Жажда крови. Женевьева неумершая - Джек Йовил Страница 46

На мгновение она опять стала собой прежней – Софией Галларди из Люччини, – и потом она уже оказалась на подоконнике. Ее голова пробила стекло и оконный переплет, и она полетела вместе с каплями дождя на склон в сотнях футов внизу. Ей казалось, что это падение никогда не кончится. Но оно кончилось.

Антония запуталась. Она уже не понимала – и не пыталась понять, кто есть кто.

Жокке извивался, как червяк на крючке у рыболова, а гигант застыл как изваяние. Бронированные бандиты суетились вокруг него, нанося бесполезные удары булавами и мечами.

Одно из окон разбилось, и по залу вместе с дождем и ветром разлетелось облако стеклянных осколков. Это было даже эффектнее, чем финал «Проклятого Кхорном, или Смерть лорда-демона» Жаки Билля де Трувеля.

Стол опрокинулся, являя взглядам отца Амброзио в растрепанной одежде, сплетенного в единый клубок с двумя служанками и одним визжащим поросенком.

С ним, казалось, приключилось нечто вроде приступа, несомненно имевшего причиной изрядное перенапряжение. Он пытался сбросить нечто невидимое со своей шеи. Антонии показалось, что она видит красные отпечатки невидимых пальцев на его дряблой белой шее.

Она схватила Клозовски за руку и прижалась к нему.

Женевьева, с подбородка которой стекала кровь, взяла его за другую руку. Она выглядела единственным проснувшимся существом во всем Удольфо.

– Надо нам выбираться отсюда, – сказала вампирша.

– Да, – согласилась Антония.

– Сейчас.

– Да.

Клозовски не сопротивлялся.

Гигант медленно метнул пику, точно копье. Со все еще нанизанным на нее Жокке пика пролетела через весь коридор и вонзилась в стену примерно в пятнадцати футах над полом. Она согнулась, но слуга-разбойник был пришпилен накрепко, по его спине струилась кровь.

Антония вспомнила про д'Амато. Она оставила Клозовски и Женевьеву и склонилась над своим былым покровителем.

Двойные двери распахнулись, и в зал ворвался Пинтальди, держа в каждой руке по пылающему факелу и крича:

– Огонь, огонь!

– Исидро, – позвала Антония. – Исидро, очнись.

– Это все мое, слышишь? Я Монтони! Монтони!

– Исидро?

Д'Амато оттолкнул ее, и она налетела на Фламинею.

– Шлюха, – бросила та, оцарапав ее.

Гигант теперь двигался проворно, сворачивая бандитам шеи одному за другим и швыряя их в кучу. Кристабель в экстазе исступленно играла на клавесине, ee шлейф развевался по ветру.

– Пошли, девочка, – позвала Женевьева, таща за собой Клозовски с бессмысленным, ничего не выражающим взглядом.

Антония позволила увести себя из зала.

– Мое, мое…

– Огонь, огонь!

Кристабель не помнила, кем была на самом деле. Это было не важно. С того момента, как она попала в Удольфо, она дома.

Ее новый возлюбленный убил Жокке. Теперь он уничтожит остальных ее врагов. С последним из бандитской команды дворецкого покончено, они мертвы внутри искореженных доспехов.

Кристабель захлопнула крышку клавесина и простерла руки, ощущая на теле холодную ласку ветра.

Из подвала в зал полз Равальоли. Она кивнула, и гигант наступил ее отцу на спину.

Танья, служанка-ящерица, стрельнула длинным раздвоенным язычком и поймала муху.

– Милосердная Шаллия, – выдохнула Фламинея, когда удавка захлестнулась вокруг ее шеи.

Кристабель затянула ее потуже.

– Огонь, огонь…

Пинтальди подбросил факел в воздух, и тот распался на пылающие обломки.

Пламя коснулось шлейфа Кристабель, и в одно мгновение огонь охватил ее всю, перекинувшись на Фламинею.

– Шлюха, – прохрипела ее мать и плюнула в нее.

Кристабель продолжала затягивать удавку, даже когда вокруг них уже бушевало пламя. Пинтальди оказался прав. Огонь был холодным, и он резал. Пинтальди и сам был охвачен им, раскидывая его языки везде, обнимая каждого.

Они все были здесь. Шедони, Равальоли, Ватек, Амброзио, доктор Вольдемар, Фламинея, Жокке, Пинтальди, Монтони, служанки. Пламя охватило огромный зал. Еще одно крыло будет уничтожено, прежде чем пожар потушит буря. Гигант неподвижно стоял посреди огня. С ним были и другие. Фламинео, Призрачный Охотник. Голубое Лицо Удольфо. Дворецкий-Душитель. Стенающая Аббатиса. Призрачная Невеста. Кровавый Барон. И многие, многие другие.

Кристабель почувствовала, как плавится ее лицо…

…и знала, что это не навсегда.

Дождь стихал, и уже почти рассвело. Клозовски лежал на земле, пока Женевьева и Антония смотрели, как горит Дом Удольфо.

– Это навсегда?

– Нет, – ответила Женевьева. – Он воссоздаст сам себя. Это странное заклинание. Какое-то изобретение Старого Мельмота.

– Кто-нибудь из них был изначально членом семьи?

– Не знаю. Думаю, может, Шедони. А доктор Вальдемар – действительно врач.

Клозовски сел, и женщины обернулись к нему.

– М-Монтони? – спросила Антония.

Он помотал головой.

– Он думал, что он революционер, – объяснила Антония вампирше.

– Я и есть революционер, – запротестовал он.

– Это пройдет.

– Но это правда.

Еще одна башня обратилась в руины, на миг под первыми лучами солнца блеснуло золото, потом его заволокло столбом черного дыма. Пока одна часть дома гибла, другая росла подобно чудовищному растению, громоздились стены, в окнах появлялись стекла, со скрипом перекидывались стропила. Дом Удольфо был непобедим.

– Нам нельзя здесь оставаться, – сказала Женевьева. – Нужно обойти поместье, держась от него как можно дальше. Заклинание действует постоянно и на большом расстоянии. Потом, возможно, мы сможем добраться до Бретонии.

– А они так и будут продолжать? – поинтересовался Клозовски.

Женевьева взглянула на него.

– Думаю, да, Александр. Пока Старый Мельмот, наконец, не умрет. Может, тогда они все проснутся.

– Глупцы.

– Мы все верим в волшебные сказки, – заметила вампирша.

Старый Мельмот, один в своей комнате, наслаждался кульминацией сегодняшнего сюжета. Огонь, он всегда радует, всегда очищает.

Гигант в доспехах был хорош. Он оказался прекрасным дополнением. Одна сбежала. Но добавился один новый. Честный обмен. Количество актеров то же, что и до наступления ночи. Разбившаяся Матильда снова в своей комнате, измененная еще больше прежнего.