Обитель чародеев - Дэвид Эддингс Страница 53

– Потому что мне нравится, дорогой, – ответилаона, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь задело. – Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений.Таким образом я отдыхаю.

– Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.

– Да, дорогой, я знаю.

Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданноопустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положилголову ей на колени.

– О, тетя Пол, – вымолвил он, задыхаясь от слез.

– В чем дело, дорогой? – спросила она, гладя егопо волосам.

– Я так одинок.

– И это все?

Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак неожидая услышать такое.

– Все одиноки, дорогой, – объяснила она, обнимаяего голову. – Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся сосвоим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.

– Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Толькои слышишь: «Ваше величество, ваше величество».

– Все-таки ты король.

– Но я не хочу им быть.

– Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничеготут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?

– Нет. А кто он такой?

– Только ему удалось выжить во время резни, устроеннойнайсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся,бросившись в море.

– Сколько ему было лет?

– Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что онутонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение ив течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения впоколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на тронтебя… а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.

– Все равно я никого из них не знаю, – угрюмопробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог ссобой поделать.

– А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопросозадачил Гариона.

– Впрочем, может и легче. – Она отложила своюработу в сторону и встала. – Пойдем, – сказала Полгара и подвела егок высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одномместе, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осеньи зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.

Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. Отворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.

– Смотри на лед, – сказала она, указывая насверкающую черноту. – Смотри внимательно.

Он взглянул туда и снова ощутил, как неведомая силапроникает в его сознание.

Что-то мелькнуло на поверхности льда… бесформенное, ноприобретающее очертания и становящееся все более отчетливым. Перед ним стоялаженщина с бледным лицом… очень красивая… улыбающаяся. Она выглядела совсеммолодо, и её глаза были устремлены на Гариона.

– Мой ребенок, – шептали её губы, – моймаленький Гарион.

Гарион затрясся и прошептал:

– Мама?!

– Как ты вырос! – продолжали безмолвно твердить еёгубы. – Почти взрослый мужчина!

– И король, Илдера, – поведала призраку тетя Полна своем неслышном языке.

– Значит, это он избранник, – радостно произнеслаженщина. – Я так и знала. Я чувствовала это, когда носила его под сердцем.

Рядом с первой тенью возникла вторая: высокий молодойчеловек с темными волосами и удивительно знакомым лицом. Гарион не мог неузнать в нем себя.

– Здравствуй, Белгарион, сын мой! – обратился кнему второй образ.

– Отец… – ответил Гарион, не зная, как быть

– Благословляем тебя, Гарион, – произнес второйпризрак, и обе тени начали растворяться.

– Я отомстил за вас, отец! – успел прокричатьГарион. Ему почему-то показалось это важным. Впрочем, отец мог его и неслышать.

Тетя Пол стояла, прислонившись к оконной раме, с выражениемкрайнего утомления на лице.

– Тебе плохо? – с беспокойством спросил её Гарион.

– Такие вещи не проходят бесследно, дорогой, –ответила она, устало проводя рукой по лицу.

Но вот в глубине темнеющего льда мелькнуло что-то, ивозникла знакомая тень голубой волчицы, которая вместе с Белгаратом напала наэлдрака Грула в горах Алголанда. Волчица села на задние лапы и какое-то времясмотрела на них, потом обернулась снежно-белой совой и, наконец, женщиной срыжевато-коричневыми волосами и золотистыми глазами. Её лицо удивительнопоходило на лицо тети Пол, и Гарион невольно обернулся, сравнивая их.

– Ты оставила его открытым, Полгара, – заметилазолотоглазая женщина. Её голос был мягким и теплым, как летний вечер.

– Да, мама, – ответила тетя Пол. – Сейчасзакрою.

– Я только рада этому, Полгара, – сказала дочериженщина-волчица. – Мне представилась возможность встретиться с ним ещераз. – Она посмотрела в глаза Гариона и заметила:

– Два-три штриха. Что-то в разрезе глаз и в уголкахгуб. Он знает?

– Не все, мама.

– Может, оно и к лучшему, – заключила Полидра.

Из черной глубины возникла новая фигура: еще одна женщина сволосами, как солнечный свет, и лицом, еще более похожим на лицо тети, котораясказала:

– Полгара, моя дорогая сестра.

– Белдаран, – ответила тетя Пол голосом,преисполненным нежной любви.

– И Белгарион, – продолжала прапрародительницаГариона, – цветок моей любви и Райве.

– Наши благословения также, Белгарион, – пожелалаПолидра. – А теперь прощайте, но помните, что мы вас любим. – Вследующее мгновение их не стало.

– Ну что, полегчало? – спросила тетя Пол. её голосдрожал, а в глазах стояли слезы.

Гарион, слишком взволнованный увиденным и услышанным, толькокивнул головой.

– Я рада, что мои труды не пропали даром. Пожалуйста,закрой окно, дорогой, а то мы все замерзнем.