Город - Стелла Геммел Страница 41

И вдвоем насели на Дун.

Индаро, пошатываясь, поднялась на ноги. Тряхнула головой, пытаясь проморгаться, но в глазах плыло. Все же она рванулась вперед, как-то по-детски неуклюже размахивая мечом, и кто-то из врагов повернулся ей навстречу. Она поглубже вздохнула и нырком бросилась ему в ноги, яростно рубанув обломком меча по внутренней стороне бедра. Второй, не успевший встать в стойку, обернулся, и Дун швырнула в него меч. Бросок вышел не особенно метким, синекожего ударило в плечо рукоятью, однако равновесие он все-таки потерял. Индаро, успевшая вскочить, прыгнула на него и вогнала сломанный меч ему в бок.

После чего выхватила меч из его обмякшей руки. Вот теперь перед глазами как следует прояснилось. Кругом было темно, только с восточной стороны мерцали факелы. Оттуда слышались победные крики вражеского войска. Раненая лошадь билась и визжала, из раны на брюхе хлестала кровь. Припав на колени, Индаро перерезала ей горло. Струя крови ударила ей прямо в лицо.

Индаро посмотрела на Дун. Та сидела в пыли, и даже в слабом лунном свете было заметно, как сильно она побледнела.

– Куда теперь? – спросила Индаро, имея в виду, в какую сторону бежать.

Именно бежать, потому что это разгром.

– Я видела, как кто-то из наших уходил на запад. – Дун пожала плечами. – Но в той стороне Город, и там нас точно настигнут. Пошли лучше на север или на юг, там наверняка безопасней.

– Если там найдется еще кто-то из Алых, мы должны к ним присоединиться, – покачала головой Индаро.

Она помогла Дун встать, подперла ее плечом, и они потащились куда-то сквозь темноту…

* * *

…Море переливалось темной зеленью и синевой драгоценных камней. Оно принимало под луной его обнаженное тело, словно мягкая бархатная постель. Он блаженно распростерся в его глубине, отдыхая под ласками густой вязкой воды. Кожу щекотали пузырьки, поднимавшиеся навстречу размытому солнечному свету, проливавшемуся вниз, точно сквозь матовое стекло. Крупные пузыри всплывали медленнее, обтекая его грудь и бока, мелкие – просачивались между пальцами рук и ног. Он лежал лицом вниз, всей кожей ощущая давление воды…

Потом он вдруг вспомнил, что не может дышать под водой, и попытался приподнять голову. В ноздри ударил запах пропитанной кровью земли…

Фелл хотел открыть глаза, но ресницы накрепко склеились. Он был почти лишен возможности двигаться. Казалось, ему раздавило все ребра: он никак не мог набрать воздуху в грудь. И так жарко… Правая рука была вытянула вперед, за голову. Он кое-как подтянул ее к себе и сделал попытку приподняться.

Каждый удар сердца отдавался в висках. От резкого движения голова закружилась. Вся земля накренилась вместе с его распластанным телом. Фелл вцепился в твердь и стал ждать, пока она не успокоится. Потом вновь втянул воздух пополам с грязью и повторил попытку. Какая-то тяжесть навалилась ему на спину и на ноги. Застонав от натуги, Фелл с грехом пополам высвободил голову и правое плечо. Когда мир вновь встал на место, он разодрал слипшиеся веки и огляделся.

Оказывается, стоял солнечный день. А сам он лежал в куче трупов, кое-как сваленных один на другой. Прямо перед собой Фелл увидел тело Малачи, северянина, прослужившего в его отряде всего несколько злосчастных дней. У него было срублено полголовы. Фелл скорбно озирался, отмечая лица служивших под его началом месяцы и даже годы. Сколько знакомых глаз запорошила пылью смерть…

Он вспомнил ночную тревогу, несущихся всадников… вздыбленного коня, удар копытом по голове… У его Диких Котов не было ни одного шанса. Где стража? Неужели он оказался единственным выжившим?

Фелл застонал, и боль вновь уложила его наземь.

Мгновение спустя он уже размышлял, чего ради они сгребли павших в кучу. Может, собрались сжечь? Страх сгореть заживо придал ему сил, он вновь приподнялся, сумел высвободиться и кое-как отполз подальше от мертвецов. Полежал, переводя дух, после чего заставил себя пошевелиться и наконец встал.

Совсем выпрямиться не удавалось: голова кружилась и страшно болела, он совсем ослабел и с трудом удерживал равновесие. Фелл плотно сощурился и попробовал осмотреться. Яркий свет жестоко ранил глаза.

Нигде ни малейшего движения… И никаких признаков других выживших. Ко времени ночной атаки большинство лежавших вокруг него уже были ранены и не способны оборониться от конницы. Фелл долго всматривался в даль, но и врагов не обнаружил. Это, впрочем, вовсе не значило, что они не собирались вернуться. Не просто же так они приложили столько усилий, сваливая в кучу убитых. Сейчас они, наверное, гонялись за беглецами. На их месте Фелл именно этим и занимался бы. Значит, к их возвращению надо будет уйти отсюда как можно дальше.

Он только посмотрел, не найдется ли где фляжки с водой. Долго попадались только пустые, но наконец в одной плеснуло на донышке. Фелл жадно выпил, боль в голове начала отступать. Потом подобрал меч, затупленный, но хоть целый, и кинжал с отломанным кончиком. Сел, спустил правый сапог и вытащил тонкий нож, который носил за голенищем. Сунул оба коротких клинка за пояс, а меч – в ножны. Проверил кошель. По счастью, враги слишком торопились и не обшарили мертвых. В кошеле нашлось немного вяленой говядины, завернутой в бумажку. Фелл сунул мясо в рот и принялся жевать. Это была та еще работа, к тому же безвкусное мясо в разжеванном виде делалось клейким и липло к языку и зубам. Вот бы еще хоть чуть-чуть воды…

Только тут Фелл задумался, в какую сторону идти. Между ним и Городом было полно врагов, но именно там ждало спасение. Однако лошади, удравшие с поля боя, наверняка ускакали на север, к реке: лошади всегда чуют, где вода. Значит, надо двигаться на север. Может, удастся осиротевшего коня отловить.

Стояла полуденная жара, когда наконец он тронулся в путь, обмотав голову клоком алого плаща для защиты от солнца. Он тащился сквозь колышущийся зной, по-прежнему не видя ни неприятельских солдат, ни уцелевших Диких Котов, ни бродящих лошадей. На севере и западе не было вообще ничего, кроме бесконечной равнины, простиравшейся до пыльного горизонта. Идти через низкорослый кустарник было нетрудно, но боль в голове грозила сжить со свету. В конце концов Фелла вырвало недавно съеденным мясом. Отдышавшись, он заковылял дальше. Шаги становились все короче и неуверенней, голова кружилась, мир плыл и качался перед глазами. Боль делалась невыносимой, он постанывал на ходу – каждое движение мучительно отдавалось в висках. Колени подогнулись, и он рухнул наземь, ненадолго потеряв сознание.

Когда он очнулся, пустой желудок опять скрутили рвотные спазмы. Фелл попытался оглядеться. Бурая пустыня плыла, раскачивалась, кружилась. Чувствуя себя слабее новорожденного ягненка, он заполз в отлогую яму, прикрытую невысокой скалой. Там нашлось немного сухих веток; он сумел соорудить небольшой костерок и трясущимися руками высечь огонь. После чего, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, вытащил кулечек трав, которые всегда держал при себе, и бросил их в пламя. Зелья оставалось совсем немного, и он мысленно воззвал к божественным целителям Аскела, чтобы его хватило. Приставив ладони ко рту, стал вдыхать едкий дымок, борясь с дурнотой, сосредоточившись на том, чтобы сохранить сознание. Еще один глубокий вдох… Зелье наконец-то начало оказывать действие. Боль усилилась, вырвав у него стон. Он очень бережно уложил голову наземь и позволил себе уплыть в черноту.