Красный Рыцарь - Майлз Кэмерон Страница 43

— Замечательно, ты — лучший рыцарь в мире. Теперь скажи, зачем мы приперлись в Альбу, кроме как нагонять страх на местных.

— Их король объявил турнир. Я его выиграю и стану первым воином короля, а затем и самим королем.

— Это ангел тебе такое сказал?

— Ты сомневаешься в ангеле, кузен? — нахмурился де Вральи.

Гастон поднялся и вложил меч в ножны.

— Нет, я просто не привык верить во все, что мне говорят — ты или кто–то другой.

Гигант прищурил свои прекрасные глаза.

— Ты хочешь сказать, я — лжец?

Гастон криво усмехнулся.

— Продолжая в том же духе, мы, пожалуй, подеремся. Может, ты и самый лучший рыцарь в мире, но все же не стоит забывать, я не раз пускал тебе кровь, ведь так?

Гастон приметил в глазах де Вральи угрожающий блеск, но не отвел взгляда. Лишь немногие могли на такое отважиться. Правда, у Гастона была богатая практика длиною в братскую жизнь.

Де Вральи пожал плечами.

— Ты что, не мог об этом сказать до того, как мы уехали из дома?

Гастон поморщился.

— Когда ты говоришь: «Дерись», я дерусь. Так? Ты говоришь: «Собирай рыцарей, мы едем завоевывать Альбу», я говорю: «Замечательно, наконец–то я стану богатым и могущественным». Так?

— Так! — улыбнувшись, подтвердил гигант.

— Но когда ты утверждаешь, будто ангел Божий дает тебе весьма специфические военные и политические поручения… — Гастон повел плечами.

— Утром нам предстоит встреча с графом Тоубреем. И он введет нас в курс дела. Его желания совпадают с желаниями ангела.

Впервые за весь разговор показалось, что де Вральи засомневался. Гастон решил воспользоваться моментом.

— Кузен, чего хочет этот ангел?

Де Вральи, допив вино, поставил чашу на сервант и стянул наруч с правой руки, как только младший оруженосец его расшнуровал.

— Кто ж его знает, чего хотят ангелы? — тихо произнес он. — Но Дикие должны быть уничтожены. Это хотел сделать еще отец короля. Ты ведь знаешь, для этого они полностью сжигали лес между городами. Ждали ветреных дней и поджигали леса. Рыцари старого короля сразились в четырех великих битвах против Диких — чего бы я только не отдал, чтобы поучаствовать хоть в одной из них. Создания из земель Диких шли в атаку — целые армии!

Его глаза сверкали.

Гастон приподнял брови.

— Обычно старый король побеждал, но в конце концов призвал на помощь рыцарей с Востока. Ведь потери были просто ужасающими. — Де Вральи выглядел так, словно сам являлся очевидцем событий. — Его сын, нынешний король, так же отважно сражается за полученные в наследство от отца земли, но ничего не отвоевал у Диких. Ангел поможет. Мы отбросим их за Стену. Я предвижу это.

Выдохнув, брат спросил:

— Кузен, а насколько ужасающими были потери?

— Думаю, огромными. Говорят, в битве при Чевине король Готор лишился пятидесяти тысяч воинов.

— От таких огромных цифр у меня начинает болеть голова, — сказал Гастон. — Это ведь население крупного города. Они уже возместили потери?

— Святый Боже, конечно нет! Если бы это произошло, неужели ты думаешь, мы бы бросили им вызов, имея всего три сотни копий?

Гастон сплюнул.

— Господи Иисусе…

— Не богохульствуй!

— Твой ангел хочет, чтобы мы захватили эти земли, имея всего триста копий, а потом выступили войной против Диких? — Гастон шагнул к кузену. — Мне вздуть тебя, чтобы ты очухался?

Де Вральи вскочил, жестом отпустив оруженосцев.

— Не подобает тебе, братец, задавать мне подобные вопросы! Ты созвал рыцарей и последовал за мной — замечательно. Слушай меня. Это все, что тебе следует делать.

Гастон поморщился, словно на него повеяло смрадом.

— Я всегда следовал за тобой, — заявил он.

Гигант кивнул.

— А еще предостерегал тебя от кое–каких ошибок, — добавил Гастон.

— Гастон, — примиряюще обратился рыцарь, — давай не будем ссориться. Меня направляют небеса. Не завидуй!

— Знаешь, мне бы следовало познакомиться с этим твоим ангелом.

Де Вральи прищурился.

— Может быть, — начал он, — может быть, ангел является только мне. В конце концов, это ведь я — самый великий рыцарь в мире.

Гастон вздохнул и подошел к окну, обратив внимание на коленопреклоненную одинокую фигуру рыцаря. Трупы уже убрали, обернули в ткань и подготовили для захоронения, однако альбанский воин все еще оставался на мощенном брусчаткой дворе.

— Что ты собираешься делать с тем человеком? — поинтересовался он.

— Отвезу к королю, чтобы доказать мою отвагу и мастерство, потом потребую за него выкуп.

Соглашаясь, Гастон кивнул.

— Надо предложить ему вина.

Де Вральи помотал головой.

— Он наказан за проявление слабости, ибо его обуял грех гордыни, когда он посмел бросить мне вызов, и за совершенные им ошибки. Ему следует стоять на коленях от стыда за содеянное до конца жизни.

Чуть повернув голову, Гастон посмотрел на брата и провел рукой по коротко стриженной бороде. Что бы он ни собирался сказать, стук в дверь его прервал. Заглянул Йохан.

— Месье, вас спрашивает какой–то чиновник из города.

— Отошли его прочь.

Немного погодя, Гастон едва успел налить себе вина, Йохан появился снова.

— Он говорит, что вынужден настаивать. Он — не рыцарь, всего лишь знатного происхождения горожанин. Доспехов на нем нет. Утверждает, будто здешний шериф.

— И что? Отошли его прочь.

Гастон положил руку на плечо брата.

— Их шерифы — официальные представители короля. Спроси его, что ему нужно.

Послышался голос Йохана, затем раздались крики, и дверь с шумом распахнулась. Гастон и де Вральи обнажили мечи. Из соседних комнат высыпали их люди, некоторые до сих пор были в полном рыцарском облачении.

— Вы — Жан де Вральи? — спросил вошедший.

Его, казалось, совершенно не беспокоило то, что он окружен вооруженными до зубов иностранцами, каждый из которых по меньшей мере на голову выше него. Одет он был в дублет и чулки, на ногах высокие сапоги, на поясе длинный меч. Возрастом за пятьдесят. Начинал грузнеть. Лишь отороченный мехом капюшон, манера поведения и меч говорили о нем как о весьма значимом человеке, причем крайне рассерженном.

— Я, — ответил де Вральи.

— Именем короля повелеваю вам проследовать под стражу за убийство…

Удар Раймонда Сент–Дэвида ввел шерифа в бессознательное состояние.