Железные волки. Небо славян - Александр Кудрявцев Страница 51

– Хеймнар, – громко повторил скальд.

Ратмир и Эйнар, добивавшие раненых, остановились и оглянулись на Сигурдсона. По спинам обоих прошел холод. Парни слышали об этой казни викингов, но ни разу не видели обряд, жестокость которого превосходила знаменитого «кровавого орла».

Браги бросил обожженное, умоляюще лепечущее тело на бревно. Морщась от боли, в одну руку взял тяжелый колун, в другую пылающую головню. Широко размахнулся и с шумным выдохом нанес первый удар. Морж: заревел, увидев как под ударом топора упала на землю нога, отрубленная по бедро. Браги прижег культю головней и рубанул вторую ногу.

Когда Сигурдсон приступил к рукам, крик Торгильса перешел в тонкий оглушающий визг.

– Хотя бы одну руку… Хотя бы одну…

– Теперь ты гораздо больше оправдываешь свое прозвище. – Браги бросил колун, вытер со лба пот и, устало пошатываясь и прижимая к груди кровоточившие ладони, пошел к юношам. Те были не в силах отвести взглядов от корчившегося на земле живого обрубка.

– Отец, – пробормотал Ратмир, – он не должен так… Это…

– Это живой труп, хеймнар, – сказал Браги, с трудом опускаясь на землю. – Теперь Торгильс почти ничем не отличается от меня.

– Нужно уходить. Я видел неподалеку конюшню. – Эйнар вытирал от крови узкое лезвие Ветра обрывком лопуха.

Браги кивнул:

– Бегите вдвоем. Я не смогу держаться в седле.

– Мы возьмем лодку, – сказал Ратмир.

– Вот что, – скальд, морщась, разглядывал свои руки, – Брагитофтир должен узнать о предательстве во что бы то ни стало. Если лодка попадется Гуннлаугу, наши люди ничего не узнают, и их могут взять врасплох. Эйнар, поскачешь в порт на лошади. Мы постараемся вырваться на лодке. Кто-то из нас должен добраться домой.

Эйнар вскочил, намереваясь поспорить, но закрыл рот под тяжелым взглядом скальда.

– Исполнять, – сказал Браги Сигурдсон.

– Эйнар, – Ратмир подошел к нему и сжал руку на прощание, – если по пути увидишь девушку…

– Ты хотел сказать Селедку, – осклабился тот.

– Возьми ее с собой, – сказал Ратмир.

Друг кивнул и крепко сжал руку в ответ. Сунув Ветер за пояс, он оглянулся, поднял вверх «рогатый» кулак и, улыбнувшись ответному жесту Ратмира, скрылся.

* * *

У ключины тяжело скрипели над водой, и, едва они отошли от берега, старая лодка дала течь. Браги потерял сознание, навалившись на борт, и негромко бредил, то и дело повторяя имя дочери. Ратмир отчаянно налегал на весла, решив идти вдоль суши. Вода прибывала, корпус лодки оседал под ее тяжестью все ниже. Делать было нечего – Ратмир повернул к берегу.

Когда лодка ткнулась носом в невысокий песчаный склон, он попытался привести в себя Сигурдсона, но тот уже ничего не соображал и слабо отмахивался руками, вяло бормоча что-то под нос. Пришлось взвалить тяжелого скальда на спину и тащить на себе.

– Вот и встретились. – Ратмир сбросил с себя тело и выхватил из ножен скрамасакс, как только услышал знакомый голос, но было поздно. Его сбили с ног выпрыгнувшие из темноты воины и тут же скрутили, ткнув носом в мокрую от ночной росы траву.

– Помнишь меня? – Из сумрака в лунный свет шагнул высокий человек с узким костистым лицом.

Ратмир не ответил, глядя, как дружинники Гуннлауга вяжут продолжавшего бессвязно бормотать Браги.

– Мы увидели вас на пристани и следили с берега. Счастливая случайность, – пояснил Гуннлауг. – Как я понимаю, Торгильса сейчас нет… вернее, почти нет в живых. Если ты скажешь, остался ли еще кто-нибудь из ваших людей, твоя смерть будет легкой.

– Нас осталось лишь двое, – сказал Ратмир.

Гуннлауг вздохнул и сложил руки за спиной:

– Значит, наш разговор будет долгим.

* * *

Их новой тюрьмой стал дом богатого рыбака на отшибе у леса. Пленников привязали к столбам напротив друг друга. Гуннлауг пару дней поморил юношу голодом и не давал спать по ночам. Как только Ратмир надолго закрывал глаза, его бил рослый надсмотрщик. Вскоре юноша ослабел так, что едва мог вставать на ноги. Браги приходил в сознание ненадолго. С ним обращались гораздо бережнее, кормили – знавший секрет дикого огня Браги был нужен Гуннлаугу живым.

На третий день посол Атли пришел в нарядных одеждах. Он приказал облить ледяной водой Браги. Когда тот открыл прояснившиеся глаза, Гуннлауг небрежным жестом отправил стражника вон.

– Настало время откровенного разговора, Браги, – объявил он скальду. Вытащил из-за пояса меч скальда и поднес его к самым глазам ярла. – Если ты сегодня будешь разговорчивым, твой сын умрет без мучений. Если нет, его заставит страдать твой собственный меч.

– Отпусти его, – прохрипел Браги, – и мы обо всем договоримся.

Гуннлауг поджал узкие губы:

– Мне уже скучно.

Ратмир закрыл глаза, когда ледяное лезвие коснулось его щеки. Гуннлауг надавил сильнее, сталь пропорола кожу, плоть, рассекла десну и заскрипела по зубам.

– У меня каменное сердце и холодная кровь, – сказал Браги. – Условие остается прежним. Дикий огонь за свободу моего сына.

– Всегда думал, зачем человеку два уха. Он вполне может обойтись одним, – задумчиво протянул тот. Ратмир почувствовал заточенную кромку стали у головы.

– А ты, оказывается, мясник, Гуннлауг, – сказал скальд. – Не знал, что это свойственно людям высокого рода.

Посол замер, подумал и опустил меч:

– Ты прав. Я не мясник.

Он прислонил клинок к стене, заложил руки за спину, чуть подал туловище вперед и вдруг остановился и громко объявил:

– Вот что я решил. Я пошлю гонцов к конунгу, и пусть Атли сам вытягивает из тебя то, что ему надо. Резать из тебя ремни или кастрировать твоего сына – это будет его решением. Я устал делать чужую грязную работу. Никто из моего рода, восходящего к Одину, не привык днями жить в воняющих потом казармах или трястись верхом среди вооруженного сброда. Я привык слушать песни с кубком вина и наблюдать танцы обожженных солнцем женщин с плоскими, как блюда, животами…

Гуннлауг осекся и взглянул на Браги:

– Бо-оги! – протянул он, отбросив со лба тщательно расчесанную светлую прядь. – У меня в плену один из лучших скальдов севера, а я твержу, что меня некому развлечь!

– ЛУЧШИЙ скальд севера, – хмуро поправил Сигурдсон.

– Тем более! – развел руками Гуннлауг. – Так покажи свое искусство!

Браги усмехнулся, глядя ему в глаза:

– Не много чести петь своему врагу связанным…

Гуннлауг, весьма довольный своей идеей, взял в руку меч:

– Мне надоело слышать «нет». Каждый твой отказ будет стоить ровно один палец твоего сына.

Он подошел к Ратмиру и взял его за мизинец.