Постапокалипсис, в котором я живу - Алла Грин Страница 42

–Какая разница, если они тебе уже не понадобятся?– сказал ему Рори.

–Пожалуйста, прекрати,– отозвался Артур.

Он и думать не хотел о неудаче. О смерти. Может, раньше – да; может – в начале пути, когда они посреди лунной ночи сражались с преввирами, но точно не сейчас. Его мысли были полны раздумьями об Аркаде и об ордене… Он много думал над тем, что Ева узнала о себе. И если то, что сказал Марк Кассель о самом Артуре правда, то он ни за что не хотел умирать.

Он поймал на себе взгляд сидящей напротив женщины. Артур посмотрел на осунувшееся, исцарапанное морщинами лицо, пробежался по шерстяному платку, туго прилегающему к голове – там золотистые пряди волос небрежно выбивались наружу. На руках у этой женщины спал грудничок, укутанный в толстое голубое одеялко. Женщина смотрела на ребенка пустыми глазами – взором, лишенным всякой надежды.

Рядом с ней сидел парень, на вид, лет шестнадцати. Застывшим взглядом он сверлил пол, крепко обняв руками колени. На нем был один единственный свитер. На Артуре же их было два, да еще и пуховик – Артуру за себя перед этим парнем стало немного стыдно, но собственные его пальцы немели тоже, и ноги кололо от боли – если бы не это, он поделился бы чем-нибудь из своей одежды.

Артур поскорее повел взглядом дальше. Подле этого паренька сидела молодая девушка. Иногда она качала малыша, но, несмотря на проявление этой заботы, все равно складывалось ощущение, что они с женщиной не знали друг друга до встречи в этом фургоне.

Последний присутствующий здесь человек сидел рядом с самим Артуром. Голова его была черная, местами покрытая сединой, и покоилась на согнутом левом колене. Вторая нога, правая – это был деревянный протез.

Артур наклонился к Рори и тихо шепнул ему на ухо:

–Слушай, если не считать калеку, то нас здесь трое парней.

–Я знаю Артур. Я сам уже думал об этом, но ничего не выйдет.

–Почему нет?

–Наше оружие у солдат.

После ссоры с Евой у Рори было чересчур упадническое настроение. И так как Артур давно знал Рори, он понимал, что обычно ему сложно выйти из этого состояния в короткие сроки. Его не мобилизировала даже критическая ситуация, в которой они оказались. Но это был не тот случай, когда промедление было уместным.

Рори действительно хотел поговорить с Евой об Эвелин Эйлер. За этим он и затеял с ней долгий разговор у озера об ордене и обо всех страдающих людях и городах, которые он увидел в пути. Чтобы рассказать ей о том, что внутри купола живет дочь Президента, точь-в-точь похожая на нее. И чтобы Ева поняла, что может многое изменить, что именно ей это по силам. Но затем внезапно с отцом случилось то, что случилось, и для Рори не представлялось возможным начать этот разговор. Тем более ему уже не было дела, вступит ли Ева в орден, посчитает ли она, что должна помочь – Город Гор, город, который он любил всем сердцем, был под угрозой бомбардировки. И на тот миг Рори всерьез и искренне забыл об ордене, его битва была здесь и сейчас, он собирался защищать город отца до последнего, но Фараону удалось уговорить Еву уехать. В планы Рори Аллена это уже не входило, однако вмешался Кассель. Он стал шантажировать Рори, и тот понял, что у него нет выбора – потому что Ева не может узнать о своем прошлом в такой момент. Если она узнает – правда ее шокирует, и все, что она почувствует – это страх. И так как побег из Города Гор неминуем, они отправятся в Барреру, а этого он не мог допустить. Ведь если и оставлять Город Гор на погибель, то во имя высокой цели – спасения остальных городов целого мира.

Но теперь он чувствовал, что попал в ловушку собственных действий, которые, как ему казалось, он делал во благо. Он ощущал себя действительно виноватым. Он понял, что совершил ошибку, но ему представлялось, что скрывая правду, он защищал Еву все это время. И боялся признаться себе в том, что защищал и себя тоже.

Он собирался рассказать Еве потом. Но обстоятельства сложились иначе. И он с горечью вспоминал, как все было, когда Артур ушел искать ее.

«Рори поднесся к Касселю и ухватил его за ворот медвежьей шубы.

– Зачем ты рассказал ей?– процедил он.

Кассель оттолкнул его и спокойно ответил:

– Я здесь не при чем.

– Ты специально ей рассказал.

Собственные пальцы сжимались в кулаки.

– У тебя больная фантазия, Аллен,– бросил Марк.

А затем Кассель сказал то, что было настоящей и нестерпимой правдой.

– Между прочим, она бы и так скоро узнала, или же ты как-то собирался объяснить ей, почему теперь следует наглухо заматывать лицо шарфом, когда бы мы начали вплотную подъезжать к Аркаду? Люди бы стали ее узнавать, а тем более солдаты: вэтих городах шляется диктавитское отрепье, а у земель Аркада ты и сам часто встречал обмундированных понтарексийцев.

Рори Аллен крепко стиснул зубы. Он понимал, что Марк Кассель абсолютно прав. Но согласиться с ним он не мог. Подойдя к стене, Рори свирепо ударил в нее кулаком. Потом он присел на корточки, оперся спиной об эту самую стену и, глядя на сбитую руку, тяжело вздохнул.»

Он правда собирался открыть эту тайну Еве, но он понимал, что упустил момент еще в Городе Гор. А теперь, чем ближе они подбрились к Аркаду, тем более ему начинало казаться, что реакция Евы будет вот такой, как сейчас. Она будет думать, что он ее обманул. И теперь она по-настоящему так думает.

–Нужно что-нибудь решать,– сказал Артур, оторвав Рори от тягостных воспоминаний.– Мы же не собираемся и в правду здесь умирать.

–Как придется,– буркнул себе под нос Рори и откинулся спиной к клетке, прислонившись к ней плечом.

Пес просунул нос через прутья и лизнул его куртку.

Всю дорогу, на протяжении всего пути в этом фургоне Рори только и думал, что о Еве и о своей вине перед ней. Артур был несомненно прав: Рори не стоило так зацикливаться на том, что он утаил от Евы правду. Но ему было легко говорить, ведь если бы Артур увидел Еву на одном из экранов в Аркаде, он бы сразу подумал о ее родителях, об их загадочной смерти, а не о том, как заставить Еву вступить в орден. И теперь, когда Рори осознавал свою оплошность, он наказывал себя и винил; наполовину он даже считал справедливым, что его схватили солдаты и посадили в этот фургон.

Конечно, он понимал, что рано или поздно она его простит. Наверное, да. Он надеялся на это. Но в данный момент, когда ссора бурлила живыми эмоциями, ему желалось только одного – отмотать назад прошлое. Он бы с радостью вернулся домой, в те незапамятные счастливые дни, в рабочие будни с Евой на вышках, в Город Гор, и не уезжал бы никогда в Аркад. Но дом был давно разрушен, а путь отступления – перекрыт. Фургон вез Рори обратно в Митчелл, где завтра будет казнь. Они с Артуром беженцы и они поймались.

Их схватили вчера, когда Нефритовая Долина была в часе езды. Утро выдалось морозным – на горизонте белое небо сливалось с бесконечным покрывалом снега. Рори изрядно потрудился, чтобы завести машину, но вот незадача – напрочь замело дороги. Путь был не легким, и автомобиль то и дело увязал в сугробах. К тому же отчетливо виднелись на белых полях следы недавно пробежавшей неуснувшей стаи. И все бы ничего, если бы в машине, которую нашел Кассель, исправно работала печка – но пальцы предательски коченели и невозможно было держать руль. По этой же причине Артур Дюваль вынужден был оставить острый карандаш и свои записи. Он оставил их так же, как они оба оставили Еву Гордон с Касселем – скрипя сердцем. Несомненная истина: Кассель сбережет ее, лишь бы Рори сберег для Касселя самого Артура, и только так все четверо невредимыми доберутся до Аркада, точнее – таков был план, в формировании которого Рори мало принимал участия. Ева так и не согласилась поговорить с ним и дать возможность хоть что-то прояснить в этой ситуации, и он признавал, что заслужил такого отношения.