Сердце тени. Том 2 - Екатерина Стадникова Страница 6

Только увидеть так ничего и не удалось. Голова девочки мгновенно оказалась в грубом мешке, а на пол посыпались не то монеты, не то бусины. Клаус бесцеремонно перекинул Эмьюз через плечо, крепко стиснув обе ее руки одной своей.

Открылась и закрылась дверь. Очутившись в душной темноте, да еще в таком унизительном положении, мисс Варлоу принялась яростно брыкаться.

– Прекрати, – попросил он. – Если я тебя уроню, это будет не просто больно, а очень больно.

– Я закричу, – предупредила Эмьюз, спина которой упиралась в потолок.

– Не нужно. – Клаус осторожно поставил девочку на ноги.

Ощутив пол под собой, мисс Варлоу немедленно пнула гадкого мальчишку.

– Заслужил, наверное, – иронически отозвался тот, не спеша отпускать девочкины руки. – Можешь треснуть меня еще раз, только не включай свет и выслушай.

Не дожидаясь развития диалога, Эмьюз ловко вывернулась, стряхивая с головы противный мешок.

– Флагра!!

Результат превзошел все самые смелые предположения. На ладони вспыхнуло ярко-алое пламя удивительной силы и красоты. Его языки мгновенно очертили пределы крошечной каморки, заваленной сломанными стульями, пронумерованными ведрами и лохматыми швабрами.

Возмущению не было предела! Мисс Варлоу, полная решимости высказать самодовольному гаду все и сразу, повернулась к Клаусу.

Но слова потерялись, когда волшебный огонь выхватил ставшие знакомыми черты. Алые языки отражались в черных глазах и не менее черных круглых пуговках. Время растянулось, позволяя в мельчайших подробностях рассмотреть странно испуганное лицо, обрамленное гладкими прямыми волосами.

Сердце замерло, потом вдруг подпрыгнуло и застряло в горле, мешая дышать. Силясь сделать вдох, Эмьюз только открывала и закрывала рот, как пойманная рыбка. А из глубины души поднималась неудержимая буря чувств, всех сразу… Гремучая смесь из обезоруживающего смущения, пьянящего восторга и нежности, грозящей разорвать грудь в клочья.

Мир вокруг неожиданно погрузился во тьму. То ли оттого, что пламя на ладони сошло на нет, то ли еще по какой причине. Бедняжка не удивилась бы, если бы кто-то сказал, что она взяла и умерла.

Эмьюз почувствовала неодолимое желание снова заглянуть в бездонные черные глаза… потеряться в них, раствориться, утонуть! Ноги подкосились, и девочка плюхнулась на пол.

– Ты в порядке? – Клаус легко опустился на одно колено.

Звук его голоса отдавался завораживающей музыкой в трепещущей хрупкими крылышками душе. Нужно было что-то ответить, но язык не подчинялся. Тогда Эмьюз просто подалась вперед и заключила Клауса в объятья! Она жадно ловила аптечный запах его одежды и вслушивалась в тяжелые гулкие удары такого одновременно родного и чужого сердца.

Идиллию нарушило страшное шипение.

– Что у фас?! – пробиваясь сквозь шум, прокричал старый гоблин.

– Отпусти меня. – Клаус осторожно разомкнул тонкие ручки Эмьюз.

– Что у фас?! – настойчиво повторил господин Отто.

– Все плохо. – Парень нашарил на стене выключатель.

– Софсем пльохо? – Шипение немного улеглось.

В тусклом свете болтавшейся низко-низко лампочки бедняжка заметила, что предмет ее обожания разговаривает с непонятным бруском с одной большой круглой кнопкой.

– Лучше, чем могло быть, но… хуже, чем мы надеялись. – Потолок не позволял Клаусу выпрямиться. Каморка явно не была рассчитана на людей. – Она увидела меня! Что делать?

– Таше не знаю. – Тем временем Эмьюз поднялась с колен.

Острый горбатый нос больше не казался чересчур длинным, а смуглая кожа – чумазой. Девочка приблизилась, заставив Клауса вжаться в стену.

– Гляфное ни при каких обстоятельстфах не целюй ее ф губы! – мальчишка отозвался нервным смехом.

Юная Тень слышала слова, узнавала их, но смысл ускользал, теряясь в море неисчерпаемой нежности.

– И не деляй ничефо такофо, что мошет расстроить бедняшку. Любая обида, нанесенная тобой, даше самая мелькая, мошет стать фатальной, – проскрипел гоблин.

– Тогда скажите, как избежать первого, чтоб не получилось второго! – Он свободной рукой изо всех сил старался не позволить Эмьюз сократить дистанцию. – Придумайте что-нибудь!

– На ум приходит только хольодный душ. – Черный брусок умолк.

Клаус прицепил его к поясу и внимательно посмотрел девочке в глаза.

– Это не по-настоящему. Тебя опоили любовным зельем! – А мисс Варлоу мечтала, что он видит свое отражение в ее глазах так же, как она свое в его. – На самом деле я тебе… противен. Ты меня вообще понимаешь?

Вместо ответа Эмьюз недвусмысленно встала на цыпочки. Клаус, разумеется, успел увернуться, но горячие губки все же оставили влажный след на его шее. Околдованная Тень явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Тонкие пальчики скользнули Клаусу за воротник.

– Это не ты… это отрава в тебе… – От бессилия парень с чувством боднул низкий потолок.

На помощь пришел так кстати очнувшийся колокол. Сигнал звал ничего не подозревающих студентов на пары мимо запертой двери каморки для хозяйственного инвентаря и рухляди.

– Давай я отнесу тебя в общежитие… на руках? – предложил Клаус. – Только обещай вести себя смирно. Кивни, если понимаешь.

Бедняжка задыхалась от счастья, когда они проходили пустыми коридорами вдоль сводчатых окон и крутых лестниц, наверняка уводивших прямиком на небеса.

Сайленткип – страшное и удивительное место. Здесь за красивым фасадом скрывается тюрьма для тех, кто не в состоянии жить, не причиняя себе вреда. Руфус столько всего слышал об этой больнице, но ни разу не видел, насколько она обширна.

Здесь держали ту самую древнюю Тень, историю которой пересказывают из века в век в назидание любопытным. Безымянная Леди сошла с ума, когда узнала, кем была и как стала частью Ордена. Руф с самого начала не мог взять в толк, зачем нужен Декрет Секретности. Для чего, к примеру, карать смертью разглашение тайны прошлого Теней, если память об этом так и так вырывают с корнями?

– Что-нибудь прояснилось? – Натан, пожелавший остаться снаружи, ждал на лавочке.

– Нет. – Тангл опустился рядом. – Смерть местного патологоанатома выглядит естественной. Все в один голос твердят, что того свело в могилу больное сердце. Проверить возможности, сам понимаешь, нет.

Деревья ласково шелестели сухими листьями, нагоняя золотисто-прозрачную грусть. В редких лужицах отражалось высокое голубое небо и пушистые облака. Руфус закинул руки за голову и потянулся.

– Тут так спокойно, – произнес он. – Подумываю о том, чтобы остаться.

– Хорошая шутка, – кивнул связной. – Только они вам тоже не помогут.