы напитать ardeur. Ну, о'кей: никого, с кем бы я хотела это сделать. Вот я и расплачивалась за свое правило: без незнакомых. Рука так дергалась, что даже не помогала держать «МП-5» на изготовку.

— Что у тебя с рукой? — спросила Ставрос.

— Заживает быстрее, чем мышцы могут выдержать.

Она посмотрела на меня недоверчиво — в предрассветной бледности я сумела разглядеть выражение лица.

— Тебе больнее, чем ты показываешь, Блейк, — сказал Лоренцо.

Я пожала плечами, стараясь дышать сквозь боль в охваченной войной руке.

Из леса тяжелым шагом вышел Рейборн:

— Блейк, их здесь нет.

— Похоже на то.

Он закинул винтовку на плечо, ствол смотрел в небо.

— Такое подергивание означает повреждение нервов. Когда Ньюмэна повезут в больницу, вам надо будет ехать с ними.

— Вы запугали Ньюмэна так, что он рухнул от потери крови, а меня отсылаете в больницу? С чего бы это? Чтобы потом сказать: «Да ну, слабачка. Девчонка»?

В холодном свете восхода я смотрела в лицо Рейборна и не могла прочитать, что на нем написано. Он смотрел на мою руку, а она дергалась в танце мышц. От боли отключались мозги, и только гордость помогала мне удержаться от тихих стонов. Или громких воплей.

— Я не знал, что вы так серьезно ранены, Блейк.

— Вы не спрашивали.

— «Скорая» будет с минуты на минуту, езжайте с Ньюмэном в больницу; Никто о вас не будет думать хуже.

— Я вам говорила уже, Рейборн: что вы обо мне думаете, меня не интересует.

Вот теперь выражение лица было видно: рассерженное.

— Вам всегда нужно взять верх? Ни на дюйм не уступить?

— Умение уступать в списке ее сильных сторон не числится.

Это сказал из-за спины Рейборна подошедший Эдуард. Рейборн сдвинулся так, чтобы видеть нас всех.

— Ей проще было бы с людьми ладить, будь она хоть немного уступчивей.

Эдуард кивнул, улыбаясь улыбкой Теда, сдвинув пальцем шляпу со лба на затылок. Ствол «П-90» смотрел в землю.

— Проще. Но будь она уступчивей, сейчас бы орала как недорезанная от боли, вместо того чтобы смотреть в лес, выполняя свою работу.

Рейборн на секунду задумался, потом тряхнул головой.

— Упрямые вы черти — охотники прежних времен.

Я улыбнулась этим словам. Можно подумать, он уже лет двадцать со мной имеет дело, но — да. Я — охотник прежних времен.

Тут мышцы попытались у меня в руке сжаться в кулак и вырваться наружу. От боли бросило в холодный пот.

— Ты побледнела, — сказала Ставрос.

Я кивнула молча — не доверяя собственному голосу.

К нам шли медики со «скорой», Мэтт и Джулия, боком таща носилки через лес. Очевидно, им пришлось нас всех ждать. Я вообще-то думала, что они сменятся или как-то там.

— Лес мы обыскали, их там нет, — сказал Эдуард.

— Скажи своей напарнице, чтобы ехала в больницу, — предложил Рейборн.

Эдуард снова улыбнулся улыбкой Теда и только покачал головой:

— Я отвезу Аниту в любое место, куда она позволит себя отвезти, но вряд ли в этот список войдет больница.

— Бывает упорство, бывает глупое упрямство, — Сказал Рейборн. — Но это твоя напарница.

И он пошел прочь — очевидно, слишком возмущенный нами и не желая торчать здесь и смотреть, кто поехал в больницу, а кто нет.

Ставрос смотрела на меня, уставив ствол в бледнеющее небо.

— Слишком быстрое заживление вызывает боль? Я думала, что если у тебя ликантропия, оно просто заживает, и все.

— Бывает, — ответила я сдавленным от напряжения голосом, — но иногда получается вот так.

— А заживление стоит того, чтобы это терпеть?

— Ага, — кивнула я.

Медики подошли к нам. Мы с Эдуардом проводили Ньюмэна к машине. Эдуард еще поговорил со мной насчет руки и подергивания мышц.

— Если бы ты была человеком, то при таких шрамах я бы забеспокоился начет потери подвижности.

— Мне такое говорили про левую руку и рубцовую ткань на сгибе. Но пока я регулярно работаю с тяжестями, все в порядке.

Он наступил на бревно — не стал перешагивать. Когда много времени проводишь в лесу, вырабатывается привычка так делать — на случай змей. Машинально.