Каменный клинок - Василий Горъ Страница 49

На поиски ушло меньше минуты — память, улучшенная еще Джо и Деборой, не подвела, и, на ходу открывая нужную страницу блокнота, я рванула обратно.

— Душа горит и мести жаждет…

Друзей погибших не вернуть

Но в Дверь зайти не сможет дважды тот, кто однажды выбрал Путь …Смириться с тяжкою потерей, уйти, вкусив утраты яд… …Или остаться — но за Дверью родных и близких встретит Ад… — дочитав стихотворение до конца, я посмотрела на брата и поежилась: в его глаза было страшно смотреть. В них бушевали бешенство, боль, ненависть и еще море запредельных по накалу эмоций.

— Вы не понимаете! — кое-как справившись с собой, прошипел Ольгерд. — После того, что мы устроили в Ишгле, вернуться на Землю снова мы уже не сможем: эта падла Шарль сказал Кириллову, что информация о нас уже ушла в спецслужбы Австрии, Швейцарии и Италии. Думаю, на «суперсолдат» вот-вот объявят охоту. Если уже не объявили. Все, с кем мы контачили в прошлые приезды, будут использованы против нас! Все!!! И если мы сейчас не умоем кровью этих козлов из GIGN, то шансов выжить у наших близких не останется…

— С Системой бороться бесполезно… А если она не одна, а их несколько — то мы попали… По самое не балуйся… — мой благоверный затравленно посмотрел на брата и вздохнул: — С Земли надо валить…

— Что, вот так прямо взять и уйти? — ошалело посмотрел на Щепкина Ольгерд. — Оставив тут Кириллова, тещу и тестя Мериона, мать Соловья? Простив GIGN-овцам смерть Гены? Ты офигел?

— Отомстить мы сможем и потом… А забрать всех сейчас просто нереально: тут творится такое, что, боюсь, шансов потерять их в процессе перехода гораздо больше, чем на Земле. И потом я бы не стал игнорировать вот это Пророчество! — Вовка кивнул в сторону зажатого в моей руке блокнота и зачем-то потрепал меня по голове.

В глаза брата снова полыхнуло бешенство. Пришлось принимать удар на себя:

— Ольгерд! Не торопись! Тут и правда все очень серьезно… Боюсь, без тебя мы не справимся… Давай так: ты изучишь все, что у нас есть, и потом, если тебе покажется, что важнее вернуться на Землю, то мы так и сделаем, ладно? Ведь несколько часов ничего не изменят, правда?

— Ладно… — злобно глядя на «предавшего» его Щепкина, выдавил брат и, подумав, добавил: — Пусть Эол заводит шарманку. Десять минут до подъезда. Отключаюсь…

— Постой! — завопила я, и, поняв, что Ольгерд передумал прерывать связь, облегченно выдохнула: — Включи телефон на громкую связь — надо, чтобы наши инструкции слышали все… Иначе могут быть серьезные проблемы… Готовы слушать?

— Угу… — после секундной заминки ответил он.

— В общем, делаете так…

Глава 36. Филиппова Анна Константиновна.

Парнишка-стюард оказался очарователен до безобразия — уже через час после его появления в каюте Анна Константиновна вдруг обнаружила, что лежит на ковре, а его руки нежно разминают ее шею, и этот процесс постепенно сводит ее с ума!

Возмущаться таким нахальством оказалось выше ее сил: прислушиваясь к его прикосновениям, Филиппова вдруг поняла, что у нее постепенно сносит крышу — парень годился ей в сыновья, но безумное, совершенно запредельное желание, заставляющее ее прогибаться в пояснице и хрипло вздыхать, отзываясь на каждое его движение, становилось все острее и острее. Казалось, что все окружающее подернулось каким-то вязким туманом — женщина не понимала смысла слов, которые парнишка шептал ей на ломаном русском, не хотела думать о том, что кажется, не закрыла дверь на замок, что курортные романы никогда не были в ее вкусе. И вместо того, чтобы встать с пола и выставить хама за дверь, она все смелее и смелее представляла себе то, что должно было случиться после этих, еще пока скромных, ласк.

О, как искусны были его руки! Казалось, что ее кожа плавится под их прикосновениями, а в те мгновения, когда его пальцы пробегали от шеи к пояснице, замирая где-то в районе крестца, и… возвращались обратно к плечам, Анна Константиновна с трудом сдерживала стон разочарования.

— Ну, сколько можно меня мучить? — мелькнула и пропала набившая оскомину мысль, и женщина, закусив губу, неожиданно для себя самой перевернулась на спину и запрокинула голову, подставляя шею под поцелуй…

Парень среагировал абсолютно правильно: склонившись над ней, он аккуратно прикоснулся губами к ямочке между ключиц, и, слегка царапая кожу двухдневной щетиной, страстно вздохнул. Прикосновение его ладони к ее правому бедру оказалось таким острым, что Филиппова испугалась. Сама себя. Вернее, своих желаний: ей вдруг безумно захотелось вцепиться в его коротко стриженную шевелюру и впиться в его губы поцелуем.

— Мамочки… — простонала женщина, помогая освобождать себя от сарафана. — Ну, быстрее, олух ты мой ненаглядный… Да рви же!!! — добавила она, сообразив, что процесс раздевания замедлился из-за неудобной застежки на поясе.

Однако, как назло, парнишка торопиться не собирался. Вместо того, чтобы сорвать непокорное платье и наброситься на нее так, как делали герои ее любимых сериалов, он покрывал поцелуями каждый сантиметр появляющейся из-под тонкой ткани кожи, и напрочь игнорировал ее движения навстречу.

— Какой же ты садист… — не выдержала Филиппова, и, вцепившись в его рубашку, рванула его на себя. И практически сразу перестала соображать: стюард, словно сбросивший с себя овечью шкуру, превратился в безумное, жадное до ласк существо, абсолютно не признающее каких-либо норм морали. Впрочем, и ей на них оказалось наплевать — идя навстречу его желаниям, Анна Константиновна творила такое, о чем не могла бы подумать даже в далекой юности. И… умирала от вожделения и счастья…

Целую вечность… Пока не поняла, что едва слышное гудение, доносящееся откуда-то из угла — это виброзвонок его телефона.

— Ты куда? — растерянно прошептала она, глядя, как стюард судорожно натягивает на себя белоснежные шорты и майку. — Не уходи, а?

Однако заметно удивленный полученным сообщением парень растерянно пожал плечами и пробормотал:

— Капитан звать меня, мэм… Срочно-срочно…

— Какие могут быть дела по ночам? — взвыла Филиппова, но было уже поздно: еле слышно скрипнула дверь, и ее любовник растворился в полумраке коридора…

— Какое свинство! — возмущенно пробормотала Анна Константиновна, и с трудом заставила себя сесть — истерзанное ласками тело напрочь отказывалось подчиняться.

— Вот приму ванну, и сразу же пойду потребую у этого хама перестать грузить ребенка делами… — вспоминая его прикосновения, громким шепотом произнесла она, потянулась к стоящему на тумбочке бокалу с вином, сделала большой глоток, и, набросив на плечи халат, поплелась в душ… …На лестнице, ведущей на верхнюю палубу, было темно. Кроме того, какой-то идиот разлил что-то липкое, и, почувствовав, что она здорово заляпала ноги, Филиппова без особого энтузиазма вполголоса обругала неведомого растяпу. А когда перед ней возникло перекошенное от злости лицо какого-то незнакомого мужчины, Анна Константиновна испуганно икнула и ткнула его пальцем в грудь. Вернее, попробовала ткнуть. И тут же оказалась на палубе, сбитая с ног потерявшим всякий стыд придурком.