Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева Страница 59

Лицо её потускнело так же, как небо за окном, и она уселась сверху на сундук рядом с Марком.

– Честно, нам следовало бы разыскать Иветту. Я не хочу её бросать вот так, – сказала Лета. – Однако с Катэлем могут справиться только чародеи. Мечи и стрелы бесполезны.

Пауза. Длинная, гнетущая. Марку захотелось вернуться обратно, в ту пропитанную кофейным ароматом спальню, в сумасбродный, галдящий голосами друзей мирок, в который Лета сознательно окуналась, чтобы забыться.

Это же место, стылое и серое, вторило их внутреннему состоянию, тщательно подавляемому. Здесь Марк был обязан озвучить то, чего нельзя было произнести в «той» комнате.

– Север нуждается в нас больше.

Вновь молчание. Но гораздо короче.

– Ага. В сотне таких, как мы, – поправила Лета. – Если останемся, можем сдохнуть. Сыны отобрали Темпраст, этот город, левую руку Империи. Но её правая, Ноэстис, всё равно сильнее. Она сожмётся в кулак и раздавит нас, рано или поздно. А другие части тела тоже были захвачены, но оставлены без защиты. Тород стянул сюда войска со всех владений. В одну точку. В которой нас и прикончат.

– Думаешь, я этого не понимаю? Гоню вас упражняться просто так? – выпалил Марк и осёкся, недоумевая внезапному пылу в своей речи. – Я хочу помочь.

– С каких вообще пор тебя начали заботить Сыны и их проблемы? – поморщилась Лета и подняла на него взгляд. – А. Понятно.

Наверняка она подумала о Боре.

Нет, дело ведь не только в ней.

– А тебя что-нибудь заботит? – спросил Марк, сдерживая злость.

– Давай подумаем... – раздражающе медленно протянула Лета. – Сражаться с Империей глупо, все знают это, но никто не говорит вслух. Мне такое не по душе. Хотя тогда, если мы поможем северянам, подвернётся возможность отомстить тем, кто упивался моими муками на Арене... Это уже начинает меня заботить.

Она говорила как-то отстранённо, устало. Марк не мог злиться на неё. Не после всего, через что она прошла.

– Я хочу поступить, как керник, – он уронил голову в смятении. – Помочь тем, кто в этом нуждается.

– Керников больше нет. Покуда в Кривом Роге не вырастит новое Древо, Стражи Маарну официально никому не нужны. Как и их помощь.

– Причём тут Древо, если его ростки пробились в наших сердцах?

На губах её появилась ломаная улыбка, перегруженная тоской и сожалением:

– Они давно сгнили, Марк. По крайней мере, в моём.

***

В двух вещах Конор всегда был уверен – в ночи и вине. Их комбинация выводила из строя любого, кто вставал у него на пути, но кого не следовало убивать. Ему бы, конечно, только в радость сломать стражнику шею в качестве компенсации за впустую потраченное время в этой дыре. Однако он планировал вернуться в Темпраст, не в душную тюрьму, а на верхние этажи виллы, предназначенные для верхушки Сынов. А для этого надо бы наладить с ними отношения. Лишние трупы тут ни к чему.

Со стражником ему повезло. Дурака долго не брало, но всё же Конор был крепче его, к тому же у него за полгода изрядно подрос иммунитет к болтовне. К моменту, когда во время очередной неразборчивой тирады стражника начало клонить в сон, в ходу была уже четвёртая бутылка. Ключи от решётки Конор заботливо повесил к нему обратно на пояс.

До виллы он добирался через крышу барака и высокую стену, огибающую мощёный двор с дозорными. В воздухе висела тяжёлая сырость дождя, мерные звуки которого скрывали передвижения Конора. Спрыгнув под навес, он исчез во тьме первого этажа, надеясь отыскать хоть какое-то оружие и одежду. Его пожитки могли быть где-угодно и времени на их поиск не оставалось.

Конор припустил трусцой по тёмным коридорам, затянутым мглой и напитанным влажным холодом. Кандалы резали кожу. Он свёл руки вместе, чтобы не было слышно звона железной цепи. Босые ноги следовали по каждой неровности и шероховатости напольных плит, которые он заучил, когда его вели к баракам с завязанными глазами. Он знал, где был выход, почти чуял запахи нескольких человек рядом с ним, поэтому необходимо было искать другие пути. Сегодня – никаких трупов.

Он притормозил на повороте, вылетев под тревожный колеблющийся свет факелов. Пока он раздумывал, в какой стороне могла быть оружейная, звук чьих-то шагов вырвался позади из темноты. Он выпрямился и занёс вверх скованные руки, чтобы огреть выскочившую на него тень по голове, но не успел.

Сталь легла на горло, опалив разгорячённую кожу.

Не успел.

Он.

Не учуял и не услышал.

Мало кто мог похвастаться такой сноровкой и застать его врасплох. Конор даже помедлил, не стал сразу перехватывать кисть несчастного, крепко сжимавшую нож у его глотки.

К обнажённой спине прижалось женское тело. Он услышал резкий выдох у уха, и лишь потом до него донёсся запах жасмина, замаскированный лекарственным душком.

– Собрался куда-то?

Кровь загустела и забила сосуды, огненная, тяжёлая... Он облизнул губы и поймал запястье полукровки в тесные клещи длинных пальцев. Он мог бы сломать ей руку одним движением, но держал её сейчас, как величайшую святыню человечества.

«Всё очень плохо, дружище».

– Да так, вышел прогуляться, – просипел он.

Поддать насмешки в голос не вышло. Он пробовал новое чувство – растерянность. И изо всех сил старался не показывать его, уползая за баррикады равнодушия.

Она сумела подкрасться к нему беззвучно. Девка, чьи нахальные слоновьи шаги слышались за версту. Нерасторопная, с отточенными до идеала, но предсказуемыми приёмами, она, может, и умела крошить по дюжине противников за раз, великана однажды завалила, в команде работала неплохо... Однако она ему не ровня.

Или уже да?

Похоже, Арена изменила её сильнее, чем он думал. Он бы не стал ей мешать, полосни она его сейчас по горлу.

«Потому что ты больной ублюдок».

Одержимый.

Лезвие ножа оцарапало кадык.

– Решил сбежать, не попрощавшись?

Конор закатил глаза, вдохнув её запах.

«Нет времени на это, слышишь? Подумай хорошенько, прежде чем...»

Большой палец надавил на чувствительную точку на запястье. Нож выскользнул из обмякшей руки, а в следующий миг Конор впечатал полукровку в стену, развернув её лицом к себе. Руки нырнули под её колени, забрасывая ноги на его талию. Цепь кандалов должна была помешать этому, но полукровка лихо проскочила через неё и сжала колени вокруг его торса. Конор поймал ртом её сдавленный выдох и замер, оттягивая поцелуй, узнавая её губы – обветренные, искусанные и лживые. В её груди поднялся смех, мурлыкающий и распутный, от которого моментально снесло крышу.

– Ну чего ты хохочешь? – прошептал он, спускаясь к её шее.