Черная богиня - Константин Вронский Страница 38

Мальчик задумчиво посмотрел на Холодова. Его огромные голубые глаза затопила печаль. Потом он молча прижался к плечу Алексея и обвил руками своего большого друга.

— Знаешь, я хочу, чтобы твою девушку освободили, — наконец решительно произнес он. Его голосок изменился… теперь в нем звучали жесткие, холодные нотки. — Я так хочу!

— Думаю, наше с тобой «хочу» или «не хочу» никого здесь не интересует. Мы боремся со страстью, уничтожавшей целые народы! К счастью, ты в этом еще ничего не понимаешь!

— Я поговорю с мамой!

— И впервые в жизни увидишь, что мама не послушается тебя.

— Она должна послушаться! Я — сын Солнца!

— В первую очередь ты всего лишь маленький мальчик и ее сын, Мин-Ра.

Им не дали договорить. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Домбоно. Два санитара вкатили простую деревянную кровать и поставили к окну. Еще два санитара втащили огромный глиняный чан на ножках. От чана шел приятный сладковатый запах. Умывальник по-меройски.

— Ну, теперь вы довольны? — с издевкой спросил Домбоно. — И когда будет операция?

— Завтра мы обо всем с вами поговорим. Больше всего меня беспокоит наркоз.

— Не вижу никакого повода для беспокойства.

— Знаю. Павел рассказывал мне о чудесном соке. Он-то меня и волнует. Сколько времени этот сок действует?

— Сколько угодно… хоть целую вечность… — с непроницаемым видом ответил Домбоно.

— Вот вечности я, честно говоря, и опасаюсь! С другой стороны, меня успокаивает то, что за наркоз именно вы отвечаете перед царицей головой. А то я не хотел бы работать с эфиром. Придется положиться на ваш божественный сок.

— Можете положиться! — Домбоно покосился на Мин-Ра, сидевшего рядом с Холодовым без золотой пелены. — С другими врачами знакомиться будете?

— Тоже завтра. И сразу же начну с самого рутинного обследования мальчика. Давление, сердце, частота пульса…

— Да ни к чему нам все это, — гордо отмахнулся Домбоно. — Ваша современная медицина все только усложняет. Если у нас у больного сердце бьется неправильно, мы просто смотрим ему в глаза… и его сердце вновь бьется нормально.

«Загадочные магические силы, о которых мне уже рассказывал Савельев, — даже напрягся Холодов. — У них есть то, что мы привыкли называть паранормальными способностями. Телепатическая дуга, пробегающая от врача к пациенту… М-да, необъяснимо, но на слуху даже у нас, ни во что не верующих».

— А как же вы с инфарктниками обходитесь? — насмешливо спросил он.

— Вообще никак! Умирает такой пациент, что ж поделать.

— И это вы называете медициной?! — Холодов шлепнул мальчика по руке. Принц Мин-Ра хихикнул. Его голубые глазенки сияли. — Нет уж, мы лучше по-моему лечить будем, Домбоно!

— Конечно. Ведь от вас зависит жизнь сына Солнца.

— Вы уже говорили об этом, — Холодов поднялся с кровати. — Кстати, где Вероника?

— С ней все в порядке.

— Это мне понятно. Но где она сейчас находится?

— Ваши друзья — наши гости. Их поселили в храме.

— Я бы хотел поговорить с моей невестой.

— Такое может разрешить только богиня.

— Ну, так передайте вашей богине мои пожелания. А еще скажите, что я требую, чтобы мою невесту поселили здесь, в соседней палате.

— Здесь больница, милейший, а не дом свиданий, — зло хмыкнул Домбоно.

— Моя невеста может помогать мне здесь по уходу за больным, — улыбнулся Холодов. — У нас этому даже археологов учат. Как-никак наша медицина без жрецов обходится. Вероника нужна мне здесь. Я буду только рад, если она поможет мне в послеоперационном уходе за мальчиком.

Домбоно, не удостоив Алексея ответом, вышел из палаты.

— Он в ярости, — сказал Мин-Ра, когда дверь с шумом захлопнулась за верховным жрецом. — Как же, как же, он ведь здесь величайший врач в истории Мерое. А ты его обижаешь…

И принц залился веселым смехом.

— Просто мне нужна определенность, мой мальчик. Когда все закончится, я постараюсь все объяснить тебе. Про Домбоно, в частности.

«Интересно, — подумал Алексей, — пришлют ли ко мне Нику? Поселят ли рядом? Господи, пусть материнская любовь окажется в сердце Сикиники сильнее ее женской тоски! На что она решится, Господи? Позволь мне выстоять в этой битве!»

Алексей раскрыл чемоданчик и выложил на стол хирургические инструменты. А еще стетоскоп, тонометр, маленький молоточек.

Мальчик немного испуганно глядел на все его приготовления, на стетоскоп, а затем скорчил жалобную мордочку при виде Холодова с «трубочками» в ушах.

— Так, а теперь я послушаю, что там делается у тебя внутри, — с улыбкой сказал Алексей, приподнимая прозрачную рубашечку на теле Мин-Ра. — А потом послушаю твое сердце и точно-преточно скажу тебе, все ли с тобой в порядке, — и он приложил трубку к груди мальчика. Принц Мин-Ра вздрогнул. — Дыши глубже, друг мой, — невозмутимо приказал Холодов. — Так, еще глубже, ровнее, ну, спокойно, спокойно. Не бойся, дружок. Ты же веришь мне…

Мальчик молча кивнул головой в знак согласия. Его пальцы намертво вцепились в львиную шкуру, Мин-Ра старательно дышал, как все пациенты мира, к которым обращается доктор: «Дышите — не дышите…»

Жилище, в котором разместили пленников, ныне обретших статус почетных гостей Мерое, могло показаться почти что царскими палатами по сравнению с клетками. Здесь были кровати, стол, тростниковые циновки на каменном полу и отличная вентиляция.

Савельев тщательно «проинспектировал» эту большую комнату, подергал дверь и пожал плечами.

— Опять нас заперли! Как говорит Домбоно, мы здесь гости, но что-то я с таким видом гостеприимства еще не сталкивался. Хотя я сам виноват. Нечего было вчера куда не следует нос совать…

Вчера Алик Шелученко с ходу бросился на кровать, скинув на пол ветровку, да так и лежал. Ваня без аппетита жевал яйцеобразной формы фрукт, даже не чувствуя никакого вкуса. Вероника статуей застыла у окна. «Слепое» окно, размалеванные створки которого были плотно закрыты. Сквозь щели пробивались нескромные лучики света. Ника потерла глаза.

— Там внутренний дворик. Совершенно пустой. Только каменные стены, — Розова села на кровать. — Что будет с Лешей, а, Паш?

— Ты же сама все слышала от Домбоно. Послезавтра он оперирует мальчика. Лешка… он — молоток, Ника! Лихо начинает. Благодаря остеоме он еще во всей Мерое воцарится. Только не спрашивай, как долго все это будут терпеть жрецы! И даже если они надают ему по заднице, этот упрямый осел не перестанет делать все по-своему, — Паша сам не заметил, как завелся. — А Домбоно тоже тот еще осел! После операции они тут с Холодовым такой мордобой устроят… А вы как считаете, а, Филиппс?

Высоченный, тощий англичанин только пожал плечами в ответ. Его спокойствие поколебать каким-то «мордобоем» было невозможно.