Леди-горничная возвращается - Илона Волынская Страница 4

— Леди-наставница, леди-наставница! — оглядываясь на девочек, голоском профессиональной ябеды пропела юная леди в предпоследней паре. — Мышильды опять отстают!

Край ее накидки тут же взлетел и нахлобучился леди-ябеде на голову. И если я правильно подметила легкое движение пальцев одной из сереньких девочек — такой неожиданный и своевременный порыв ветра возник вовсе не сам собой. Впрочем, наставница тоже все заметила:

— Леди де Орво и де Орво, извольте немедленно прекратить! И ради всех богов, держитесь рядом со мной — недоставало еще вам заблудиться!

Серенькие девочки покорно заторопились, а я… Я застыла, глядя им вслед. Пестро-говорливая колонна юных экскурсантов давно скрылась из виду, а я все стояла, не в силах сдвинуться с места. Вот так, посреди столицы услышать вдруг фамилию жениха, от которого я спасалась пятнадцать лет назад, было… странно. Да и… страшновато как-то… Невольно заставляло задуматься о символах, знаках судьбы… и о том, стоит ли мне возвращаться в дом моих предков, дом моего счастливого детства, из которого когда-то мне пришлось так отчаянно бежать.

Потом я вспомнила сколько стоит билет на Межмировой экспресс… хмыкнула… покрепче зажала подмышкой дорожный саквояж и снова заскакала по островкам кирпичей между морями строительной грязи. Полы дорожного плаща так и норовили макнуться в серо-черную жижу. Я покосилась на свое отражение в зеркальной витрине модной лавки — не хотелось бы вломиться в вагон, пусть и второго класса, всклокоченной замарашкой. Моя фигура, в плаще поверх теплого жакета, надетого на шерстяное платье, и пришлепнутая сверху шляпкой-совком, отразилась рядом с безупречно-элегантным манекеном в бальном платье с корсетом. От этого сравнения мне оставалось только вздохнуть, и еще пару мгновений поглазев на отражения — по крайности, талию платья за ночь удалось посадить на место, и плечи не топорщатся! — я заторопилась дальше.

Саквояж и платья я одолжила у госпожи-секретаря Лукреции Демолиной, той самой, которую язвительный лепрекон чуть было не принял за давно исчезнувшую с глаз высшего общества леди Летицию де Молино. Нет, я понимала, что «секретарские» платья не помогут, блудную дочь семейства — то есть, меня! — оценят от сбитых носков ботинок до растрепанной прически, и признают негодной. Заодно и обсудят в деталях, до какой степени я… блудная. Но ехать в обычных моих платьях было решительно невозможно, а на все переданного братцем кошелька не хватило. И без того на новое белье потратиться пришлось.

— Банг! Банг! Банг! — звучно пробили часы на пощади Трех Вокзалов. Единственное место в столице, совсем не изменившееся с довоенных времен — хотя именно его алеманцы бомбардировали с особым остервенением. Но и защитный полог тут держали, даже когда не хватало сил на дворец: быстрая связь с провинциями для империи была гораздо важнее. Похожий на ледяной замок Северный вокзал, будто вылепленный из бурой глины Степной, и украшенный легкими белыми колоннами Южный, как и прежде, замыкали углы площади. Часовая башня возвышалась точно посредине, на равном расстоянии от каждого. Ее верхушка окуталась зловещим черным облаком, сквозь который один за другим — пшшш! пшшш! — вспыхнули призрачные языки пламени. Прошивая огонь и тьму, вокруг башни стальной лентой завертелся маленький игрушечный поезд… Загудел, выпуская султаны пара, один виток, второй, третий… сверкнул ослепительно и растаял на фоне блеклого столичного неба, точно яркий мираж, оставляя обманчиво скучную кирпичную башню с фигурным шпилем.

Вокзальная площадь словно негромко выдохнула… и накрывшую ее на краткий, волшебный миг тишину сменил обычный деловитый шум.

— Всегда подгадываю, чтоб перед отъездом на бой часов поглядеть! Езжу часто, а не надоедает! — взмахивая тростью, так что капли из лужи разлетелись во все стороны, объявил господин в дождевике. — Чувствуешь себя как ребенок! А вы?

— Я — нет. — отрезала я. Пусть сам решает, что «нет» — не езжу, не часто, не подгадываю, не ребенок…

Он решил:

— О, мисс, тогда вам повезло! «Южный экспресс» — лучший поезд Империи! С ним даже знаменитая «Звезда Франконии» не сравнится! Даже в третьем классе…

— У меня — второй. — буркнула я, подхватила подол и стремительно взбежала по ступенькам.

— Ваши документы, сударыня! — у дверей вокзала неожиданно обнаружился полицейский пост.

— С чего бы такие строгости? — удивилась я, одновременно пытаясь перехватить саквояж так, чтоб добраться до внутреннего кармашка с документами и не вывалить его содержимое на ступеньки. — Раньше не было…

— Приказ, сударыня! — явно не собираясь вдаваться в объяснения, строго отчеканил полицейский.

— Это потому что магистра дорожников убили! И ограбили! — все тот же назойливый господин в дождевике оказался у меня за спиной. — Лакей сговорился с горничной…

— Не лакей, а шофер, и не спорьте, молодой человек, я лучше знаю! — властно перебила его пристроившаяся в нашу очередь старуха с потертым кофром. — Эти новомодные мобили никого до добра не доведут!

И они заспорили — уже не об убийстве, а о преимуществах лошадей и мобилей, пока я, наконец, вытащив из кармашка документы, не сунула их полицейскому. Тот изучал их мучительно долго, то и дело подозрительно поглядывая на меня: видно, даже под секретарским платьем чуял горничную — а насчет участия в убийстве недавно нанятой магистром, а нынче бесследно исчезнувшей горничной сходились все слухи.

Наконец полицейский тяжко вздохнул, и под ворчание старухи, требующей поторапливаться, переключился на господина в дождевике. А я, наконец, шагнула внутрь украшенного традиционными южными мозаиками вокзального зала.

Возьми я третий класс, могла бы к белью прикупить пару-тройку носовых платков, а если поторговаться — то и кокетливый шарфик. Но ехать третьим классом… Не то чтобы меня так уж смущала поездка в переполненном вагоне с саквояжем на коленях — и не в таких условиях путешествовать приходилось! Беда, что защита на этих вагонах хуже, чем на первом и втором классе, а даже моего мизерного дара достаточно, чтоб привлечь внимание безликих демонов Междумирья. Ехать несколько часов, зная, что вагон гроздьями облепили иные, не подвластные людскому разумению сущности…. Ползают, ищут хоть щелочку, хоть пятнышко ржавчины, чтобы прижаться, надавить, просочиться внутрь, туда, где чуют людское дыхание и ток живой крови в жилах… И течет, течет от них потусторонний холод, медленно вытесняя из вагона людское тепло, расползается по потолку уродливой изморозью цвета замерзших соплей, а потом начинает капать на пол и расплываться лужами, почему-то багрово-красными. Лужи эти шевелятся и тянут ложноножки к ботинкам медленно звереющих от страха пассажиров… Заверения вагонного стюарда, что лужи и изморозь — всего лишь безвредные оптические эффекты, не действуют. А вот вокруг кого эти самые эффекты расползаются, пассажиры замечают с достойной имперских гончих наблюдательностью. А дальше в лучшем случае в тамбур выкинут, в худшем… Довоенная история о том, как «Стрела Миров» пришла в пункт назначения с залитыми настоящей, не иллюзорной кровью стенами, и разорванными в клочья телами двух магов (и еще десятка случайных жертв), до сих пор служит пугалом для всей гильдии дорожного транспорта. А потому для магов на второй класс — хоть и небольшие, а скидки!