Проклятые ключи - Анна Ведышева Страница 48

— Уходить нужно, тьма сгущается над деревней. За нами шлейф черный тянется. Сразу не заметил, но теперь, после происшествия с Агафьей, пелена спала и глаза открылись. — Слова служителя, словно гром в ясный день прозвучали.

Ни я, ни Ростислав высказываться не стали, но у каждого свои мысли на этот счет имелись. Уверена, что колдун о белом праведнике подумал, который наверняка, на поля, откуда сестру с Роином похитил, привязку оставил.

Словно прочитав, о чем думаю, Даркирий начал руками водить перед лицом, опускаясь все ниже и ниже. Тоже самое Ростиславу сделал, но не обнаружил никаких следов магии.

— Нельзя Агафью здесь оставлять, погубит ее Дарен либо его лиходеи! — Служитель искренне за ведьму беспокоился. Самым человечным среди встречавшихся на моем пути людей он оказался.

Ростислав нахмурился, высказался на счет того, что обузой женщина станет. Силу будет только тянуть да мешать в сложном и опасном деле.

— Целуй! — Приказал служитель. — Поцелуй тьмы быстро силу прежнюю вернет. Тогда и помощницей обзаведемся. Нам Катерина большая обуза!

Обиделась, отвернулась, к двери последовала А вслед услышала новый приказ, который же ко мне относился.

— Стой, Кати! Снимай обувь!

На подошве неприметный березовый лист прилип. Он, словно маяк на море, вел преследователей по нашему следу. Пока Даркирий нить прощупывал, пытаясь силу мага, который ловушку изготовил, узнать, колдун губ Агафьи коснулся. Отвернуться бы да болью тело свело. Дыхание перехватило. Целовал сладко и страстно другую любимый, о чувствах моих не беспокоился. Мне показалось, что слезы о пол ударяются и звоном о своем приземлении сообщают. Но то игра воображения.

Даркирий приобнял, разворачивая к целующимся спиной, и бросил через плечо, чтобы ведьма обувь для племянницы подобрала.

На пороге полушепотом успокаивать служитель начал. И чем дольше говорил он, тем больше в душе обида росла. Слезы быстро высохли, оставив чувство опустошения.

Дарк бессмысленность утешений когда понял, о другом заговорил:

— Поняла, кто пытался через Агафью с тобой разговаривать?

Я головой покачала, делая вид, что не ведаю. Интересно стало, насколько откровенен со мной служитель будет.

— Наталина ее имя! Дух неприкаянный, который долгое время непробудным сном спал, а теперь жаждет дочерей с собой забрать. Об опасности предупреждает, сама в ловушку подталкивая.

Рассердилась на мужчину, как собака рявкнула и прочь пошла. Верить не хотела, что мать родная, которую пусть и не знала, на погибель толкает. Очнулась на пустом берегу, где вода в Черемоновом болоте в лужу превратилась.

— Нет больше Кассандры! — Услышала позади голос молодой и звонкий. Обернулась, девица младше меня стоит, косу заплетает. Ох, поделился маг с тетушкой силой, переборщил с лаской.

А ведьма, чужого настроения не замечая, продолжала говорить:

— Дарен заточил ее в стеклянный шар и в карман сунул, к Марьяне унес. Я ведь думала, что все беды — дело рук старшей сестры, а оказалось, милая и приветливая Матрена пакостила да людей губила.

На Ростислава старалась не смотреть, всю душу измотал улыбкой яркой да настроением задорным. Поцелуй с ведьмой напомнил о лихом прошлом да временах веселых, когда он причиной чужого горя становился.

— Откуда про Матрену знаешь? — Вдруг, поменявшись в лице, колдун спросил. Глаза прищурил, словно проверять готовился, правду ли тетушка ответит.

Агафья подпрыгнула от неожиданного вопроса, потом съежилась. Бросила незаплетенные волосы и на Ростислава уставилась, как впервые увидела.

— Не ты ли виной тому?! Стоило Марьяне связаться с тобой, колдун, как посыпались беды и проклятия на ведьмовскую голову. Знаю, Вершитель тебе дорогу к ее порогу проложил, но Матрене голову не он запудрил!

У черного мага зрачки больше стали. Он губы поджал, ответ утаивая.

— Что же молчишь? — Тетушка продолжала наседать на колдуна. — Обещал ткачихе силу великую да власть. Не ты ли место Верховной ведьмы хотел занять? Или нашел алчную душу, ради развлечения? Всю правду мне Матрена поведала…

— Замолчи! — Разозлился Ростислав, глаза кровью налились. А я вздохнуть боялась, не хотелось верить, что колдун насколько опасен и глуп оказался. — Никогда бы Марьяну не обидел и обмануть не посмел. Она единственная приютила и приняла с запятнанной душой.

Агафья рот закрыла, но при своем мнении осталась. Злой и расчетливой ведьме она почему-то верила больше, чем колдуну. И думаю, дело не в том, кто сколько зла по свету сотворил, то Вершителю на суде решать, каким наказание будет. А дело в том, что Ростислав никогда к черной магии отношения не имел, не родился с черным нутром, а благодаря богу и человеческим порокам, приобрел темную магию.

— Некогда обвинениями сыпать! Идти пора, — сухо сказал Даркирий, — открывай зеркало!

Ростислав повертел кулон, что у Агафьи на время одолжил. Я на ведьму взглянула, глаза которой страхом и волнением наполнились. Надежда, что вернуть ей украшение, не использовав, совсем угасла. Тем временем в руках колдуна серое облако расползалось; росло, как снежный ком. Несколько минут и под ноги ложиться серая масса начала, до лужи добралась и впиталась, словно вода в сухую землю. Зашипела грязная водица, забурлила, а потом резко затихла и тонким слоем серебряного льда покрылась, в зеркало превратилась.

Первым погрузился Ростислав. Дорогу проверить пошел, чтобы ловушек, по возможности, избежать. Потом Даркирий намерился шаг сделать, но прежде чем в отражение наступить, служитель повернулся к лесной ведьме и произнес:

— Попридержи язык, Агафья! Кабы нам жизнь сохранить, а ты силы на споры тратишь, и злость ненужную в колдуне рождаешь! Добром она к тебе не повернется. Столько лет живешь, а ума, как у девчонки!

Ответ выплюнуть не успела, ушел служитель. Наедине с тетушкой оставаться долго не хотелось, потому поспешила за мужчиной последовать, но не тут то было.

— Катерина, послушай! Много зла я среди людей делала, но близких никогда не обижала. Ростислав изменился. Перерождение в нем старые раны открыло, о которых в черном теле он совсем позабыл, забавляясь с людскими жизнями. С тобой играл, а я гнала, потому что Марьяна судьбу его открыла.

Продолжать не стоило, так как знала сама, что Агафья скажет. Но тетушка заговорила совсем о другом.

— Колдуна не просто так сердила. Он снаружи спокойный и рассудительный, а внутри огнем горит! И пожирает это пламя не только душу, природный дар уничтожает. Коли вспыхнет Ростик, сгорит без остатка. Не возродиться оранжевым фениксом. Навсегда грешный мир покинет!

Я о спешке забыла, ведь о том же говорил Вершитель — последняя жизнь у черного мага. Владлена советовала беречь письмена на теле, значит, видела что-то нехорошее. Волнение и страх душу охватили, и неважно стало, что не любит меня колдун. Главное, сохранить жизнь и здоровье тех, кого я люблю.