Командор - Алексей Волков Страница 56

К полудню возвратились разведчики. По их сведениям, у берега напротив бывшего лагеря встала бригантина, а остальные корабли расположились в удобной закрытой бухте на севере острова. На всех судах велись какие-то работы. Очевидно, команды устраняли повреждения, полученные во время шторма. Непосредственно на берегу пиратов было немного. Разведчики наткнулись на два отряда человек по тридцать каждый. Эти отряды рыскали по лесу, но в обоих случаях нашим ребятам удалось остаться незамеченными.

После обеда вновь был объявлен получасовой отдых. Еще одна пара разведчиков ушла в глубь острова. На сей раз они искали место для запасного лагеря и пути возможного отхода к нему. Подавляющее большинство оставшихся было так вымотано, что завалились спать, не думая ни о каких пиратах.

Я тоже хотел последовать их примеру, и снова – не успел я прилечь, как мне помешали.

Теперь рядом со мной села Мэри. На лицо певицы, как ни странно, был наложен привычный макияж, одежда по возможности приведена в порядок, а сама она пахла какими-то духами.

– Я немного посижу рядом с вами, Валера, – нежно и трогательно произнесла она.

– Пожалуйста. – Не прогонять же ее! Я даже спросил, чтобы не показаться неучтивым: – Как вы себя чувствуете?

– Неплохо, – улыбнулась Мэри. – Знаете, вчера я даже не поблагодарила вас как следует.

«А как это – как следует?» – чуть было, блин, не ляпнул я, но отчего-то смутился и пробормотал:

– Пустяки. Любой на моем месте поступил бы так же. Мне просто повезло оказаться рядом. И не надо больше об этом, Мэри.

– Для вас я не Мэри. По-настоящему меня зовут Маша. Мэри – это всего лишь сценический псевдоним. Не знали?

– Нет. Я редко бываю на берегу и за новостями эстрады не слежу.

– Но ведь это ужасно!

– Почему же? – не сдержался я. – Вас ведь не интересуют, к примеру, лоции. У каждого человека своя жизнь и свой круг интересов. Вы не сердитесь, но футбол для меня куда привлекательнее.

Певица посмотрела на меня с искренним удивлением. Она привыкла совсем к другому обществу, красивой жизни, богатым поклонникам. А тут перед нею сидел простой моряк, половину времени болтающийся по волнам и ничем особо не интересующийся.

– Я не сержусь… – Я так и не понял, блин, искренне ли она говорит. – На вас я вообще не могу сердиться. Скажите, а это правда?

– Что?

– Что мы в прошлом? Семнадцатый век, пираты, рыцари, всякие там цари и короли?

– Рыцарей в семнадцатом веке, по-моему, уже не было. А остальное, как бы дико это не звучало, – правда.

И тут я по-настоящему осознал, что это действительно правда, и та страшная ночь разделила наши жизни на две неравные части. Я никогда больше не увижу свою Варьку и даже не смогу, ядрен батон, узнать, как она там? Для нее я – погибший, пропавший без вести вместе с кораблем, а она для меня? Это же абсурд, чья-то мрачная шутка: умирать, блин, за века до собственного рождения! Жуткий смерч, всосавший в себя корабль и перенесший его на триста лет в прошлое. А ведь обратной дороги нет! Своим ходом? Да доживи я до ста лет, до рождения Варьки останется еще двести! Я могу вспоминать ее, еще не рожденную, предстоящую, но встретиться с ней невозможно… Да за что нам такое, Господи?!

Наверное, все эти мысли отразились у меня на лице. Не знаю. Я весь ушел в себя и с трудом расслышал голос Мэри:

– …Валера! Что с вами, Валера? Вам плохо? Может, принести воды? Да не молчите же, Валера!

– Все нормально… – Я сделал над собой усилие, загнал поглубже навалившееся отчаяние и повторил: – Все нормально.

Нас осталось семьдесят четыре человека. Сорок четыре мужчины от шестнадцати и старше, двадцать три женщины и семеро детей. Меньше десятой части тех, кто злосчастным вечером поднялся на борт белоснежного красавца. Крохотная горстка людей, заброшенная в далекое прошлое и чудом спасшаяся от многочисленных опасностей. Но надолго ли?

Кабан не был бы военным, если бы не разбил нас на подразделения. Старый армейский принцип: разделяй и командуй! Я всегда терпеть не мог военщины, но вынужден признать: лучше стоять в строю и чувствовать локоть товарища, чем, подобно зайцу, в одиночку петлять по кустам.

Итак, нас, мужчин, было сорок четыре человека. Десять имели современное оружие, всем прочим досталась музейная рухлядь. Кабан первым делом отделил шестерых уцелевших моряков, врач тоже в счет не шел. Двадцать семь пассажиров Сергей разбил на три девятки и добавил к каждой одного из своих головорезов в качестве командира. Еще шестерых он оставил при себе, и на этом наша организация была завершена.

В моей десятке оказались бывшие члены совета Лудицкий и Грумов, секретарь Лудицкого Зайцев, один из моих старых знакомых Женя Кротких и четверо пришедших памятной ночью на вершину: долговязый Вовчик, прыщавый Леня, средних лет Виктор и шестнадцатилетний Саша. Нашим командиром был назначен Костя Сорокин, бывший офицер морского спецназа, устроившийся, как и Кабанов, в телохранители. Двумя другими десятками командовали Рдецкий и еще один телохранитель Виталик.

При дележе оружия я урвал себе неплохую саблю и хотел ограничиться этим, но мне дополнительно всучили тяжелый и неудобный мушкет и выдали к нему девять пуль с соответствующим запасом пороха. Я подумал: хорошо, что нас не забросило еще дальше во времени, а то пришлось бы напяливать кольчугу и таскать с собой двуручный меч! Но, с другой стороны, в оружии, даже в самом примитивном, есть некая навевающая спокойствие сила. Я стал чувствовать себя более-менее сносно, насколько это вообще возможно в нашем положении.

Меня поражал Кабан. Проведя всю ночь в поисках, он выглядел на удивление бодро, возникал то тут, то там, показывал нам приемы заряжания и фехтования, словно уже бывал в этом времени и все успел досконально изучить. Я представил его в роли офицера и невольно пожалел его солдат: вот с кого он точно драл по десять шкур, раз с нас дерет минимум по три.

Должен признать побочную пользу этих занятий. При такой нагрузке у нас не было времени ни переживать заново вчерашние ужасы, ни сожалеть о погибших.

Я не говорю об абстрактных жертвах. Само их количество превращало трагедию в статистику, но многие из нас потеряли друзей, приятелей, просто хороших знакомых.

Я – Пашку. О его гибели мне поведали стюардессы и сам Кабанов, но в тот момент я еще не отошел от случившегося лично со мной и воспринял это еще как один факт. Сам-то я мертвым Пашку не видел!

Впрочем, после обеда Сергей все же дал нам небольшой перерыв, а сам отправился проверять наблюдающих.

Проведя в заботах весь день, я оказался перед дилеммой. Чем же заняться – то ли сходить навестить секретутку, то ли просто завалиться спать, как поступило большинство пассажиров. А может, просто посидеть и подумать, пока есть время?

Пока я решал эту нехитрую проблему, ее решили за меня.