Тени леса - Виктория Войцек Страница 5

Всё смолкает тогда, когда кто-то, не выдержав, бьет. По столу ли, по стулу, а может и вовсе по крепкой стене — непонятно, но окружающие мгновенно закрывают рты. Даже чадо, которое галлерийка была готова схватить за острое ухо и оттащить от себя, делает шаг назад. Музыканту дают слово.

— Вот дерьмо. — Вместо того чтобы начать, девушка хлопает себя ладонью по лбу и смеется. — Может, позволите хоть горло промочить?

Она ожидает недолго. Не видевшие жизни за пределами высокого частокола люди ставят перед ней кружку пенного траува, а затем — еще одну, и тогда она заскакивает на стол, закидывает ногу на ногу и кладет на колени инструмент, по струнам которого тут же проходятся пораненные пальцы.

— Иду я из славного места, из небольшой деревушки, что в соседнем тоу, — произносит она, а затем чуть тише добавляет: — та еще дыра, скажу я вам. А по пути собирала я чужие истории да в свои попадала. И не одна я бродила. Пятеро нас, разных, которых дороги свели, хотя, казалось бы, развести должны.

Галлерийка касается пояса из плотной кожи, вслепую находит узел и, подцепив его когтями, развязывает. На ладони оказывается круглая монета с замысловатым чеканным узором. Не подойдешь поближе, — так и рассмотреть его не сможешь. Только все вокруг знают, что за ним кроется. Ведь если в крупных городах никого не удивишь печатью гильдии охотников за головами, то в местах поменьше подобное — большая редкость, как и музыканты. Все знают, что это, все видели, слышали, обсуждали или осуждали. Но едва ли есть хоть один человек здесь, в таверне, который откажется посмотреть на того, кто (вот смех-то!) нечисть по лесам гоняет, а потом сочиняет про это песенки.

— Так о чём же вам поведать?

— О том, что там, за сторожевыми башнями! — выкрикивает сидящий за соседним столом юнец.

— О путешествиях, — дав ему договорить, подает голос остроухая девочка. Она мнет в нетерпении новый белый передник и задерживает дыхание, отчего на круглых щеках начинает проступать неровный румянец.

— О твари всякой-разной.

— И чтоб пострашнее!

Услышав это, недовольно хмурится мать. Она хватает за руки детей, прячет их за своей спиной, но те всё равно выглядывают, улыбаются и ждут, когда же заговорит музыкант. А галлерийка осматривается, крутит монетку, а затем бьет по ней большим пальцем, и та подскакивает, сверкает своим блестящим боком.

— Пострашнее? — Она ничуть не удивляется. Ловит печать, прикусывает острыми клыками, задумывается: и с чего же начать?

Пока люди просьбы свои озвучивают, каждый — от других отличную, галлерийка берёт кружку и, прикрыв глаза, наслаждается вкусом траува. Она жадно выпивает всё, не оставляя ни капли, а после собирает со стенок пену пальцем.

— Ближе! Ближе! — зовет галлерийка, оставляя в сторону тару и возвращая монету на пояс.

И все — даже те, кто занимал дальние столы, — как завороженные тянутся к ней, собираются в полукруг. И каждому хочется оказаться рядом, потому что вот-вот в деревушке, где никогда ничего не происходит, случится история. Чужая, приукрашенная, а возможно, и вовсе придуманная — случится. Под тихий шепот, скрип половиц и стук сапог слова сплетутся, сложатся, выстроятся таким образом, что нетрезвые посетители таверны увидят (по крайней мере, если не уснут) приключение, которое будет пахнуть выпивкой и дымом. Они отправятся в путь, не покидая своих привычных мест, пока пальцы одной руки неторопливо перебирают струны.

Слушайте!

Ведь кто знает, когда в следующий раз порог таверны переступит бродячий музыкант?

Мы знаем, что слишком разные для того, чтобы существовать вместе. Кто-то хочет вспомнить свое имя, кто-то — забыть. Кто-то ищет свою семью, кто-то давно сбежал от нее, чтобы не видеть никогда. Разные характеры, разные занятия. Меня, например, было бы принято считать бесполезной, если бы не висящий на бедре кинжал, которым можно и бочку вскрыть, и человека.

Что же заставило нас собраться вместе? Общее дело, беда, обрушившаяся на небольшую деревушку. Человек-волк, будь он неладен, лишар — как хотите, так и называйте. Хотя бедой он был далеко не для каждого из нас. Например, для рыжей девочки: в ночь, когда волосатое отродье появилось, она потеряла свой дом и, кажется, семью. Но мне почему-то ее совсем не жаль. Да что уж там, я даже не помню, как ее зовут. Сил? Сатти? Сенуа? Имя точно начинается на «С». И раздражает. Как и та, которая его носит.

— И кому пришло в голову сказать, что мы отлично сработались?

А это произносит Зенки. «Безымянный». Темноглазый, высокий, остроухий и обычно молчаливый. Он выводит из себя куда меньше остальных. Возможно, потому что говорит редко. Возможно, потому что он хоть как-то полезен. Наш Зенки — лучник, а то, что без лука, — не проблема. Подумаешь, ударил лишара по голове, когда стрелы кончились. Подумаешь, сломал. Отвлек зато. И дал на спину запрыгнуть, ага. Зенки — голова. Порой дурная, конечно, но всё-таки голова. Готовит, к тому же, недурно.

— На меня не смотри. — Раздается громкий хохот. — Я от вас, конечно, отличаюсь, но это не значит, что на меня можно всё свалить. В тот день я просто хотел есть.

Дио Торре действительно отличается. Не только тем, что у него серая кожа. Не только красными глазами и рядом острых зубов. Он один из этих — пещерных. Тех, что кровь сосут и плоть едят. Согласитесь, Дио идеально подходит на роль плохого парня. Да только как-то вышло, что он — шут. Не в прямом, конечно, смысле этого слова. Он может висеть вверх ногами на ветке, кидаться плодами или подражать звукам природы. К тому же то, что он не надкусил еще ни одного из нас, — хороший знак.

— Это был я, — звучит басовитый голос из-под капюшона. Гарольд в очередной раз надвинул его пониже, чтобы скрыть заспанную морду. Виден только небритый подбородок, который он увлеченно трет пальцами. — Каждому из нас нужны деньги. И, судя по тому, что я видел, по отдельности мы просто…

— Сдохнем, — встреваю я.

— Именно.

Гарольд Лиат — умник. Такие обычно сидят в библиотеках, пальцы слюнявят. Он много знает, больше, чем все мы вместе взятые. Быть может, когда-нибудь именно его советы помогут нам выжить. Только от того, что пока Гарольд предпочитает встать рядом и сложить руки, легче не становится. И это при его-то способностях! Впрочем, он всё еще полезней рыжей девочки.

— Почему бы не предоставить выбор нам? — после недолгого молчания спрашивает Зенки.

— И что бы вы сделали? — Гарольд сцепляет пальцы в замок и вздыхает. — Ты так и остался бы без работы, она, — он кивает на девочку, — без дома, а он… — на сей раз под руку попадается Дио.

— Без мозгов. — Едва успеваю уклониться от чего-то небольшого и темно-коричневого, летящего в мою сторону. Судя по звуку, с которым предмет врезается в дерево, это камень. Судя по улыбке Торре, он делает вид, что целился мне в висок. Не пугайтесь. Здоровяк так играется, ага. Он не причинит мне вреда.