Железные волки. Небо славян - Александр Кудрявцев Страница 50

– С возвращением, – Ратмир срезал с привязанной за спиной руки Эйнара веревку, – еще кто-нибудь?

– Больше никого, – тот растирал культей затекшую руку, – когда началась резня, меня узнал один из людей Моржа. Он вспомнил моего богатого отца и уговорил Моржа обменять меня на мешок золота.

– У меня есть для тебя кое-что получше, чем золото.

– Что?

– Сталь, – Ратмир сунул ему в руку скрамасакс Вислоусого.

Тот взял в руку длинный нож: и взмахнул клинком в загудевшем воздухе.

– Пойдем, – улыбнулся Эйнар Однорукий. Он зажал клинок под мышкой и торжественно поднял кулак с оттопыренными указательным пальцем и мизинцем. – Пора платить долги.

Они крались по темным улицам к длинному дому Торгильса Моржа. По пути не встретилось ни одного человека. Это оказалось кстати – Браги шел с большим трудом. Он молчал, но было видно, что даже медленная ходьба дается ему тяжело.

– Сдюжишь? – Ратмир подставил ему плечо, но Браги мотнул седой головой и не принял протянутой руки.

– Мужчине полезно испытывать боль, – пробормотал он.

Спрятавшись за высоким тыном, они наскоро оговорили дальнейшие действия. Эйнара отправили на разведку, чтобы оценил обстановку вокруг дома и в окрестностях. Когда Однорукий бесшумно исчез, скальд повернул голову к Ратмиру:

– Кто нас вытащил?

Ратмир шмыгнул носом:

– Дочь рыбака. Когда Вагн послал меня убить предателей, у которых поставили лагерь люди Атли, чтобы напасть на нас… я отправился туда. Мы прикончили оставшихся воинов. А потом надо было зарезать пятерых рыбаков и их семьи. – Он посмотрел Браги в глаза: – Я отпустил их. И обманул Вагна.

Скальд задумался, положив подбородок на скрещенные на коленях запястья. Его голова мелко тряслась, как у дряхлых стариков. Ратмир сжал кулак на эфесе меча.

– Твой отец убивал и любил, не оглядываясь. Ярость в бою и в любви дана не каждому. Ярость – это дар. Такой же, как умение ковать железо, строить корабли или строки. В тебе он тоже есть, только показываешь ты это нечасто. И правильно. Храни ярость в себе, как сталь в соломе. Пусть она всегда будет неожиданностью для врага и никогда – опасностью для друга. Ратияр не умел этого и натворил много бед и ошибок. А за ошибки отцов расплачиваются их сыновья.

Сигурдсон покачал головой и надолго замолчал, глядя перед собой.

– Браги, – осторожно окликнул его юноша.

Тот едва заметно вздрогнул и взглянул на сына прояснившимися глазами:

– Иногда мне казалось, что в тебе нет севера. И, если бы я узнал о твоем поступке в рыбацкой деревне зимой раньше, я бы утвердился в своем мнении. Но теперь, когда… – Браги снова замолчал, но потом махнул рукой, отгоняя воспоминания, и продолжил: – Теперь я думаю, что боги дали тебе что-то еще. Нечто кроме ярости и севера. Что-то, в чем больше мудрости. И что может исправить последствия дел твоего отца… Но я так и не понял, что это.

Сигурдсон хрипло закашлялся, зажимая рот рукой. Между пальцами показалась темная струйка. Скальд равнодушно взглянул на нее и вытер ладонь о рукав.

Скоро появился Эйнар. Он улыбался:

– Двое на входе. Один присматривает за пристанью, – улыбка Однорукого стала шире, – вернее, присматривал. Стражи на улицах нет. Морж: продолжает пить свою победу. Еще я забрал из сарая на пристани вот это.

Он развернул плащ, который держал в руках. Лунный блеск отразился в полированном металле.

– Мститель, – Браги бережно поднял перевязанными ладонями черную костяную рукоять, инкрустированную серебряной проволокой, и припал губами к темному лезвию, по которому змеились узоры кованой стали. – Думал, уже не встретимся.

Ратмир провел пальцами по выжженным рунам на древке Железной Сестры. Почуяв хозяина, оружие легло в ладонь как влитое. Эйнар привычно взвесил в ладони свой меч – клинок, который он назвал Ветер, выковали по особому заказу. Поразмыслив после первых опытов тренировок, Однорукий нарисовал модель клинка с изогнутым для скорости удара лезвием.

Сделав меч легче обычного, он велел заострить конец клинка, сделав оружие не только рубящим, как мечи викингов, но и колющим. Те, кто насмехался над его «недомечом», вскоре заткнулись – Эйнар со своим оружием не только превосходил обычного мечника в скорости, но и научился разными способами парировать им удары, будто щитом, сделавшись, несмотря на увечье, грозным противником. [50]

– Вагн Старый должен был вас учить, как добавить жару на пиру врага, – сказал Браги.

Парни переглянулись и кивнули.

Двух часовых сняли одновременно, подкравшись сзади и в два движения сломав им шеи. Из-за двери доносился глухой гул – там нестройно горланили какую-то песню под бой бубна.

Бревна и сено оказались сложены поблизости – Торгильс заранее позаботился о нескольких способах убийства своих гостей, припрятав рядом сухой трут и кресало. Эйнар и Ратмир подперли двери несколькими колодами, свалили повозку, притащили несколько мешков с набросанными камнями и принялись укладывать сено и солому вокруг стен. Пламя занялось от одной искры, повалил густой дым, языки огня рванулись к крыше, жадно пожирая дерн и темноту.

За дверями вначале стало тихо, а потом раздался дружный рев. В доски заколотили ноги и твердые кулаки.

– Берите секиры! Рубите двери! – раздался приглушенный крик Торгильса.

Ему ответили голоса, зазвенело железо, но вскоре крики и шум утонули в гуле пламени. Налетевший с моря ветер в несколько порывов превратил длинный дом в огромный пылающий погребальный драккар.

– Огонь всегда за скальдов, – сказал Браги, тяжело опираясь на меч. – Огонь наша родня.

Бешеные удары в забаррикадированную дверь прекратились.

– Они попытаются разобрать крышу. – Сигурдсон смотрел вверх на пылающий дерн. – Что ж, посмотрим, на совесть ли строят дома в Борге.

Отчаянные попытки обвалить один из столбов, поддерживавших кровлю, оказались тщетны. Крыша обрушилась позже, после того как прогорели балки и стал золой дерн. Следом шумно рухнули обугленные бревна одной из стен, взметнув облако искр почти до звезд. Крики из пламени прекратились.

Браги вошел внутрь дымящего зала. Он нашел Торгильса под одной из рухнувших балок. Тот еще дышал. Сигурдсон вытащил его из углей и пепла. Ярл Борга шевелил почерневшими губами, пытаясь что-то сказать.

– Моржи не тонут, – Браги внимательно смотрел в расширенные от ужаса зрачки, – зато неплохо горят. Но я выбрал для тебя другую судьбу.

Браги приблизил губы к самому уху Торгильса и сказал слово, от которого тот скорчился в судороге и заелозил перебитыми упавшей балкой ногами.