Гнутая монетка - Дженнифер Белл Страница 4

Каждая буква размером с большую тарелку была так глубоко процарапана на светлых обоях, что теперь из-под них виднелись прежние, кроваво-алые. Иви увидела и то, чем эти слова были написано – большое черное и блестящее птичье перо.

Перо продолжало писать, зависая в воздухе, словно оса, и, дописав еще два слова, исчезло, издав на прощание возмущенный «пых!». На его месте из воздуха появилась маленькая серебряная монетка и упала на пол со звонким дзинь.

Иви ахнула и прочла на стене кровавые слова:

МЫ ВИДИМ ВАС ТЕПЕРЬ.

Себ бродил по кухне, прокладывая кроссовками тропинку среди битого стекла и содержимого консервных банок. В руках у него было то, что осталось от единственного телефонного аппарата бабушки Сильвии: трубка разбита, шнур вырван из розетки.

Иви держалась за спинку стула, чтобы не упасть. От ужаса кожа у нее покрылась мурашками.

– Ты ведь тоже это видел? Что это было?

– Не знаю. – Лицо Себа окаменело. Он вытер ладони о задние карманы джинсов. Иви заметила у него на лбу испарину.

– Как это понимать: «Мы видим вас теперь»? – Он обвел глазами кухню. – На ограбление не похоже. Я обошел все комнаты на первом этаже, вроде бы все на месте. Тот, кто сюда вломился, просто устроил погром…

Иви снова посмотрела на то, что осталось от антикварной бабушкиной мебели, старинных книг и любимых фотографий. Все, что она собирала годами, было уничтожено. У Иви перехватило дыхание. Она не могла понять, кому и зачем понадобилось крушить бабушкин дом…

Себ поставил телефон на кухонный стол, а Иви вновь сосредоточилась на звериных следах. Она растопырила пальцы. Каждый отпечаток был раза в четыре больше ее ладони. Непонятно, что за зверь здесь хозяйничал, но он был намного больше кота или собаки.

– В полицию отсюда теперь не позвонишь, – сказал Себ. – Придется сгонять на великах в Блетчи-Скрабб. Там есть сотовая связь, попытаемся дозвониться родителям.

Иви кивнула, и тут за спиной снова зашуршало. Она медленно обернулась и спросила брата:

– Ты тоже это видишь?

Себ громко сглотнул. Кровавая надпись на стене исчезала на глазах. Буква за буквой, словно царапины на обоях заживали, подобно царапинам на коже.

Себ потер руками лицо, похлопал себя по щекам, как будто пытался проснуться.

– Что это за ерунда?!

Иви сжала кулаки. Надо хотя бы попытаться разобраться… Должен же быть во всем этом какой-то смысл. Иви мысленно промотала назад последние десять минут. Распахнутая дверь, шорох, холодильник, звериные следы, перо, монетка…

Монетка.

Иви отыскала ее на полу в луже томатного соуса.

– Осторожно! – предостерег ее Себ, когда она наклонилась, чтобы поднять монетку. Иви на миг замерла, а потом достала и обтерла свою находку. Та была маленькая, серебряная, и слегка согнута посередине – будто специально для того, чтобы уютно лечь в ладонь. В следующий миг Иви сделала еще одно открытие: монетка была теплая, словно долго пролежала на солнце.

– Ну что? – спросил Себ, подходя поближе.

Иви перебросила монетку в другую руку и заметила еще одну особенность. Казалось, что монетка щекочет ладонь – и ощущение это не было неприятным. Прищурившись, Иви поднесла ее к свету. Кое-где металл истерся, но на ребре все еще были различимы слова.

– Тут написано: «Живокость», «Крестовник», «Волкобой» и «Панихида». – Иви подняла глаза. – Как, по-твоему, что это значит?

Себ мотнул головой.

– Откуда мне знать? Может, эта монетка – одна из антикварных штучек бабушки Сильвии. Ведь у нее в лавке раньше продавались старинные монеты?

Иви вспомнила маленькие витражные оконца в антикварной лавке в Блетчи-Скрабб, которую бабушка с дедушкой Эрнестом держали до самой его смерти.

– Продавала, – согласилась Иви. – Только те были совсем другие.

Себ напрягся.

– Что ты хочешь сказать?

Монетка до сих пор хранила тепло, что само по себе было странно, но Иви ощущала еще что-то, чего не могла выразить словами. Монета отличалась от других – как живой кот отличается от плюшевого. У Иви было такое чувство, что она… живая.

– Я хочу сказать, что…

Тут она услышала… чей-то голос? Иви прислушалась. Нет, должно быть, показалось.

– Хочу сказать, что бабушкины монеты вот так запросто с потолка не падали. А эта взялась неизвестно откуда.

В этот момент из передней части дома донесся шум.

– Что это? – всполошился Себ.

Не успела Иви раскрыть рот, как шум возобновился, а вслед за ним раздались голоса.

Они в доме не одни!

Иви похолодела от ужаса.

– А что, если это тот, кто все это тут натворили?

Себ метнулся к задней двери.

– Давай лучше не будем это выяснять. – Он перепрыгнул через осколки напольной китайской вазы и пулей выскочил во внутренний дворик.

Иви сунула монетку в карман пальто и поспешила за ним.

Дождь вовсю барабанил по плитам дворика. Иви торопилась за братом, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Обогнув коттедж, они свернули на дорожку между домом и соседним полем. Иви смахнула капли с лица: в суматохе она забыла накинуть капюшон.

– Осторожно, Иви! – крикнул Себ.

Она резко затормозила, молотя руками по воздуху. Прямо под ногами валялся опрокинутый на бок большой мешок из рогожи, в котором бабушка всегда проращивала картошку. Теперь его содержимое было раскидано вокруг. Бабушкина картошка! Иви вздрогнула.

– Мне так жаль, – прошептала она и, осторожно перешагнув через мешок, последовала за Себом, который крался к гаражу перед домом. Дождь барабанил по рифленой металлической крыше, заглушая шаги. Она притаилась за зеленой тисовой изгородью и осторожно высунула голову, чтобы оглядеться. И открыла рот от изумления.

Это еще что такое?!

Перед домом стоял катафалк, запряженный четверкой черных лошадей, – длинный, прямоугольный ящик, со стеклянными стенками, украшенный поверху вычурной резьбой. Каждый его дюйм блестел черным лаком, под стать был и траурный плюмаж лошадей. Иви только раз доводилось видеть нечто подобное, когда однажды, по дороге в школу, мама притормозила, пропуская траурную процессию. Но тогда в катафалке был гроб. А этот – пустой.

Хотя… нет.

Иви прищурилась. В катафалке кто-то был. Это мальчик! Дождь размывал его черты, но было видно, что у него темные волосы и смуглая, цвета корицы, кожа. Он сидел, обхватив руками колени и склонив голову, так что лица его Иви не видела.