Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Ира Аллор Страница 6

Так что цель у нас общая — если мы правильно поняли друг друга.

Вас удивляет, что я не попытался-отобрать Его у Хранителя и поступить с Ним, как сочту нужным? Смешно. Не позволит Оно мне себя уничтожить — я и подобные мне более всех подчинены — и зависим от Кольца Всевластья. Даже не хочу думать о том, во ЧТО я превращусь, владея Им.

Я не собираюсь становиться еще одним Темным Властелином — право, смешно рваться управлять этим миром, пребывая в другом почти полностью. Так что в любом случае я могу лишь использовать кого-то. А если Хранитель не выдержит… Я уже не умею создавать — лишь разрушать, — но это делаю неплохо. Найти же его для меня не составит труда.

— Но если Кольцо будет уничтожено, вы…

— Да. — В голосе кольценосца прозвучала нечеловеческая тоска. — И так будет лучше для всех.

— Ты много берешь на себя.

— А что можно от такого ожидать? При дворе Владыки меня называют Вольнодумцем, в легендах — Еретиком. Что же, у Саурона будет еще одно основание для нелюбви к моей особе, а восемь — думаю, они поймут. Хотя бы потом — когда обретут утраченную возможность выбора — Дар. Свобода — это почти счастье, а счастливых в Минас-Моргуле нет.

Они были не последними из детей Илуватара — какими бы они ни были сейчас, — цельные, сильные натуры — не то, что я — холодный эстет, для которого не осталось ничего святого, за всю свою блестящую, но никчемную жизнь не испытавший подлинно глубоких чувств. Изнеженный потомок владык Нуменора и Андуниэ… Гэндальф чуть подался вперед: — Род нуменорских королей? Тот самый Еретик? Да, кто осмелился бы направить клинок к горлу Саурона, — пробормотал он про себя, — родич Исилдура, потомок Эльвинг, Берена и Лутиэнь, Мелиан… Да-а — кровь Майар, Элдар и Людей.

Арагорн приподнялся в волнении («Ну и родственник!» — подумал он), а назгул горько усмехнулся:

— Я как-то мало думал о столь далеких предках — уже в мое время это казалось легендами. Учителю не откажешь в своеобразном остроумии — потомка светлой майа превратить в не-свет и сделать ужасом для Арды.

— А… какого цвета были ваши глаза? Простите, — заметив, как дернулось лицо призрака, тихо спросил Гэндальф.

— Синие, синие, — усмехнулся, овладев собой, Аллор. — Похоже, я понимаю, почему вы задали этот вопрос.

— Завеса Мелиан! Мысли не прочесть, волю не подчинить, и зрение… — Гэндальф в волнении встал и ходил взад-вперед. — Удивительно! Попытаться выжечь и вытравить все человеческое и получить третью составляющую — неуничтожимую сущность майа. Тот редкий случай, когда кровь Мелиан проявилась так сильно. Такие данные себе на службу заполучить — умно со стороны Саурона. Но — непредсказуемо ведет себя древняя кровь… Потерять сердце — чтобы научиться любить, потерять душу — чтобы обрести ее…

— Да, это занятно, — прервал разговор Гэндальфа с самим собой кольценосец, — но это уже не имеет значения — я чужд свету и отравлен тьмой, мои руки по локоть в крови. Может, за пределами произойдет что-то? Пусть судят — когда я смогу покинуть этот мир — сам.

А вот и солнце — как тяжело на него смотреть… Прощайте, а может, до встречи. — Назгул чуть отступил и издал резкий жуткий крик, заставивший всех вздрогнуть. Послышалось хлопанье крыльев, и огромный ящер приземлился неподалеку. Аллор стремительно вскочил на спину чудовища, что-то сказал ему — черная тень взмыла в воздух и понеслась па восток.

Гэндальф сидел, обхватив руками голову, Арагорн мрачно чертил мечом на песке какие-то знаки.

Пора было трогаться в путь. Вслед за магом они спустились к реке и вышли на опушку.

Близился вечер. Спустившись со стены, Гэндальф бросил усталый взгляд на поле, где еще утром кипела жестокая схватка.

Внезапно ему показалось, что он слышит негромкое пение. Прислушался и двинулся туда, откуда, как казалось, шел звук. Вскоре он услышал его явственней: глуховатый, впрочем, хорошо поставленный голос напевал заунывную, грустную мелодию. Вслушавшись повнимательней, маг разобрал слова погребальной песни, исполнявшейся на квениа.

— Намариэ, кормакаллиндор, намариэ… — прозвучало над полем, и пение стихло.

Присмотревшись, Гэндальф увидел невдалеке темный силуэт. Знакомый страх заполз было в сердце, но, приглядевшись, он узнал кольценосца, бывшего некогда его собеседником, и решил подойти поближе.

Реакция призрака была мгновенной — маг не успел опомниться, как острие меча замерло у горла. В другой руке назгул сжимал заклятый клинок — ничего не оставалось, кроме как поднять руки.

— А, это ты, Митрандир, за твою голову мне бы Господин Учитель даже спасибо сказал, — усмехнулся Аллор, опуская меч. — Впрочем, я не убью тебя, если будешь вести себя подобающе.

— Я не подниму оружие против того, кто хоть однажды помог нам, — ответил Гэндальф. — Но что ты делаешь здесь? По ком поешь погребальную песнь?

— По Ангмарцу, разумеется, сегодня он оставил мир, и где его душа — Эру ведомо. Но воин достоин того, чтобы его отпели и погребли как подобает. Жаль, я неважно помню обряды…

— Ты владеешь высоким наречием?

— Свободно.

— Но в твое время оно было запрещено…

— Я всегда трепетно относился к запрещенному. К моим услугам были лучшие библиотеки Нуменора и друзья из Перворожденных. Вот и пригодилось — в кои-то веки… Ступай, Митрандир, у тебя, кажется, были какие-то планы?

— Может, помочь чем-то? — смущенно спросил маг.

— Что ж, если погребение призрака-кольценосца не противоречит твоим убеждениям… — Назгул достал меч и принялся рыхлить выжженную землю.

Опустив глаза, Гэндальф увидел разложенный на земле плащ, распоротый посередине, а на нем — кольчугу, палицу, меч и корону. Внутри ее стального обруча тускло поблескивало кольцо.

Гэндальф поднял валявшийся неподалеку шлем и начал выгребать землю на края будущей могилы. Работали молча. Вскоре неглубокая яма была готова. Назгул бережно сложил края плаща и перенес в нее то, что осталось от грозного Короля-Чародея. Потом, видимо, что-то решив, осторожно взял кольцо и положил в кошелек, висевший па поясе.

— С такими вещами надо обращаться осторожно, еще попадется кому-нибудь.

Потом черный всадник взял горсть земли — смешанная с кровью и пеплом, она медленно струилась сквозь пальцы — и высыпал в свежую могилу. Помедлив, то же сделал и Гэндальф.

— Прощай, Аргор, — сказал Аллор.

Вскоре яма была засыпана. Недалеко нашелся подходящий камень, и острием небольшого кинжала назгул выцарапал рунами на кертар:

ЗДЕСЬ ОКОНЧАТЕЛЬНО

РАСПРОЩАЛСЯ С ПЛОТЬЮ

ХЕЛКАР, ОН ЖЕ АРГОР,

ВЕРХОВНЫЙ НАЗГУЛ, КОРОЛЬ-ЧАРОДЕЙ.

ДА УСПОКОИТСЯ ЕГО ДУША -

ГДЕ БЫ ТО НИ БЫЛО…