Повилика - Катерина Крутова Страница 50

—Прости, госпожа, не угнаться мне старой за сорванцом. Уж больно шустр молодой господин, точно в спешке его зачали.

—Не в спешке, но в большой любви,— Повилика распахнула объятия, и мальчик повис на шее. Вырвавшись из рук няни, к нему тут же присоединилась сестра.

Мягкие волосы детей вытерли слезы на щеках графини Кохани. Маленькие нежные руки усмирили боль. Задыхаясь от первозданной материнской любви, целовала Повилика открытые лица и тонула в облаке ответного безусловного обожания.

—Карел! Виктория! Вы уроните мать! Неприлично юным господам так вести себя!— беззлобно ворчала Шимона. А глаза старой прислуги, повидавшие за долгую жизнь много горя и потерь, блестели от непрошеных слез редкого счастья.

(сцена после финальных титров. Остров где-то посреди Мирового океана. 458ой год от первого ростка)

Рослый мужчина раздраженно отвернулся от большого экрана, где в десятках окон одновременно отображались биржевые сводки, дайджест мировых новостей, погода над Азорским архипелагом и видео с уличных камер маленького бельгийского городка.

—Сорняки разрастаются,— тонкие губы скривились в презрительной однобокой ухмылке.

Бесшумно отъехала в сторону хромированная дверь, выпуская мужчину в широкий полностью остекленный коридор. На левую сторону открывался живописный вид на горный склон и полукруг бухты, где в окружении зелени раскинулся небольшой городок. А за ним бесконечное полотно океана поблескивало в свете раннего утра. Контрастом яркой жизни окна правой стороны выходили на каменную пустошь, устремляющуюся вверх — туда, где за вечным туманом низких облаков скрывалось жерло уснувшего вулкана. Ни одной травинки не пробивалось среди застывших языков лавы и черного песка. Здесь, посреди каменного плата под огромным куполом из закаленного стекла, способного выдержать даже мелкий метеоритный дождь, раскинулась необычная оранжерея. Каждое растение в ней росло обособленно от других, к каждому были подключены индивидуальные датчики состояния, система орошения и дозаторы удобрений. Перед каждым образцов крепился монитор, выводящий на экран историю роста и динамику изменений. Помещение больше походило на исследовательскую лабораторию или больничную палату. Сходство с последней усугубляла стоящая посреди центральной клумбы медицинская койка и сидящая рядом с ней женщина в сестринской униформе. Заметив вошедшего, она испуганно и несколько суетливо вскочила. Взгляд сиделки заметался между недовольным лицом начальника и телом, неподвижно лежащим под тонкой простыней на кушетке. Не удостоив подчиненную даже приветственным кивком, мужчина быстро оказался рядом, резко наклонился и сорвал с земли у ножки кровати молодой розовый побег.

—Вы уволены!— прошипели тонкие губы, пока пальцы ожесточенно сминали хрупкое растение. В ответ на извиняющееся невнятное бормотание мужчина пронзил говорящую взглядом полным такого яростного огня, что мог бы легко разжечь пламя в столетия назад потухшем вулкане.

—Обязанности предельно просты — собирать сок и обрывать ростки. На ваше жалованье в городе может безбедно жить семья из четырех человек. У меня нет причин терпеть халатность и прощать ошибки. Покиньте оранжерею и отправляйтесь на процедуру расторжения договора.

Женщина задрожала, умоляющее сложила ладони и почти упала на колени.

—Успокойтесь, или придется вызвать охрану. Действие Забвения выборочно, и не затронет костяк воспоминаний.

На этом мужчина потерял интерес к плачущей сиделке. Внимание его полностью переключилось на смуглую девушку, лежащую на кушетке. Полная неподвижность и прикрытые веки создавали ощущение мертвого сна. Мерно гудели подключенные к телу приборы, измеряя сердечный ритм, мозговую активность, давление и другие жизненные показатели. Левую женскую руку от локтя и ниже точно тисками обхватывал странный обрубок дерева, больше всего похожий на корявый пень. Мелкие отростки — зачатки сучков — пронзали тонкую кожу, врастая в тело и сливаясь с узором вен. В тыльную сторону правой кисти был воткнут катетер, присоединенный к гемасину. Темная кровь наполнила его до половины.

—До чего ж вы живучие, паразитки…— сквозь зубы процедил мужчина и откинул край простыни. Длинная больничная сорочка не скрывала стройности девичьего тела. Кончики пальцев коснулись ступни и двинулись вверх, сантиметр за сантиметром задирая тонкий хлопок — от щиколотки до самого бедра шла татуировка — белая плетистая роза, восхитительным контрастом на смуглой кофейной коже.

*

Конец… или только начало?