Война 2020. Первая космическая - Сергей Буркатовский Страница 6

Крышка ранца с чмоком встала на место, щелкнули замки. В затылок повеяло ветерком — включилась вентиляция. Сергей уцепился за поручень, развернулся лицом к Пьетро. Тот уже корчил рожи из-за прозрачного забрала. Насосы ухватывали последние молекулы воздуха, тревожно мигнула желтая лампа. Уши заложило — давление в скафандре меньше половины нормального атмосферного. Сергей несколько раз сглотнул, приноравливаясь. Пьетро было полегче — повезло парню с организмом. Все, можно выходить. Третьяков ухватился за поручни и развел их в стороны, освобождая громоздкий костюм из зажимов. Несмотря на то что даже со скафандром он был легче своего обычного «земного» веса раза в два — ходить было не так чтобы сильно приятно. Впрочем, он уже приноровился.

Наружный люк пополз вверх, открывая еле освещенную дежурным светом лестницу, уходящую в серую пыль. Выход «на улицу» представлял собой зрелище совсем уж непафосное. Развернуться спиной к проему. Встать на карачки — и медленно, задним ходом, спускаться через проем вниз. Очень не героически, очень. Хотя со стороны, надо сказать, смотрится не так позорно, как изнутри. Даже где-то величественно. Слегка.

С последней ступеньки лестницы Пьетро спрыгнул — что, в общем, было запрещено инструкцией, но практиковалось космонавтами постоянно. В том числе и штатовскими, если судить по видеорепортажам.

Одновременно с прыжком включились основные прожекторы базы, ранее вырубленные из экономии. Пейзаж в их свете казался почти двумерным, резким до боли в глазах. Только слабый нежно-голубой свет Земли высоко над горизонтом смягчал серо-белый эстамп. Они постояли, традиционно глядя на почти полную Землю в черноте космоса. Красиво, черт возьми. Ради этого — ну, не только ради этого, но и за этим тоже — они сюда и прилетели. На решетчатой мачте закрутилась оранжевая, как у снегоуборочной машины, мигалка маяка (два раза «Ку!») — все, теперь можно и в путь.

До площадки было метров сто. Дорога нахоженная, неоднократно притом. Посадочный корабль, действительно напоминавший присевшее в серую пыль огромное пузатое насекомое, остался чуть в стороне. Маячок на нем был зеленый — все, типа, в порядке, ребята, я вас жду, если что. Чуть дальше за ним — посадочная площадка грузовиков, на которую через неделю или около того должен был сесть реактор. Будем надеяться, это «около» не затянется. Все-таки ночью, блин, прохладно, аккумуляторов хватает впритык. В первую ночь еще ничего — выходов почти не было. А в эту работы уже хватало, так что энергия была в дефиците.

Они подошли к «Вероне» — мешанине баков, кубов и панелей на решетчатых луноходных колесах. Солнечная печь была сложена, чтобы пылью не повредило зеркала, зато радиатор охладителя, напротив, топорщился, как гребень у варана. Вообще все это безобразие напоминало Третьякову скульптуры Вадима Сидура — есть на востоке Москвы, в Перове, такой забавный музей. Да, пожалуй, и у Пьетро в Италии пара-тройка скульпторов того же стиля найдется.

Рядом, на таких же, как у «Вероны», колесиках, присоседилась транспортная тележка от «Рено». Из всех признаков жизни на ней был только мигающий огонек диагностики — желтый. Переохлаждение. Ладно. Не переживет ночь — следующим днем французы все равно сбросят новую, вместе с припасами. Пьетро колдовал над установкой. Наконец, закончив танцы с бубном, ухватился за что-то в недрах «Вероны» обеими руками.

— Сергей, принимаю груз, подстрахуй, — ну да, сцепление с грунтом хилое — вес как у козы, а масса как у хорошего бычка. И наддув штанин-рукавов быстрым движениям конечностей не способствует, так что восстановить равновесие, если уж умудрился потерять, весьма проблематично. А подъем из положения «лежа на спине» в скафандре, не дай бог что, — операция шибко нетривиальная.

— Понял, страхую.

— Готов. — Пьетро чуть распрямился — даже не повело, но порядок есть порядок — и повернулся, держа в обеих руках небольшой дьюар. — Отлично. Хлора нет. Совсем нет. При желании можем использовать для дыхания. Жаль, что клапанов для залива местных ресурсов в танках станции не предусмотрено.

— Говорят, на следующей «Бочке» будут. А потом и на следующей «Козявке» — для дозаправки. И вот тогда наступит у нас полная благодать. Но вообще ты молодец.

— На самом деле — обидно. Для того чтобы заменить две прокладки ценой в двести евро за штуку, даже с учетом нестандартности, понадобилось два пуска «Уралов», один «Ариан», [12]космический корабль, внеплановый грузовик… Четверть миллиарда.

— Ну что поделать — неизбежные в космосе случайности.

— Откуда это?

— Это из глубины времен. У Ллойда в старые времена была официальная формулировка — «вследствие неизбежных на море случайностей». Понятно, применялась она по случаю всяческих неприятностей в основном. Ну а тут — не море, тут круче.

— Понятно. Подай, пожалуйста, пустой дьюар. Сергей повернулся к тележке, соображая, где на ней может быть свалено хозяйство Пьетро. Ага — ящик с надписью «Verona», похож на снарядный, замки отщелкнуты. Что у нас под крышечкой? Через перчатки пробрало холодом. Ага, оно самое — ряд дьюарчиков лежал, чуть отблескивая, как самые натуральные снаряды. Сергей ухватил один за приделанные к внешнему кожуху кем-то предусмотрительным — Европа! — ручки и передал «снарядик» Пьетро. Тот уже пристроил заполненный и закрытый крышкой дьюар в гнездо рядом с полудесятком таких же. Принял у Сергея пустой, склонился к установке. Двинул локтями — Сергей подсознательно ожидал щелчка, но откуда щелчок здесь, в вакууме? В общем, из такого вот несоответствия различных органов чувств и ощущаешь себя временами как во сне. Бывает, во сне довольно малоприятном — особенно из-за холода ночью и жары днем, — но дико интересном.

— Все? Закончил? — итальянец действительно оторвался от мешанины труб, панелей и округлостей, глядел он, естественно, в сторону Земли.

— Да, все в порядке. До утра ей этого хватит, так что можем отдыхать.

— Тебе не кажется странным, что самая интеллектуальная работа, выпадающая на нашу долю в мире сем, — это поменять больному утку?

— Утку?

— Ну… Это посудина для сбора… выделений. В больницах.

— А… Понял. Горшок? Ночной горшок?

— Типа того. И иногда бонус — чисто армейские развлечения — бери больше, кидай дальше. Круглое тащить, квадратное катить, ну и так далее.

— Ничего удивительного. В обычной земной лаборатории все точно так же. Как правило. Особенно человек становится нужен, если что-то идет не так.

— Да уж… Чудеса науки. Лететь на Луну, чтобы работать сантехниками. Бездна романтики.

— Сколько есть. Но мне нравится. Тут… просторно.

— Да, в конце концов — я бы на твоем месте только радовался. Не было бы проблем с этой дурой — не понадобился бы на Луне химик. Так что благодаря этим двум прокладкам ты попал в самый дорогой тур в мире. Да еще и кормят тебя круче, чем в самом навороченном московском ресторане.