Ведьмин Лог - Мария Вересень Страница 38

Было видно, что он еще что-то хочет присовокупить, но никак не может вспомнить имя князя.

Илиодору идти не хотелось, но, посмотрев в просящие глаза боярина, видно, вспомнил, что тот обещал ему полковую казну на разграбление. Нехотя проворчал:

– Болото… Что можно делать на болоте ночью?

– Знамо дело, клад прятать, – с готовностью подсказал Митруха.

Илиодор встрепенулся, глянув на мальца с заинтересованностью, и уже бодро распахнул объятия Мытному:

– Да в самом деле, Адриан Якимович, что я вам, не друг? Неужто думали, что я вас одного вот так и брошу? А кстати где тут можно раздобыть лопату?

Признаться, меньше всего я ожидала, что на болото и кошку прихватят. Илиодор сгреб меня за шкирку со стола, и я даже не успела цапнуть его за руку. Только возмущенно зашипела. Вот ведь скупердяй, ни одной ценной вещи просто так не бросит. Я попыталась было выпасть из-под полы, но куртку он безжалостно затянул поясом, еще и пальцем погрозил:

– Муська, не рычи, а то начну кормить сырыми мышами!

Я онемела, чуть не вякнув: «Да ты меня вообще в жизни один раз кормил!» Но не успела, потому что Илиодор долго со мной разговаривать не собирался и застегнулся под горло. Пришлось расслабиться и попытаться получить кошачье удовольствие. И поняла, что не так уж и плохо. Слева прохладное сукно, почему-то пахло табаком и чем-то знойно-южным, в щелку меж пуговиц задувал свежий ветерок, зато справа, будоража мысли, навевало теплом от крепкого мужского тела. Мне стало интересно: а какой он на ощупь? И я запустила в него когти. Bay! Какой мужчина!

Илиодор подпрыгнул, попытавшись сквозь одежду выдрать мои коготки и шипя:

– Муська, прекрати!

Я чуть не завыла, чувствуя, что мне еще больше хочется его покогтить, и, не удержавшись, еще пару раз с урчанием впилась в его бока.

– У-у! – взрычал неготовый к моим ласкам хозяин, начав хлопать себя по животу и спешно обрывая пуговицы. Я вывалилась, довольная как черт, но все равно сделала вид, что задыхаюсь.

Мы уже были за окраиной. Селуян с Серьгой летели впереди, словно волки; хоть и ночь была, и фонарей не взяли, чтобы Васька не вспугнуть. Уланский командир шагал широко и целеустремленно, на нем была форменная кираса с гербовыми северскими медведями и блестящий шлем с конским хвостом. Палаш он придерживал левой рукой, а в правой держал реквизированную у стрельцов пищаль. Мытный ограничился своей саблей и зачем-то взял на кухне связку чеснока, который и лущил, воняя и задерживая всех. И только лишь Илиодора гнал азарт наживы, он что-то мурлыкал, натачивая по дороге лопату. От этих мерных, леденящих Душу «вжик-вжик!» нервно приседал молодой боярин и морщилась я.

– А вам не кажется, что это чересчур? – косился на лопату Мытный. – Как-то неблагородно это – идти с лопатой… Хоть и на вора… Я понимаю, что вы ни черта не боитесь, но…

– Ах, успокойтесь, друг, – приобнимал его за плечи златоградец, и его широкая улыбка пугала Мытного больше рассказа о покойниках.

Мне чертовски хотелось встать на две ноги и размять спину. Кто сказал, что у четвероногих спина не болит? Плюньте ему в глазки! Пантерий, увязавшийся за нами, не унимался, сыпал историями и байками, а также поучительными примерами. И вообще вел себя так, словно заманивал в какую-то ловушку. И что пугало – мне было совершенно непонятно: – кто здесь жертва.

Илиодор шел и, сам того не замечая, насвистывал. Лопата попалась справная, попутчики – забавные, и вообще все складывалось так преинтересно, что он невольно последние дни ловил себя на мысли, что в жизни так не бывает. Еще дома, мальцом, сидя подле маменьки, он любил слушать всякие любопытные сказки. И чем больше хотели им придать достоверности рассказчики, тем чаще поминали, что произошло это воистину в Северске. Так что сызмальства казалось ему это государство обиталищем древних колдунов, разбойников и драконов. Жизнь мотала его по свету, но, проснувшись месяц назад, он твердо для себя решил – пора! И, выйдя во двор, поинтересовался у престарелого ключника:

– А скажи-ка, дядька Спиридон, есть ли где еще в мире настоящее колдовство? – про себя загадав: если скажет – в Северске, то еду!

Дядька постоял, щурясь на солнце, и, хмыкнув, уверенно заявил:

– Есть-то оно есть… Только я б в такие места и за сто кладней не сунулся.

– А за тыщу? – поддразнил его Илиодор.

– Ну-у, за тыщу! – Ключник гордо расправил плечи. – За тыщу, Илька, я и черту рога обломаю!

И вот теперь шагал Илиодор по высокой болотной траве, чувствуя, как под ногами сонно покачивается земля, и сам себе удивлялся. Рассказали б ему раньше о покойницах, что ходят в гости, о кошках, играющих в карты, о разбойных кладах и ведьмах, имеющих чуть ли не собственное государство, в которое без сотни кавалеристов власть имеющий дворянин и сунуться не может, – он бы почел такую историю за сказку. Да что сказку! Он и сам себе-то не очень верил. Да не спит ли? За пазухой тихо урчала ворованная храмовая кошка, от которой, вопреки ожиданию, пахло не по-кошачьи – медом и мятой. Уланский командир в ночной их вылазке старался держаться ближе к Мытному, наверно на случай, если тот совсем растеряет ум и ринется куда-нибудь в болотину. Сам же Мытный как зачарованный слушал и слушал соловьем заливающегося Митруху.

– Сама-то она, Баська, из западных дворян, которые себя панами величают, – стало быть, панночка. Отец у нее богатый был, родовитый, спесивый. Панночка – она девка хорошая была, добрая, ну и собой ничего. Только влюбилась в нищеброда. По крови-то он был, конечно, панский, да только от панства его остались лишь сабля да шапка. Понятно, что из его сватовства вышло. Слезы да ругань. Баська кричит: «Повешусь!» Отец кричит: «Прокляну!» – но видит, что дело плохо, и пошел не хитрость. Ладно, говорит, коль такая беда и ветер у тебя в карманах свистит, даю тебе сроку три года. За морем вон война за войной, лихие да отчаянные в день богатеют. Коль любишь Баську, без денег назад не вернешься.

Под ногами хлюпало и чавкало, иногда, с противным всхлипом, разражалась вонючим газом стоячая жижа или нервно вскрикивал в самое ухо филин. Илиодор крутил головой, пытаясь вспомнить: бывают ли на болотах летучие мыши? Потому что в ночном небе постоянно что-то неслышно металось, ускользая от глаза, зато синюшные болотные огоньки, напротив, назойливо выставляли себе напоказ. От воды поднимался туман, и Илиодору постоянно казалось, что кто-то манит его в этой зыбкой дымке, покачивая голубым фонариком. Но этих манильщиков он уже не боялся, насмотревшись на привидений и на бродящих по городу покойников, гораздо серьезнее относясь к тем серым теням, которые, стараясь быть незамеченными, перебегали от куста к кусту за спиной, не попадаясь на глаза, если резко обернуться.

– Много ль здесь у вас волков? – поинтересовался он, перебивая рассказ Митрухи.

– Волков? – удивился парень, растерянно оглядывая округу. – Ну есть немного. Хотя, конечно, оборотней больше. Опять же упыри всякие, еретницы, ночницы, болотницы… Хотя если захотеть, то можно и волка найти – обычное дело. Кабы не было волков – на кого бы все валили-то?