Осколки Солнца - Таис Сотер Страница 5

Художник обежал взглядом лавочку, изучая развешанные и расставленные картины.

— Да, я и не собирался. Просто забирал кисти у Тиро и подумал, что ты сможешь мне помочь с одним делом… О-ля-ля! Это именно то, что я искал! Идеально мне подходит.

Кажется, он смотрел на мою картину! Я воспряла духом. Да что лавочник может понимать в искусстве. Вот мэтр Савар сразу разглядел во мне скрытый потенциал!

Но вместо того, чтобы продолжать расхваливать мою картину, художник шагнул ко мне, и вцепившись узловатыми пальцами мне в подбородок, начал вертеть мою голову в разные стороны, рассматривая. При этом левый глаз его смотрел куда-то за мое плечо, а правый на потолок.

— Чистые и плавные черты, теплые тона. Разве что только родинка над губой слишком вульгарна. Но в остальном… Среди парижанок редко встретишь подобную невинную красоту. Откуда ты, девушка?

— Из предместья Тулузы, месье.

— Для южанки у тебя слишком правильная речь, — заметил мэтр.

— Мой отец какое-то время жил в Париже, и поэтому научил меня говорить, как принято в столице.

Точнее, он учил моего младшего брата, которого собирался отдать в Сорбонну, но ничто не мешало и мне прислушиваться к беседам отца и Клода.

— Это не так важно, — отмахнулся Савар, будто не он задавал мне вопросы. — Я хочу нанять тебя как натурщицу. Уже неделю ищу, и даже настолько отчаялся, что решил обратиться к Николя. А тут такая удача! Как ты на это смотришь? Я хорошо плачу.

Растерянно посмотрела на Николя. Я иногда подрабатывала натурщицей, но обычно для школы, или хороших знакомых. И никогда не позировала обнаженной. А картины мэтра Савара обычно были довольно откровенны.

— Мадмуазель Легран получила довольно строгое воспитание, — вмешался Николя. — Думаю, она беспокоится, что её репутация пострадает, если её узнают на одной из ваших картин.

Точнее, остатки репутации. После того, как я напилась в кабаке, а затем любезничала прямо на улице с неизвестным типом, мнение обо мне как о тихоне и скромнице несколько пошатнулось.

— Я не попрошу ничего такого. Всё будет в рамках приличия, — заверил Савар. Он пошарил в карманах, вытащил пожеванный клочок бумаги и карандаш, и что-то начеркал. — Вот мой адрес, время, когда нужно прийти и сумма, которую я готов заплатить. Прошу, не подведите меня, мадмуазель…

— Легран. Клэр Легран, — подсказала я.

— Да, я очень на вас надеюсь, мадмуазель.

Только когда Савар вышел, я все же заглянула в оставшуюся записку. Следующая среда, квартал Пасси… и сумма, достаточная, чтобы я спокойно прожила еще месяц, не беспокоясь о голоде.

— Это отличный шанс — увидеть, как работает мастер. И может быть, завести правильные знакомства, — решил сыграть в змея-искусителя Николя. — А о приставаниях беспокойся. Мэтр не совсем по женщинам, если ты понимаешь…

— О-о-о, — я чуть покраснела. Вольные нравы Парижа до сих пор меня смущали, хотя я прожила в столице уже три года. — Да, думаю, соглашусь. Хотелось бы взглянуть на мастерскую Савара.

Пасси, улица Ренуар. Где-то здесь жил Бальзак, и на этой же улице сейчас обитает таинственный мастер Савар. Его двухэтажный особняк я нашла не сразу, почти трижды пройдя мимо него. И только когда сжалившийся прохожий указал мне скрытую почти высохшей лозой табличку с номером "43", я поняла, что глухие ворота — это то, что мне нужно.

Открыли мне почти сразу же и без вопросов провели внутрь. Мэтр пил утренний кофе, и кажется, очень удивился моему появлению.

— Дорогая, я совсем о вас забыл! Но ничего страшного. Садитесь, мы обсудим наше с вами сотрудничество. У вас есть опыт?

— Доброе утро, месье Савар. Мне приходилось раньше позировать, — я уселась в деревянное, на вид очень старое кресло и расправила на коленях пышную юбку. — Николя не упомянул, но я студентка высшей школы искусств.

— Да, я, кажется, видел вашу картину в лавке. С танцовщицей у станка, да?

Я изумленно посмотрела на мастера.

— Как вы поняли — что это моя картина?

— Её мог нарисовать только очень молодой, и плохо разбирающейся в жизни человек. Даже скорее всего, юная девушка, — усмехнулся художник. — К тому же вы так расстроено ее рассматривали. Хотите взглянуть на мои работы, прежде чем мы приступим? Мне кажется, это несколько развеет ваш страх.

— Конечно! О большем я и не могла мечтать!

Мастерская мэтра располагалась на втором этаже, в огромной, залитой солнцем комнате. Окна ее выходили прямо на улицу, на которой шумно играли дети.

— Я не очень люблю покидать дом. Но мне нравится слушать дыхание города, — заметил Савар, шустро снимая покрывала с сохнущих у стен картин. — Я готовлю серию для выставки, и ваш портрет будет в ней последним.

Почти все натурщики и натурщицы, изображенные на полотнах, были обнажены, или лишь слегка прикрыты тонкими, почти прозрачными одеяниями, но это не выглядело пошло. Все картины были выполнены в одной стилистике — позирующие мужчины и женщины на фоне ярких средиземноморских пейзажей. Я не была сильна в истории, но эти мотивы я узнала.

— Вы вдохновляетесь античными мифами, так?

— Верно. Мастера прошлого часто обращались к этой золотой эпохе богов, ныне в чести пошлый неоимпрессионизм. Эти наследники Дега и Ренуара пытаются запечатлеть мимолетность бытия, вместо этого выплескивая на холст всю свою глупость. Рисовать кабацкие пьянки и потворствующих своей лени трутней — вот что они только могут! Мне нравятся многие художественные приемы нынешней молодежи, но сюжеты я предпочитаю совсем иные, — Савар обвел мастерскую руками: — Посмотрите! Разве не интереснее попытаться найти в земной и человеческом — божественное, а не пытаться превозносить мелкие страсти?

Некоторые образы на полотнах были мне знакомы. Пышнотелая Венера, томный и миловидный Амур, тоненькая и встревоженная Психея, златокудрый и мужественный Аполлон… В последнем я со смущением узнала знакомого музыканта. Не думала, что когда-нибудь увижу его, прикрытым лишь в одном венке.

Меня снова начали одолевать сомнения.

— Простите, но я не готова, вот так вот… обнажиться.

— Тебе и не нужно, глупая. Как думаешь, кого я хочу изобразить?

— Диану? — с сомнением произнесла.

— Диана холодна и величественна, — усмехнулся мэтр. — В тебе же больше земной красоты. Подумай хорошенько.

— Весту, Гею? — мастер продолжал качать головой, а список известных мне греческих богинь стремительно уменьшался. — Деметру?

— Почти. Южане, — вздохнул художник, будто это объясняло мою необразованность. — Ты слышала о Персефоне, дочери Деметры?

— Той самой, что похитил Аид?

Кажется, мне удалось немного реабилитироваться в глазах мэтра.

— Мне нравится аллегоричность этой истории. Юная дева, воплощение весны, похищенная самой смертью… — мастер задумчиво пригладил жиденькие волосы и недовольно посмотрел на меня: — Ну хватит болтовни! Всё будет в пределах приличий, твой хитон будет максимально скромный. Служанка причешет и оденет тебя. Так что?