Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо Страница 54

— Ну, здравствуй, сестрица, — услыхала Феврония голос ненавистный, и обмякла птицей вороном в незнакомых мужских руках.

Сильные руки крепко удерживали ворона, голову в груди широкой прижимая — не вырваться. Да и вырываться уже некому: птичий разум не сопротивлялся, сразу уснул.

— Тише, тише, глупая, — мужской голос успокаивал, продираясь сквозь пелену злости и ненависти, но тут же слепая ярость волной накатывала: узнала Феврония и ладони, и говор, и забилась бешено пуще прежнего.

«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» — билось в висках, покуда прохладные женские пальцы не легли на вороний лоб, ветерок легкий в разгоряченный разум ворвался, сон навевая. Обмякло птичье тело, отключилась Феврония в обличье ворона на руках Сириуса. Осторожно Ягиня спящую птицу перехватила, в клетку золоченую умостила, платок темный на прутья накинула и на плиты каменные ловушку волшебную поставила.

Закончив, развернулась в сторону войска ледяного и зычным голосом крикнула:

— Ой ты, гой еси, красна девица,

Королева фей леса Вечного,

Отзовись, изволь, на призыв на мой,

Выйди к нам, люду доброму.

Обскажи, как есть, чем обидели,

Повинимся мы, коли есть вина.

Взмахнула Ягиня рукавами, взметнулись совы белые вестниками и полетели в сторону ледяных саней за ответом. Белое безмолвие окутало град столичный, люди замерли в ожидании.

Взметнулась позёмка, птицей огромной обернулась, взлетела на стену крепостную, подлетела к Ягине и скинула на руки свиток прозрачный.

— Благодарствую, — поклонилась Яга и развернула письмо. Птица склонила голову и осталась на месте сидеть.

«Верните моё по праву», — пять слов и никаких пояснений. Ягиня задумалась, а затем у птицы уточнила:

— Срок?

Птица трижды крыльями взмахнула, затем голову склонила, ожидая ответ, кивнула в ответ и стремительно вверх взлетела, и, обрушившись на людей пушистым снегом, исчезла.

— Три дня. У нас три дня на то, чтобы вернуть Амбрелле то, что она хочет. Кто-нибудь знает, о чем речь? — оборачиваясь к замершим в растерянности стражам и сотникам.

— Так это… — робко подал голос один из сотников. — Никак царя-батюшку требует…

— Государя? Сомнительно… На что он ей сдался. Ведьме снежной?

— Так-то она сейчас — ведьма. А так-то женой была Ждану-то нашему! Пока батюшк не постаралсяпокйный так глядишь и детки уже были бы… — печально закончил кто-то из толпы..

— Что рядить, все в пустую. Царь заболеле. В себя не приходит. А бессознательный на что он ей?

— Заболел — Ягиня, до этого момента молча слушающая разговоры, встрепенулась. — Чем заболел-то?

— А кто его знает, — загомонили горожане, перебивая друг друга.

— Аккурат на днях и объявила царица: так, мол и так, власть в свои руки беру, царица Зинаида объявила. Покуда, говорит, государь-батюшка не выздоровеет.

— Так-таки сама и объявила? Ты ври, да не завирайся! — встрял сотник. — Глашатаи по городу новость разнесли. А что так и как оно во дворце даже нам, стражникам, неведомом!

— Ну не сама! Так крикуны-то волю чью объявляли? А? Съел! — мужичок довольно бороду огладил и продолжил. — И вот эта… птица… — говорун кивнул в сторону клетки. — Помогать ей в том будет. В управлении значит государством-то. Потому велено всем приказы ее беспрекословно выполнять. Будто сам Ждан али Зинаида повеление дала. Такие дела-то, — докладчик речь свою закончил и руками развел.

— верно сказывает, — поддержали мужичка из толпы. — А мы что, мы люди маленькие. Лишь бы войны не было да налогами не душили. Оно вишь как… Война пришла, откуда не ждали…

— И ведь сколько лет в мире-согласии с феями жили! Не обижали ничем без спросу в вечный лес не совались. Эх… — толпа единодушно и огорченно вздохнула. — Что делать-то?

— А с государем что? — дождавшись, когда люди выскажутся, уточнил волк, оглядывая собравшихся.

— Дык молчат, — вновь затараторил самый разговорчивый. — Лекарей созвали со всего государства. Говорят, заморским приглашения отправили. Вот ждем… Наши-то потыкались, да пока ничего толкового не сказали. Лежит, батюшка наш, в себя не приходит. Как уснул вечером, так и не просыпается. Уж и будили, и толкали, и в дуду дудели… А все никак… Дворцовые говорят… — тут всезнающий рассказчик оглянулся по сторонам, голос понизил и почти прошептал — Говорят, заколдовали-то царя нашего. Вот может она-то и заколдовала а теперича за государем и припожаловала… Эх… Пропали мы…

— А еще домовой наш пропал, Бабай Кузьмич… И домовята странные… — печально пожаловался кто-то из дворцовых.

— Почему странные? — встрепенулась снова Ягиня, пристально человека разглядывая.

— Дык то веселые бегали, говорливые. Коли Кузьмича рядом нет, так и поболать любили. То конфетку малым сунешь. То помочь попросишь. Опять-таки и на конюшню бегали, с конюшенным обались. А сейчас и он исчез, спрятался. А домовята… ходят, будто в воду опущенные. Молчат, глазёнками пустыми на тебя таращатся аж жуть до кости пробирает! — стражник плечами передернул.

— А ты кто, матушка, будешь-то? И как у нас объявилась? — вдруг раздался вопрос сотника в минутной тишине.

Толпа враз посерьёнела, замерла, крепче оружие разномастное в руках сжала.

— Баба Яга я, — улыбнулась Ягиня ласково. — Бабай Кузьмич вот на помощь призвал. Почуял неладное. Да только поздно весточка до меня дошла, — печально закончила царевна.

— А с тобой кто? — опытывался сотник, пристально волка оглядывая.

— Сириус я… Помощник ба… Ягини… По простому — серый волк, — серый представился и слегка голову наклонил, приветствуя всех.

— Да ты никак тот серый, что с царем нашем по молодости в Вечном лесу чудил? — крякнул кряжистый бородач.

— Хм… Откуда знаешь-то про приключения царёвы? — открыто улыбнулся волк, не отрицая и не подтверждая сказанное.

— Дык как царь-батюшка… закручиниться… — толпа сдержанно хмыкнула. — Так и сказки сказывает, как на волке небесном летал в страну заморскую, чтобы, значитца, любимую-то свою выручить, Соловья из Вечного леса прогнать.

— Ну, стало быть, я и есть, — расхохотался Серый, услышав пересказ краткий путешествия давнего. — На помощь вот другу старинному пришел. Так, а что стоим-то? Мёрзнем? Не пора ли по делам расходиться, дозорных оставив? — резко свернул тему Сириус и глянул на начальника стражи дворцовой.

Бородатый прищурился, взглядом по волку прошелся, Ягиню оглядел, переглянулся с войсковым главой и кивнул:

— Пошли что ли, царице представим, — и зыкнул смачно. — Лишние — р-р-р-расходись! Неча тут толочься, врагу отсвечивать.