Корень мандрагоры - Евгений Немец Страница 5

Небо становилось мрачнее. Кислый подал голос:

— Мара, это… откуда ты все это знаешь?

— Кислый, человек мозг по назначению использует, — ответил я за Мару.

— Использовать мозг… — задумчиво повторил Мара. — Тут все не так просто. Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?

— Ты про подсматривание за миром сквозь замочную скважину?

— Точно. Сейчас мы к этому вернемся. Только еще немного поговорим об информации. Чтобы закрыть тему. Вот скажите, как вы вообще представляете себе эту самую информацию?

Вопрос был задан не конкретно мне, но поскольку Кислый отвечать не торопился, я начал:

— Как раздражитель органов ощущений, вызывающий в голове определенные образы.

Кислый чихнул и смутился. Мара пару секунд осмысливал услышанное, потом ответил задумчиво:

— В целом верно. Когда ты смотришь на табурет, тебе доступно не так уж много информации. Ты можешь определить его примерные размеры и предполагаемую массу. Цвет табурета и его текстура укажут, что видимый тобою предмет сделан из дерева. Ты, конечно, знаешь о назначении этого предмета. Но откуда ты взял это знание? Извне. Ты где-то читал, тебе кто-то сказал или ты просто видел раньше, что на табуретах сидят. Такая вот, к примеру, тривиальная ситуация: в серьезном кабаке тебе подают блюдо, которое ты видишь первый раз в жизни, и кучу при-бамбасов к нему. Как ты себя ведешь? Оглядываешься по сторонам в поисках информации от клиентов, заказавших такое же блюдо, зовешь официанта и в лоб его спрашиваешь, на кой черт тут столько мисочек и ножей разной формы, или смущаешься, да? В любом случае из этой ситуации ты вынесешь новое для себя знание и потом передашь его своим детям, если потребуется. Но вернемся к нашему табурету. Само понятие «деревянный» несет в себе бездну информации, которую ты почерпнул из опыта других людей, изучавших структуру дерева, его свойства, они записали свои открытия в книги, чтобы ты смог потом ими воспользоваться. Нам вовсе не обязательно проверять тот факт, что дерево — отличное топливо и что оно не тонет в воде. Или что исключением из этого правила является древесина железного дерева. Мы вынуждены верить этому, потому что у нас не хватит жизни проверить все известные человечеству факты. Мы попросту пользуемся информацией наших предшественников, и не важно, кто эти предшественники — ученые или твои родители. Мы делаем это, чтобы когда-нибудь и самим стать предшественниками для следующих поколений. Понимаешь, о чем речь, парень?

— О несовершенстве современной образовательной системы? — Взгляд Мары замер на мне, я улыбнулся, толкнул его в плечо. — Да ладно, понятно все. Валяй дальше.

Мара, укоризненно покачав головой, продолжил:

— Природа, да и Вселенная вообще переполнены информацией, которую человечество неустанно обрабатывает. Но человек и сам производит информацию. Мы постоянно вводим в обиход понятия, ранее попросту не существовавшие. Мы смотрим на небо, а в результате получаем календарь, телескоп, астрономию, закон тяготения, квантовую механику, солнечный ветер, ядерное топливо и новые элементарные частицы. А сколько всего я не упомянул? Сколько специальных терминов только в твоей профессии инженера связи, а?

— У меня тоже это… есть… — попытался тихонько вставить Кислый, но Мару было не перебить:

— Но и это еще не самое важное. Давай посмотрим на этическую сторону нашей цивилизации. Культура, мораль, совесть, добро, зло, любовь, религия, Бог — очень информационные структуры, без человека они существовать не могут. Если человечество исчезнет, они исчезнут тоже. Дереву, таракану или креветке без разницы, что такое мораль. Духовные понятия существуют только как следствие жизнедеятельности нашей цивилизации, но они все равно информация и потому расположены вне человека. Таков наш путь эволюции — выносить информацию вне себя. Понимаешь, в чем тут дело? Если абстрагироваться от конкретных носителей информации, которых человечество напридумывало миллион, то появляется как бы новое независимое понятие — информационное поле. Этакий эон данных, если пользоваться терминологией гностиков. Поэтому нашу цивилизацию следует обозначать как humanitas informativus, и никак иначе. Сознание — это следствие обработки информации центральной нервной системой, а не наоборот.

Мне было понятно, куда клонит Мара. Ребенок, этот новоиспеченный потребитель информации, появляется с совершенно чистым сознанием и с несколькими основными инстинктами, не имея никаких навыков. Задача детства — впитать и проанализировать бездну данных. Наверное, именно поэтому половая зрелость у человеческой особи наступает так поздно. Сама наша суть говорит о том, что пока ты не накопишь достаточно знаний, пока не научишься сосуществовать в гармонии с миром и обществом, тебе размножаться рано. Я ответил:

— Сама Вселенная говорит человеку, что пока он не накопит достаточно опыта, который может передать следующему поколению, плодиться ему воспрещается.

Мара кивнул и тут же отрицательно покачал головой.

— Потребность в информации, — продолжил он, — и эта, как ты очень точно заметил, информационно-половая зрелость индивида — их диктует не внешний мир… во всяком случае, теперь. Я хочу сказать: тот факт, что оперирование информацией стало для человека онтологическим фундаментом эволюции, оставил в его генном коде определенный след. Возможно, жажда информации — это один из наших инстинктов.

Небо затянулось полностью. Черно-фиолетовые тучи в сизых прожилках ритмично озарялись бледными всполохами, словно пульсировали. Ни дать ни взять — человеческое сердце. Воздух напитался сыростью, от липового аромата не осталось и следа. Дождь готов был пролиться в любую минуту, но Мару это, похоже, не волновало. Меня, впрочем, тоже.

— Это… Сейчас дождь пойдет, — с тревогой прокомментировал Кислый климатические условия и присосался к своей последней бутылке.

Мара и бровью не повел. Я смотрел на него и думал, что в описанной им картине кое-чего не хватает. Спросил:

— Мара, если вся информация хранится вовне, то есть отдельно от человека, то где же хранится культура как сущность, определяющая человечество? Я про культуру духа, про ту, которая формирует человеческий характер, а не ту, которая помогает писать песни и картины.

Мара кивнул, подтверждая правомерность вопроса, ответил:

— Культура строится на морали, а мораль — это всего лишь набор правил и стереотипов поведения. Как таковая, она все та же информация, которую люди вывели в отдельное понятие. Мораль — это такое себе «третье небо», если пользоваться терминологией все тех же гностиков.

Я посмотрел вверх. «Мораль» заполняла все видимое пространство черной тяжелой массой. Она все так же пульсировала, текла, неторопливо перемешивалась, давила на плечи и грозила влажным холодным наказанием. Я поежился. Мара продолжил:

— Доказательства этому очевидны. Если младенца поместить в совершенно отличный от нашего социум, младенец вырастет в существо, соответствующее этому социуму. Я говорю о психическом взрослении. Физиологически он, разумеется, останется человеческой особью. Именно потому, что культура и мораль находятся вне человека, взрослея, он черпает из тех информационных сфер, которые ему доступны.