Тигры Редфернов - Аргентина Танго Страница 6

— Зато они доберутся быстрее, — сказал шеф полиции, пытаясь то ли подбодрить комиссара, то ли убедить себя в том, что все в порядке. Фрегат из Доргерна покачался на гребне очередной волны и медленно завалился набок. Паруса исчезли в волнах, и корабль понесло к порту. Бреннон сглотнул. Шансов уцелеть внутри этой лоханки не было ни у кого.

— О Господи! — вскрикнул Бройд. — Что с ними будет?!

— Ничего хорошего, — буркнул Натан. — Боюсь, ни доктора Ройзмана, ни секретаря министра, ни старшего инспектора мы больше не увидим.

Шеф полиции свесился через балюстраду.

— Смотрите! Бакли пытается спустить на воду шлюпку!

Конечно, переводчик не лично корячился — он наседал на нескольких человек в клеенчатых плащах и куртках, размахивал каким-то значком, тыкал пальцем в сторону моря. Толпа, мигом собравшаяся на пирсе, издавала возбужденные и испуганные вопли, следя за приближением фрегата. «Кайзерштерн» то появлялся, то скрывался за горбами волн, которые, как огромные лапы, тянули его все ближе к гавани. Бреннон постукивал кулаком по перилам. Он не знал, что тут можно сделать и чем помочь, но бездельничать не мог и наконец спустился на пирс, где нашел Бакли. Тот хмуро смотрел вслед ялику, который только что отчалил.

— Думаете, доберутся? — спросил комиссар. Вид этого корыта не внушал никакой надежды.

— Им нужно будет только продержаться на воде, — ответил Бакли. — Я отправил человека к начальнику порта, и сейчас на воду спустят еще несколько спасательных шлюпок.

— Но ведь волны в нашу сторону, — Бреннон глядел, как отчаянно борются люди в ялике с морем, пытаясь выбраться из порта. — Они будут плыть туда час, не меньше.

— Если вы умеете летать, — холодно сказал Бакли, — то можете отправиться к фрегату сами. О Боже, — прошипел он, — надо же такому случиться именно сейчас!

«А то ж», — подумал комиссар. Иди докажи теперь, что кайзерские подданные погибли не по злому умыслу дикарей-революционеров.

Шлюпки наконец выбрались в открытое море, и их тут же швырнуло вниз, в щель между волнами. Фрегат же, наоборот, взмыл вверх, на самый гребень. Волна развернула его, в несколько бросков бросила вперед, и корабль пронесся мимо порта, словно его волокло подводное чудище, к маяку, возведенному на мысе. Спустя минуту маяк содрогнулся от удара: фрегат врезался в него с такой силой, что до Натана донесся треск дерева и скрежет камня.

Толпа на пирсе разразилась громкими криками; Бакли побледнел и с проклятиями бросился прочь. Комиссар помчался следом, но сбился с пути в незнакомом месте и, обогнув толпу по каким-то закоулкам, оказался на холме позади пирса. Там тоже толпились люди; Бреннон локтями проложил себе дорогу и наконец увидел фрегат. Кипящие волны били его о каменные стены маяка, разрывая на части и поглощая кусок за куском. Натан с упавшим сердцем всматривался в бурляющую воду, но нигде не видел ни одного человека. Значит, никто не уцелел…

Последним в волнах исчез кусок черного борта с серебристыми буквами «Ка. зер. тер.», и комиссар, сняв шляпу, опустил голову. Совсем не такого подарка судьбы он ждал, когда по дороге в Бресвейн мечтал, чтоб доргернцы куда-нибудь провалились вместе со своей чертовой посудиной.

Ночь на 8 сентября

Была уже полночь, когда поезд отъехал от последней станции перед Блэкуитом и устремился в лесную тьму, набирая ход. Натан пил чай и глядел в окно, Бройд шуршал газетой. В их небольшом купе второго класса больше никого не было.

«И то хорошо», — подумал комиссар: еще не хватало пустого трепа с попутчиками после того, что произошло. В ОРБ Бакли допросил их обоих, а потом им велели проваливать и молчать в тряпочку. Бройд ухитрился просочиться на совещание, где какой-то капитан докладывал о состоянии «Кайзерштерна» — но ничего особенного оттуда не вынес. Они уже уезжали, а в порт все еще свозили остатки корабля — доски, куски обшивки, обломки мачт и немного чудом уцелевших вещей. Ни из команды, ни из пассажиров никто не выжил.

— Вот так вот восемьдесят человек и долой, — тихо сказал комиссар.

— Молчите уж, — буркнул Бройд. — Нас еще потягают на разбирательства, вот увидите — когда соберут все обломки и начнут вылавливать трупы.

— Почему?

— Почему-почему, — проворчал шеф, неприязненно глядя на кроссворд, — потому что доргернцы сами изъявили желание посетить именно Блэкуит, вот почему. Пока вы не признаетесь в тайном романе с кайзерской разведкой, или оппозицией, или чертом в ступе…

— Да бросьте, сэр, — не очень уверенно сказал Бреннон: в политике он мало смыслил. — Ну какая разведка? Может, этот Штрауб или там Эйслер попросту пальцем в карту ткнули. Наугад — мол, везите нас туда.

— Секретарь министра, — Бройд заскрипел карандашом по клеточкам. — Старший инспектор столичной полиции! Вы только вдумайтесь. Им надо кого-то назначить виновным.

— Погода же, сэр. Шторм. Или капитан неопытный.

— Доргерн не воспримет идею насчет вины кайзерского капитана, который управлял кайзерским фрегатом, везя бесценных кайзерских подданных. Вы знаете мазандранскую богиню плодородия из двенадцати букв?

— Лично — нет.

— Тогда не мешайте.

Мысли Натана утекли к другой знакомой ему богине; Бройд сопел над кроссвордом, стараясь отвлечься от дурных мыслей. Смогла бы Валентина унять шторм? А спасти этих несчастных? Может, ей бы удалось… что именно — Бреннон не знал, но, как знать, будь у столичной полиции дружественно настроенная вивене — вероятно, не пришлось бы копать в Доргерне восемьдесят пустых могил.

Чай кончился; поезд мерно качало; Бреннон думал о Валентине (с нежностью) и о полезности кое-какой магии (с осторожностью). Главное не увлечься — ни тем, ни другим. А то еще рехнешься, как чертов пироман.

За четыре недели отпуска комиссар успел многое, в том числе съездить в Фаренцу — иларский город, почти весь состоящий из каналов. Земной тверди там было немного, а ту, что имелась, покрывала склизкая зеленая пленка из сгнивших водорослей, что неудивительно при такой влажности. У берегов Фаренцы лежало множество более или менее мелких островков, до которых жители добирались на лодках.

Однако Натан не нашел ни одного человека, который взялся бы отвезти его к Лиганте. Лодочники крестились, бормотали молитвы, иногда сразу шарахались. Бреннон не знал иларского, поэтому пользовался услугами гидов-переводчиков, которые кишели около каждой гостиницы, как блохи. Один из них на смеси имперского, риадского и языка жестов растолковал Натану, что на Чумной остров никто не ездит:

«La peste! Умирать много, всех жечь там! Много-много тысяч, костер до неба, ух! И живых, и мертвых. Плохой остров! Дурной воздух, злой воздух! Никто не плыть туда. Никогда совсем!»

С помощью этого человека Натан сумел провести кое-какие разыскания в городском архиве. Зимой 1630-31 годов Фаренцу охватила мощная вспышка чумы. Городские власти, объединившись с церковью, вывозили всех заболевших на Лиганту — один из самых отдаленных островков залива Фаренциани. Там тела несчастных сжигали. По скромным подсчетам, на острове сожгли не меньше десяти тысяч человек.