Викториум - Владимир Ралдугин Страница 47

Поднявшись с тронообразного стула, я попрощался с Зиновьевым — и вышел из его кабинета.

— Прорабатывал насчет моего влияния, — усмехнулся князь, как оказалось, стоявший сразу за дверью.

— Подслушивали? — поинтересовался я. — Или у меня все на лбу написано?

— Ни то, ни другое, — ответил Амилахвари, направляясь по коридору прочь от посольского кабинета. — Двери тут достаточно толстые, да и не имею я филерских замашек, знаете ли. И эмоции свои скрывать, Никита, вы тоже неплохо умеете. Тут в дело пошла дедукция, как сказал бы Шерлок Холмс, с которым сравнил меня Иван Алексеевич. Наше высокопревосходительство махнул на меня рукой. Для него я, можно сказать, человек конченый. Но раз он задержал вас в кабинете, то явно повел беседу о том, что я дурно влияю на вас. И что вам, Никита, стоит быть поосторожнее со мной.

Я был вынужден признать его полную правоту в этом вопросе.

— Нам надо подготовиться к путешествию, — продолжал тем временем князь. — Покинуть Стамбул мы должны не позднее, чем послезавтра. Посол не даст больше десяти казаков, но нам хватит и этого. Большой толпой ехать может быть слишком опасно. На нас будут обращать много внимания. А это может закончиться для нас плохо. Думаю, вам, Никита, не стоит объяснять почему.

Я кивнул.

— А до того отправимся на базар, прямо в нашей форме, и станем активно закупать все необходимое для нашей небольшой экспедиции.

— Будем ловить Лоуренса на живца, — кивнул я. — Но у вашего плана есть один серьезный изъян.

— Это какой же, Никита? — заинтересовался князь. — Просветите меня.

— Вам не кажется, что наши действия будут слишком уж показными? До того мы передвигались по городу в костюмах. Теперь же, как будто нарочно, чтобы обратить на себя внимание, отправимся на базар в мундирах. Да и сами мундиры не особенно подходят сейчас для прогулок по городу.

— Чем вам наши мундиры не угодили, Никита? — удивился князь. — Мы же не по Невской першпективе в них гулять собираемся. Взглядами на нас дыры прожигать не будут.

— Сейчас синяя форма в Стамбуле опасней, чем в Питере, — объяснил я. — Конечно, наша форма сильно отличается от турецкой, но не для простого обывателя. А после раскрытия заговора и резни, устроенной младотуркам, никто из военных не рискует выходить на улицу в форме. Вы же не хотите, чтобы нас толпа доставила прямиком в руки янычар. Не забывайте, что Браун-Иволгин стащил бумаги у самого Аббаса-аги, если, конечно, Лоуренс не врал. А врать ему вроде бы не было резона в тот момент. Мы следили за Лоуренсом и его двумя приятелями — и слышали все, что майор говорил Иволгину-Брауну.

— Браво, Никита! — даже в ладоши прихлопнул князь. — Беру вас в джентльмены тайной войны! Вы умеете дедуктировать не хуже моего. Этак дорастете до Шерлока Холмса в понимании нашего высокопревосходительства. Завтра отправим слуг на базар, чтобы закупили все необходимое. А мы с вами отправимся вместе с кем-нибудь из казаков на конский рынок. Падишах одарил нас отличными конями, но для экспедиции нашей нужны еще и мулы или верблюды, или просто вьючные лошади. Как вы думаете, Никита, сможем мы помочь казаку разобраться с этим товаром?

— Вряд ли, — честно ответил я. — Я — человек городской. В седле-то держусь только потому, что мы все-таки кавалерия. Приходится практиковаться время от времени. Опять же, можно из присутствия уйти пораньше время от времени, чтобы в конюшню зайти на пару часов. Отдохнуть от вечных наших бумажек.

— Но, с другой стороны, и излишней нарочитостью все-таки наш визит на конский рынок не станет. В конце концов, я грузинский князь. — Амилахвари сделал энергичный жест правой рукой, и продолжил уже с гортанным закавказским акцентом: — И в лошадях разбираюсь лучше любого казака.

Пичи Карнахан глядел на своего старинного приятеля Дэниэла Древотта. А тот смотрел на свою новую руку. Металлическую руку, напоминающую старинную перчатку рыцарей. На ладони ее красовались масонский циркуль и глаз. Так сразу и не заметишь, однако всегда можно продемонстрировать нужному человеку. Пичи знал, что кое-кто из братьев делал татуировки на ладони с той же целью. Они являлись неплохим дополнением к словам о сыне вдовы.

Чертов револьвер Брауна оказался страшнее двух, которыми были вооружены русские жандармы. Лоуренсу дважды прострелили плечо, однако пули только вырвали пару кусков мяса из плеча. А вот Древотту практически перемололо кости локтя. Врач британского консульства провозился с Древоттом не один час, пытаясь спасти его руку. Но все его усилия пропали втуне. Тогда он занялся ранами Лоуренса, которые не были столь опасны. А к Древотту Бредфорд вызвал хирурга из немецкого консульства. Доктор Норберт был больше инженером, нежели врачом. Он занимался изготовлением протезов высокого качества. Поговаривали, что в Стамбул Норберт был вынужден бежать из-за слухов о неких бесчеловечных экспериментах над бродягами, которые он вроде бы проводил в родном Нюрнберге. В столице же султаната никто не интересовался судьбой подобных людей. Несмотря ни на что, Бредфорд заплатил доктору Норберту хорошие деньги за помощь Древотту.

Норберт приехал поздно вечером. Потребовал для работы отдельную комнату. Его ассистенты занесли туда ящики и саквояжи с инструментами и оборудованием доктора. На большой стол уложили Древотта. Тот все еще находился без сознания после длительной операции, которую проводил врач британского консульства. А после этого Норберт выставил из комнаты всех, включая сильнее других сопротивлявшегося Карнахана. Запер за собой двери. И велел не беспокоить его, пока он сам оттуда не выйдет.

Звуки из-за двери доносились самые зловещие. Визг пил и сверл. Скрежет металла. И самые жуткие, понять происхождение которых не представлялось возможным. Дежуривший, словно на часах у двери, Карнахан мерил коридор шагами. Несколько раз к нему подходил Лоуренс. Пытался отвлечь его разговором, а то и увести подальше от зловещей двери. Но упрямый ирландец все время отказывался. В последний раз — весьма невежливо. Пичи сжал кулаки, готовый уже ударить Лоуренса, лишь бы тот отстал.

— Хватит уже, майор! — вскричал не своим голосом Карнахан. — Не держите меня за тупого Пэдди! [22]Я ни шагу не сделаю отсюда, пока не увижу Древотта. Постарайтесь понять это, Лоуренс!

— Вы уж простите меня, Карнахан, — совершенно спокойно ответил ему Лоуренс, — но вы просто изводите себя. Без какой-либо нужды. Вы ничем не можете помочь Древотту сейчас. Идемте со мной — и выпьем за его здоровье. И за успех операции чертова немца.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку. Протянул ее Карнахану. Тот принял, отвинтил крышку. Понюхал содержимое, поняв, что это виски Карнахан хорошенько приложился к фляжке. Легче не стало. Только в голове зашумело подозрительно быстро.

— Что вы подмешали в виски, Лоуренс? — быстро все понял Карнахан. Но было поздно. Ноги его стали ватными. Пичи попытался опереться рукой о стену, но его повело, будто он не пару глотков сделал, а вылакал целую бутылку хорошего виски.