Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода Страница 49

В самом низу верхнего яруса обнаружилась дверь, открывавшаяся во внутреннюю комнату. Там рядами стояли полки с книгами, от которых исходил уже привычный сладкий запах.

Ник спускался все ниже и ниже. Двери выходили на каждый ярус, какие-то из них были намертво закрыты, какие-то выходили в комнаты, наполненные книгами и странными вещами. Свет фонаря играл на их гранях, отражался в боках, наделял предметы таинственными свойствами. Нику чудилось, что они шепчут ему, зовут: возьми нас, владей, верни нас к жизни. Но он не хотел дотрагиваться, боясь, что от прикосновения они тоже могут рассыпаться.

Спустившись вниз еще на четыре яруса, он заметил, что книги сохранились здесь лучше. Тлетворный воздух Темного не коснулся их. Это было замечательным открытием. Сколько часов Ник провел тут, листая истончившиеся, пожелтевшие от времени страницы, он бы и сам не мог сказать. Некоторые из них поела ржа. Где-то чернила и краска выцвели, оставив лишь бледные следы. Иногда Ник находил между страниц прозрачные засушенные цветы, еще хранившие едва уловимый неведомый аромат.

Ник листал страницы, произносил вслух старинные незнакомые слова, пытался разобрать полустертые древние письмена. Жаль, что ничего отсюда не вынесешь.

Так он прошел двенадцать ярусов, спустившись к самому основанию огромного «улья». Здесь, на самом дне башни, хватило бы места для футбольного поля. Воздух намного прохладнее и чище, чем наверху. В центре нижнего яруса обнаружилась скульптурная композиция примерно в пять человеческих ростов. Мужчина стоял, закрывая собой женщину. Она протягивала к нему руку, пытаясь вырваться из скалы. Другой рукой женщина поддерживала ребенка, сидящего у нее на бедре. Мужчина и женщина были измучены и удивленно озирались вокруг. Ребенок тянулся к дереву, склонившему ветки под тяжестью плодов.

Вечный Отец и Первоматерь!

Ник обошел памятник кругом и разглядел у подножья надпись. Старинная вязь. Он тронул пальцем запылившиеся буквы, выдавленные на квадратных пластинках: П, Р, В, снова П, снова Р. А дальше… Забыл!

Он усмехнулся, вспомнив, как когда-то в детстве, глотая одну за другой книги о Зорком Рыцаре, наизусть выучил древний алфавит. Нику всегда казалось, что его придумали специально, чтобы можно было составлять загадки и писать друг другу тайные записки. На заднем дворе, у бани, они с Фолком стреляли из рогатки по нарисованной мишени, боролись, сражались с зарослями вражеской крапивы, как Зоркий Рыцарь и его верный помощник Рорки. Как давно это было! Словно в прошлой жизни.

Ник нахмурился и сосредоточился на буквах.

П, Р, В, П, Р… Следующую пропустим. Дальше, кажется Д. Да, точно Д. Дальше… опять какая-то редко используемая буква. Последняя, вроде, М.

Ник потер лицо руками и обошел скульптуру кругом. На этом ярусе нет никаких дверей, вообще больше ничего нет! Кроме этой скульптуры. Ради чего ее замуровали? Что это вообще за здание? Музей? Библиотека? Архив?

Фонарик мигнул.

«Батарейки садятся, – подумал Ник. – Странно, их должно было хватить часов на десять».

Фонарик еще раз мигнул и погас, погрузив зал в чернильную тьму. Лишь тончайшая светлая дымка окутывала скульптуру.

«Наверное, контакт плохой, – подумал Ник и одернул себя: – Стоп, какие батарейки? Какой контакт? Их вообще не существует. Это просто реальность, управляемая моим воображением!»

Свечение вокруг исполинских фигур медленно угасало.

«Ерунда какая-то!»

Ник на ощупь раздраженно вытряхнул батарейки, постучал ими об пол и снова засунул в фонарь.

Ну же!

Тусклый луч едва разгонял тьму перед самым носом.

«Действие “коктейля” заканчивается! – догадался Ник. – Скоро выкинет. Неужели я по здешним меркам провел здесь почти неделю?»

Он вгляделся в темные лица людей, вырвавшихся из скалы. Гордые, удивленные, счастливые. Словно они первыми нашли этот город. Первопроходцы! Это памятник первопроходцам.

Только откуда они вышли? От чего убежали? Если этот малыш так радуется тому, что попал в Темный Город, значит, где-то было еще хуже?

Вдруг он заметил тонкую трещину между телом ребенка и скалой. Ник влез на памятник первопроходцам. Так и есть. Скульптура и скала были сделаны из разных кусков, хотя и плотно прилегали друг к другу. Может, именно отсюда струился свет? Нож! Нужно материализовать нож!

Сердце подскочило к самому горлу. Ноги подкосились, и Ник полетел в темноту…

Он вывалился из сна слишком быстро. Свет резанул по глазам, все вокруг поплыло. Живот скрутило узлом. Ник едва успел свеситься с кресла, как его вывернуло отвратительной горькой желчью.

«Онейрограф, – вспомнил он, утираясь рукавом. – Надо было подключиться через него. Вот идиот!»

Ник сполз с кресла и кое-как, по стеночке, доковылял до умывальника в углу. Вонючий ком все еще подкатывал к горлу. Ник открыл кран и сунул голову под холодную струю. Немного полегчало. Он протянул правую руку и на ощупь нашел полотенце.

Вечный Отец, почему в Темном он такой быстрый, а тут неловкий, как тюлень?

Его начинало познабливать. Трясущимися руками он вытащил с полки легкое одеяло, укутался с головой и посмотрел в зеркальце над мойкой. Опухшие глаза, заспанное лицо, впервые неуловимо напомнившее ему отцовское. Тот же высокий лоб с вертикальной хмурой складкой. Наверное, отец так же чувствовал себя, когда просыпался с похмелья. Почему-то это показалось забавным. Ник рассмеялся трескучим неприятным смехом.

Надо напиться горячего чаю. Чем крепче, тем лучше.

Он вскипятил воду в чайнике. Кинул в кружку сразу шесть кусков сахара и щедро сыпанул заварки. Жаль, не осталось ни крошки печенья – в животе урчало от голода.

Немного отогревшись, Ник посмотрел на оставшиеся порции «коктейля».

Пробуждение всегда было самой неприятной частью похождений в Темном. От одной только мысли, что придется испытать это еще пять раз, засосало под ложечкой. Погружение состоится, тут и решать нечего – когда еще выдастся такая возможность, но… Может, увеличить дозировку в два раза или хотя бы в полтора? Восемь часов он выдержал с легкостью. У Эррана бы крышу снесло, узнай он об этом! Перестраховщик. К тому же наивный. Этим пользовались все, кому не лень, но не слишком злоупотребляли, потому что беззлобного Кесселя любили. У него можно было занять денег и не вернуть. Он закрывал глаза на прогулы и опоздания. И зарплату никогда не урезал.

Та девчонка, Алана, очень кстати подвернулась несколько дней назад. Кессель решил протестировать новый излучатель, не зная, что Ник слегка поколдовал над ним. И, когда девчонка уже отрубалась, Нику осталось только разыграть небольшую сцену под названием «Самопожертвование во имя дружбы».

«Если Грай просил… я готов! Только дай ей альфа-маркер».

Кессель так посмотрел, что у Ника заполыхали уши. Он пожал уважительно протянутую руку ученого, стараясь не смотреть ему в глаза. Обманывать Эррана – все равно что у ребенка конфету отнять. Только куда ж деваться, если кроме как хитростью лишнее погружение у него не выпросишь!