Дверь обратно - Марина Трубецкая Страница 57

Я решительно надела рубашку с сарафаном и, выйдя обратно в комнату, запустила в волосы полученный у банника гребень. Того не пришлось как-то специально упрашивать, он тут же кинулся сновать по моей сильно отросшей шевелюре, разбирая многочисленные колтуны и всяческие спутанности. Смотреть на себя в зеркало было необычайно приятно! Вот уж никогда бы раньше не могла подумать, что такое пустое времяпрепровождение может приносить столько удовольствия! Гребень неторопливо рыскал по волосам, и вот некоторые пряди уже заструились по спине до самой поясницы, посверкивая в лучах отзеркаленного света золотистыми искорками.

Славик уже спал, жарко раскинувшись на кровати. Саквояж сидел с ним рядом, задавая мне всякие провокационные вопросы. В конце концов я не выдержала и рассказала о том, что случилось, упустив только рассказ о кладбище. Говорить лишний раз на эту тему вовсе не хотелось.

— Вот прямо так в лиску и можешь? — Почему-то этот момент потряс Савву Юльевича больше всего. — Прямо как наш Птах, то есть трансформироваться?

— Ну да… Говорят, что так можно в кого угодно оборачиваться, стоит только подучиться.

— И в Птаха можешь? — не успокаивался саквояж.

— Наверно, — я почесала бровь, — только, опять же по рассказам, жидкость его какую-то надо…

— Ну дела! Скоро сусликов вдвоем таскать начнете!

Представив эту картинку, я фыркнула, а в дверь кто-то постучался.

— Да-да, — вылез вперед гостеприимный саквояж, — входите, не заперто.

В комнату, согнувшись, вошел сильно постаревший Атей. Уж сколько раз я наблюдала эти метаморфозы с возрастом, а привыкнуть все никак не могла…

— Мы поговорить можем?

— Наверно, да, — я нерешительно пожала плечами. — Здесь?

— Если тебе удобно, то лучше у меня.

Я посмотрела в зеркало на почти полностью распутанные волосы и вздохнула.

— Хорошо, только косу сейчас заплету.

Атей молча кивнул и так же молча вышел. Я же, вытащив гребень из волос и кое-как перехватывая их лентой, быстро давала указания саквояжу, что делать, если малыш вдруг проснется.

Да, давненько я не бывала в волховской хижине! Теперь даже и непонятно, как я ту нашу, лесную, могла принять за эту. И вовсе она сейчас не казалась мне ни убогой, ни какой-то покосившейся. Войдя внутрь, я по-хозяйски огляделась, представляя, насколько бы нам со Славиком было легче обходиться этими хоромами.

— Никак на себя примеряешь? — недобро улыбнулся Атей, которого я вначале и не заметила.

— Да просто осматриваюсь, — против моего желания голос прозвучал заискивающе. Проклятое детдомовское прошлое заставляло махать хвостом перед лицом любой маломальской агрессии.

— Интересно, — взгляд волхва становился все более и более недоверчивым, — раньше ты ТАК не осматривалась.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — Я решила не тянуть кота за хвост, а сразу выяснить суть претензий.

— Ну не то что подозреваю, но мысли кое-какие появляются.

Я вопросительно посмотрела на него, дожидаясь более внятного продолжения. Он с этим делом не слишком торопился, расхаживая по избушке из угла в угол. Потом резко остановился и уставился мне прямо в переносицу.

— Понимаешь, Стеша, — он задумчиво потеребил бороду, — я ведь был совсем уверен, что ты настоящая крылата. Но последние события как-то настораживают… С твоим появлением в граде стали происходить странные явления. Начали пропадать духи-охранители. Сегодня мне сообщили о трех неизвестно куда подевавшихся домовых, и лешего в соседнем леске не слыхать. Ну а про берегиню ты и сама знаешь…

— Вы что ж думаете, — от возмущения мой голос дал петуха, — это я их ем, что ли?

— Ну почему сразу «ем»? Достаточно просто впитать духовную силу.

— И как бы, интересно, я это проделала, если магических токов во мне нет? Вы же сами об этом говорили!

— Да? — Атей печально усмехнулся. — А кто растворил нутряную звезду? А кто разнес око богов одним движением руки? А уж то, что ты смогла сотворить с собой и ребенком за несколько секунд…

— Это были не секунды, — я против воли зашмыгала носом, не в силах спокойно переносить незаслуженные обвинения, — нас не было несколько недель.

Атей подошел к очагу и, взяв одну из кос пламени, обернул меня ею, как обручем. Тот ярко вспыхнул и превратился в огненную змею, держащую хвост во рту.

— Ну, поведай об этом, — и уселся, сложив руки на посохе.

И я, косясь с опаской на столь близкое соседство огня, начала рассказывать все по порядку, стараясь не упустить ни малейшей детали. В этот раз волхв мне совсем не помогал, ни уточняющими вопросами, ни подбадривающими кивками головы. Только время от времени подсыпал что-то в пламя, отчего огненная змея вокруг меня меняла свою окраску. Когда я закончила, он помолчал минут пять, а потом спросил:

— Где она?

— Кто? — Я опешила от такого странного вопроса.

— Ну… юла эта, — волхв досадливо поморщился, — или как уж ты там ее называла.

Едрит, да я понятия не имела, где она! Последний раз я видела ее еще в том лесу. А здесь события развернулись таким образом, что я и думать о ней совсем забыла.

— Не знаю, — сказала я, растерянно глядя на него, — может, во дворе валяется?

— Пойдем, поищем, — и он первым вышел из избушки.

Я поплелась следом. Трава возле хибары уродилась на славу — густая, высокая, сочная. Найти здесь маленькую побрякушку шансов было немного. Определив примерное место, где могла оказаться юла, я опустилась на карачки.

— Ты что ж, по двору ползать собралась?

Я пожала плечами:

— Ну а как еще-то?

Атей хмыкнул, зашел в хибарку и вышел оттуда уже с посохом в руках — это был брат-близнец первого, вот только камень его в навершии оказался огненно-оранжевого цвета. Волхв провел им над травой — та послушно поникла. Он сделал рукой резкое движение вверх, и в воздух поднялся всякий мелкий сор: какие-то махонькие веточки, опавшая листва, прошлогодние желуди. Они висели в воздухе, как будто их удерживало магнитом. Я прошлась вокруг отмеченного мной места. Кроме всего прочего, заметила висевшую шеренгу муравьев; некоторые из них все еще продолжали крепко сжимать добычу, которую несли, по-видимому, в муравейник. А вот юлы не было!

— Ну и где?

От обиды слезы закипели у меня в глазах, и я, не веря в такое свинство, все же начала водить по траве руками.

— Не трудись, в воздух поднято все, что не проросло корнями, — волхв устало вздохнул и подошел, внимательно меня разглядывая.

— Но ведь я правду рассказала! — По моим щекам заструились слезы.

Атей подумал и наконец-то крепко обнял меня одной рукой:

— Не плачь, девочка, я тебе верю. Пойдем в дом, — и он, все так же обнимая меня за плечи, развернулся к избушке.