Попытка – не пытка - Елена Хотулева Страница 49

Гений временных парадоксов задумался:

– Ты тут остришь, а на самом-то деле ничего веселого. Чтобы такую кучу предметов разом в прошлое закинуть, надо хорошо постараться. Так… Давай-ка открывай свой саквояж, садись на пол, а я буду тебе в руки выкладывать роковую для страны литературу. Ты же именно ее притащила? И где только взяла за такой короткий срок?

Я постаралась принять максимально грациозную позу и сжала штекеры:

– Глеб помог. Проявил себя как истинный партиец. Знал бы он, для чего трудится, упал бы, бедный, в обморок. В нем тут политологические таланты обнаружили, а его мать без всякой теоретической подготовки решила историю вершить! Кстати, представляешь, он уверен, что у нас с тобой роман.

Натаныч вместо ответа фыркнул и стал стопку за стопкой совать мне в руки книги.

– Ну вот и все! – через некоторое время сказал он, увенчивая получившуюся гору материалами двадцатого съезда. – Теперь ты довезешь это в целости и сохранности. Только обратно все-таки постарайся это по частям носить. – Он цокнул клавишей и удалил меня из 2010 года.

В 1937-м я оказалась аккурат возле Сталина, который ждал меня, прислонившись к окну. Он был одет в форму послевоенного образца с белым кителем. От такого зрелища я охнула и рассыпала книжки по полу.

– Ты почему так нарядился? – вместо приветствия спросила я и воззрилась на его погоны.

Моя непосредственная реакция, как обычно, вызвала у него смех:

– Потому что еще минуту назад мне казалось, что мы в ЗАГС ехать собираемся. Но, по-твоему, это, видимо, не повод для парадного мундира. Даже не знаю, как мне теперь быть. Может, в гимнастерку переодеться? – Он подал мне руку и помог подняться.

Я провела пальцем по серебристой звезде:

– А ты… Ты, собственно, в каком звании? Что-то не пойму никак. Вроде в тридцать седьмой год летела, а попала то ли в сорок третий, то ли вообще куда-то в начало пятидесятых…

Он обнял меня:

– Я маршал Советского Союза. Думаю, тебя это должно радовать. В конце концов, не за последнего человека в этой стране замуж выходишь!

– Да уж! – Я вспомнила наш с Натанычем разговор относительно того, в кого же я, собственно, влюблена. – И давно ты маршалом СССР стал?

– Пять дней назад. Тогда же и указ вышел об изменении системы воинских званий РККА и введении формы нового образца.

Сталин посмотрел на рассыпавшиеся по ковру книги:

– Тебя здесь день не было. Где ты все это взяла?

– Старалась для процветания отечества, товарищ маршал Советского Союза! Выслужиться хотела. Думала, может, медаль какую получу или хоть значок. Поэтому заставила сына в библиотеку пойти и кучу книжных магазинов объехать. Так что половину из этого придется вернуть, а остальное – наш тебе свадебный подарок.

– За подарок спасибо… – Он, слегка прищурившись, посмотрел на меня. – А насчет значка приму к сведению. Ну а сейчас иди… Тебя там парикмахер заждался.

В гостиной действительно стоял испуганный человек с плойкой в руках:

– Здравствуйте! – сказал он и показал мне на стул. – Садитесь, пожалуйста. Вы какую прическу хотите?

Я задумалась и села.

– А есть какой-нибудь журнал? Или картинки… – В голове замелькали кадры из разных довоенных фильмов, но ничего толкового на ум не шло. – Наверное, вам виднее. Что-то современное…

Парикмахер растерянно развел руками.

– Меня проинструктировали, что я должен буду сделать нечто конкретное… А вы, оказывается, не знаете… – Он явно начал паниковать. – Как же мне теперь быть?

Опасаясь, что от страха он мне локон сожжет или еще что-нибудь натворит во вред нам обоим, я поспешила его успокоить:

– Вы только не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас разберемся.

В этот момент в комнату вошел Сталин. В который раз поняв, что не могу называть его при посторонних на «ты», я сотворила неопределенную фразу:

– А какую мы выбрали прическу? Что-то я забыла совсем…

Он подошел, критически посмотрел на меня и отдал четкие распоряжения относительно того, что именно желает видеть на моей голове. Парикмахер, не помня себя от радости, приступил к делу. Спустя некоторое время, после того как мои волосы были уложены в неведомую по красоте фантазию с непонятной перламутровой загогулиной сбоку, меня можно было смело фотографировать для обложки импортного довоенного глянца.

Когда мы остались одни, Сталин отправил меня переодеваться, после этого заставил встать посреди комнаты, а сам сел на диван.

– Хорошо выглядишь, – сказал он, вдоволь налюбовавшись. – Сядь, отдохни. Скоро поедем. А пока можешь на документы свои посмотреть.

После того, как я аккуратно, чтобы не помять платье, расположилась рядом, он протянул мне паспорт:

– Ну что ж, Елена Григорьевна Санарова. Поздравляю вас. Вы снова стали гражданкой Советского Союза!

От нахлынувшего приступа ностальгии я чуть не расплакалась:

– Спасибо. Ну, хоть в 1937 году это произошло. Про 2010-й я уж молчу. Там мне это точно не светит…

Углубившись в изучение своих паспортных данных, я выяснила, что родилась в Москве в 1898 году. От собственной древности мне стало не по себе. Значит, меня родили еще при Николае Втором. Потрясающе! Впрочем… Почему он решил сохранить мне мой реальный возраст?

– Ну, ты мог бы меня и помоложе сделать, – сказала я, прикидывая, на сколько лет могу выглядеть. – Написал бы, что мне тридцать три. По-моему, это было бы прекрасно!

– И был бы я тебя старше на четверть века. Кому это надо? – Он вытащил из пачки папиросу. – Достаточно того, что по факту ты меня больше чем на девяносто лет моложе. Это вообще трудно себе представить…

Пока он курил, мне пришло в голову, что я совершенно не представляю, где и как именно будет происходить наше историческое бракосочетание. Призадумавшись, я спросила:

– Скажи, а мы вот сейчас поедем в какой-то ЗАГС… И что… Там, наверное, уже весь район оцепили, никого никуда не пускают, прибыл почетный караул, а нас будет сопровождать кортеж?

Он усмехнулся:

– Это в твоем времени у нас бы кортежи с караулами были. А здесь, я думаю, не тот повод, чтобы в город войска вводить. И вообще, это должно быть предельно просто. Без чуждой стране империалистической помпезности.

– То есть кольца у нас будут выкованы из медного пятака? Правильно я понимаю?

– Какого пятака? Что ты городишь чушь какую-то? – Он затушил папиросу. – Золотые кольца будут. Хотя у нас без этого многие обходятся. Но я решил, что так будет более правильно. А что еще за пятак?

– Ну как у Ленина с Крупской, – рассмеялась я. – Или это легенда, что у них обручальные кольца из медной монеты были сделаны?