Половинный код. Тот, кто спасет - Салли Грин Страница 5
Половинный код. Тот, кто спасет - Салли Грин читать онлайн бесплатно
Бормоча:
– Анна-Лиза, Анна-Лиза, Анна-Лиза, – я прохожу вдоль черты сначала в одну сторону, потом в другую. Не дойдя до робкого конца примерно на три четверти, я останавливаюсь и пячусь назад, останавливаюсь и снова пячусь, и так до тех пор, пока до хулиганки не остается всего одна десятая пути.
– Ха! – говорит она.
– Ты для меня слишком плохая.
– Большинство моих школьных друзей поставили бы меня сюда! – рявкает она и прыгает куда-то рядом с робким концом.
– Все твои школьные друзья – фейны, – говорю я.
– Ну и что, зато они способны отличить хорошую девочку от хулиганки.
– А куда бы они поставили меня?
Я отхожу с дороги, когда Анна-Лиза, шаркая по земле ногами, пятится к тому концу прямо туда, где стоял я, – почти к самому хулиганистому краю.
– А твои братья? Куда бы меня поставили они?
Она немного мешкает, потом уверенно шагает мимо хулиганистого конца, доходит до самого утеса и там останавливается. Она говорит:
– Фейны в школе тебя боялись, потому что ты мог побить кого угодно. У тебя была плохая репутация, но они почти каждый день видели тебя в классе и знали, что если к тебе не лезть, то ты никого не тронешь.
– Но твои братцы до этого не додумались. Не лезть ко мне, я имею в виду.
– Не додумались. Но они тоже тебя боялись.
– Они избили меня до полусмерти! Бросили одного, без сознания.
– А сначала ты их избил! Но дело не только в этом. – Помедлив немного, она продолжает: – Дело в том, кто ты. Точнее, кто твой отец. Причина в Маркусе. Его боятся. Его все боятся.
Она, конечно, права, но я-то тут при чем: можно подумать, он в любую минуту появится и накостыляет кому-нибудь за меня по шее.
И тут она спрашивает:
– А ты его боишься?
Я не знаю: он же мой отец. Он опасен, он убийца, но он все-таки мой отец. И я хочу с ним встретиться. Я не хотел бы, если бы боялся. И я говорю:
– Анна-Лиза, тебе я верю больше, чем кому-либо другому, и все же, если Совет узнает что-нибудь о моих чувствах к нему, и вообще что-нибудь… Я просто не могу говорить о нем. Ты же знаешь.
– Извини, зря я спросила.
– Но я могу сказать, кого я боюсь: Совета. И твоих братьев. Если… – Но я не хочу продолжать. Мы оба знаем – если они узнают о наших встречах, нам обоим грозит большая беда.
Анна-Лиза говорит:
– Знаю. Такой паршивой семейки, как моя, еще поискать.
– Ну, моя не намного лучше.
– Намного. У тебя есть Арран и Дебора. Они хорошие люди. А у нас хороших людей нет. Ну, Коннор еще ничего, когда он один, без Лайама или…
– Ты хорошая, – говорю я.
Она улыбается, а я вдруг соображаю, как ей, должно быть, грустно и одиноко и как повезло мне, что у меня есть Арран, и Дебора, и бабушка. И, без всякой задней мысли, я вдруг беру ее за руку и чувствую в своей ладони ее ладонь. Я снова касаюсь ее! Я немного удивлен, но это случилось, и я не хочу раздумывать об этом слишком долго. Наши руки почти одинакового размера: моя чуть шире, а у нее пальцы длиннее и тоньше. Кожа на ее руке мягкая и такого цвета, какого бывает кожа, а не грязь.
– Почему у тебя всегда такие чистые руки? – Я поворачиваю ее ладонь из стороны в сторону, осматриваю ее. – Я весь в красной пыли, а на тебе и на твоих ладонях ни пятнышка.
– Я же девочка. А мы, девочки, славимся своими способностями в таких областях, о которых мальчики даже мечтать не смеют. – Ее голос дрожит, рука едва касается моей.
Мне становится страшно, но останавливаться я не намерен. Кончиком пальца я обвожу в воздухе ее ладонь, палец за пальцем, а она держит ее, не опускает. Большой палец, ложбинка между ним и указательным, указательный, опять ложбинка, палец, ложбинка, палец, опять ложбинка, и вот, наконец, мизинец, а потом и запястье.
Она говорит:
– Я всегда удивляюсь тому, какой ты нежный. Это так не похоже на хулигана, каким тебя считают.
Мне хочется сказать что-нибудь в ответ, но в голову не приходит ничего путного.
– Ты опять притих, – говорит она.
– Что в этом плохого?
– Ничего, наверное. Тебе даже идет. – И она начинает пальцем обводить мою ладонь, как я обводил ее. – Просто иногда мне хочется знать, о чем ты думаешь. – Ее палец продолжает скользить вдоль края моей ладони. – О чем ты думаешь?
Я думаю о том, что мне нравится то, что она сейчас делает. Мне приятно. Сказать ей об этом? Не знаю. Я говорю:
– Я… ты…
Она смотрит на меня, наклонив голову набок.
– Ну вот, теперь ты прячешь лицо, – жалуется она. – Ты что, краснеешь?
– Нет!
Она берет меня пальцем за край подбородка и поворачивает мою голову к себе.
Мне становится немного жарко, но я бы не сказал, что я краснею.
Она говорит:
– Какой ты милый.
Милый!
Я отвечаю:
– А я всегда думал, что я мерзавец.
Она хихикает и встает на ноги.
– Ты милый, и ты медленно бегаешь. Ты никогда меня не догонишь.
И она убегает, а я догоняю, и в тот день я впервые ее ловлю.
ТемнеетВремя, наверное, уже за полночь. Вот и еще один день прошел. День, полный позитивных мыслей. День, когда я снова думал об Анне-Лизе, но ни на шаг не приблизился к тому, чтобы ей помочь. День, проведенный на дереве в ожидании Габриэля, который так и не пришел. Надо бы попытаться заснуть, но я не чувствую усталости. Я редко устаю по ночам. Даже наоборот, я как будто становлюсь еще живее, хотя и Чернее тоже.
Можно придумать еще какой-нибудь список или повторить то, чему учила меня Селия: как убивать ножом, как убивать голыми руками. Это весело. А можно заняться фактами. Например, из жизни мои семьи. Просто сидеть и перебирать имена: Харроу, Титус, Гонт, Дариус, Лео, Кастор, Максимилиан, Массимо, Аксель, Маркус, Натан. Харроу, Титус, Гонт, Дариус…
Да, списочек не из веселых, и депрессивные мысли мне сейчас противопоказаны, но ведь не моя вина в том, что всех моих родственников убили Охотники или замучил до смерти Совет. Хотя вот Маркус до сих пор жив, по крайней мере, насколько мне известно, он цел и невредим и живет неизвестно где. И он был рядом со мной, он спас мне жизнь, он провел для меня церемонию Дарения, но потом снова ушел и бросил меня одного, как всегда.
«Ты и сам неплохо справляешься», – сказал он мне на прощание. Классическая отговорка!
Нельзя думать о плохом. Надо оставаться в пози-черт-его-возьми-тиве.
Черт, до чего же мне погано.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments