Собака снова человек! - Сергей Платов Страница 59

На палубе мне открылась довольно мрачная картина. Потеряв вожака, моя команда, конечно, не сдалась (моя школа!), но дела были хуже некуда. Топлята окончательно сбросили с себя человеческое обличье и превратились в настоящих уродцев, к тому же вооруженных огромными когтями и клыками. Обладая численным перевесом и удивительной силой (это я ощутил на себе), они уже загнали обороняющихся на корму и, похоже, готовились к последнему броску.

Но сдаваться никто не собирался. Матрена, приспособив к бою привычное весло, защищала правый фланг. Братья, с серебряными кинжалами, бились слева. За их спинами, в ужасе вжимаясь друг в друга, таращили свои васильковые глаза луговые спиногрызы. Их лично опекал взъерошенный Шарик с серебряным когтем наготове. Эх, лучше бы ему иметь серебряные зубы, во всяком случае, было бы сподручнее, ну да ладно, хорошо еще, что есть такое подспорье в борьбе с нечистью.

А в центре… В центре, словно древняя богиня-воительница, рыжая и прекрасная, несла смерть нечисти Селистена. По конопатым щекам в два ручья текли слезы (это моя ненаглядная по мне скорбит!), взгляд пылает решимостью отомстить, а твердая рука сжимает мой посох. Видимо, в такой ситуации он ей показался надежнее, чем ее гребень. Ну что ж, я не ханжа, так что брюзжать об использовании колдовского артефакта не по уставу «Кедрового скита» не стану, не та ситуация.

Я невольно залюбовался красотой Селистены. Я, конечно, всё понимаю, не время и прочее, но в своем гневе она была настолько хороша, что я не мог отказать себе в такой малости и не отказал. Впрочем, о своих непосредственных обязанностях я не забыл и в тот момент, когда топлята кинулись в последнем рывке на моих друзей и любимую, я ударил во всю свою силу. Наверное, кто-то может заметить, что бить в спину неэтично, неинтеллигентно и негуманно. На что я могу ответить только одно: вас топлята в воду с камнем на шее не бросали. А раз так, то попрошу воздержаться от глупых замечаний. Я никаких угрызений совести не испытывал и ударил целой серией боевых заклинаний.

Тут же речные просторы огласились жуткими воплями погибающей нечисти и криками радости Селистены и остальных моих спутников. После моего вмешательства исход боя был предрешен. Получив такую поддержку, бывшие обороняющиеся перешли в наступление и, неся смерть на острие серебра, принялись методично уничтожать недобитых топлят. Применять колдовство я уже не стал, мог бы случайно зацепить своих, но и без него справились прекрасно. Увидев, с каким упоением гоняет нечисть по палубе Шарик, я решил тряхнуть стариной и тоже с удовольствием покусал какую-то Аленушку.

Наконец дело было сделано, и серебряный наконечник на моем посохе поставил точку в этой истории. Глядя, как мужественно расправилась с топленком Селистена, я невольно присвистнул от удивления. Раньше я такой решительности за моей невестой не замечал. Когда мы очистили палубу и сбросили последнюю мертвую пакость в воду, настало время разбора ситуации.

Первым делом, как водится, шла приятная часть. Мелкая с визгом бросилась меня обнимать и соответственно целовать. Так как мокрая шерсть не способствует страстным поцелуям, большинство ласки получил мой нос. Как жалко, что я сейчас не человек, точнее, не совсем человек. Когда же я начну подвиги-то творить в нормальном человеческом виде и, естественно, получать положенные восторги и ласки как полноценный человек и жених в одном лице?

Шарик также попытался выказать свою радость, но, на мой взгляд, очень уж бурно. Пришлось опять ему напомнить, что я не его супруга, а совсем наоборот — жених его хозяйки. Судя по выражению его глаз, он до сих пор сомневается в этом факте.

Далее меня похлопали по плечу (то есть по плечам). Фрол и Федор. Надо признать, они несколько забылись, что я не в своей обычной весовой категории, и от такого проявления мужских эмоций я опять чуть не вылетел за борт, причем два раза.

Спиногрызы, уже отошедшие от пережитого ужаса, целиком погрузились в мир искусства и стихосложения и только приветливо помахали мне лапками и вежливо пояснили, что не хотят терять ни минуты, будучи просто обязаны запечатлеть для потомков увиденное, так сказать; по горячим следам.

Ложку дегтя, как и следовало ожиать, в мою бочку меда конечно же вывалила Матрена. А так как у нее маленького ничего не бывает, то и ложечка оказалась размером с половник. Сперва она, конечно, поздравила со спасением, но потом сдвинула брови, уперла кулаки в могучие бока и вопросила:

— Ну ты, дипломированный колдун, что же ты врал, что все экзамены на «отлично» сдал?

Такой зачин мне не понравился и заставил насторожиться.

— Я, между прочим, никогда не вру, — ответил я, но, поймав взгляд Селистены, поправился: — Во всяком случае, не в этот раз.

— Может, у вас там преподаватели плохие?

— Да нет, отличные колдунчики преподают.

— Так какого трижды дурно пахнущего лешего, — спиногрызы дружно закивали мордашками, —ты не знаешь, как выглядят топлята?! — Тут Матрена нависла надо мной, как бык над овцой, и я невольно вжал голову в плечи. — Да если бы я не проснулась, нас бы всех перебили!

Ну что я мог ответить на такое обвинение? Конечно, можно было рассказать правду и поведать всем, что последние годы, проведенные в скиту, я честно грыз гранит науки. И только один раз поленился и пропустил в старом фолианте, посвященном редким видам нечисти, главу о речных тварях, рассудив, что я колдун сухопутный и это мне банально не пригодится. Ну надо же такому случиться, что топлята, судя по всему, оказались именно там! Да, я мог рассказать правду под влиянием Золотухи и, если бы не блохи, наверняка бы так и сделал. Но сейчас-то я был самим собой и потому принял единственно верное решение — немножечко соврать. И то исключительно для поддержания своего доброго имени в глазах окружающих, а особенно невесты.

— Даже не знаю, что на меня нашло, — голосом, полным трагизма, поведал я. — Я в шкуре Золотухи вообще сам не свой.

Конечно, валить всё на бедную рыжую суку нехорошо, но, с другой стороны, это было просто необходимо. Ну ничего, когда вернусь, замолю грех телячьей ножкой. Думаю, она меня простит.

— Дарюша, бедненький мой! — пролепетала Селистена и заключила меня в свои объятия. Как вы догадались, возражать я не стал.

Ну а после этого вопрос был закрыт, и только чуть погодя я подошел к хмурой Матрене и попытался удовлетворить свое любопытство:

— Слушай, а откуда ты про топлят знаешь?

— Слышала от мужа покойного. На реке про них все знают, — неохотно ответила женщина-гора. — Прикидываются детишками, пробираются на корабли, а потом всю команду на дно пускают.

По всему было видно, что на разговор Матрена не настроена, но не задать еще один вопрос я не мог.

— Их так странно называют, потому что они когда-то утонули?

— Нет, — буркнула Матрена, — потому что любят топить!

При этом хозяйка трактира посмотрела на меня так выразительно, что я предпочел ретироваться и пойти подгонять Фрола с Федором, которые поднимали опущенный парус.