Второе пророчество - Татьяна Устименко Страница 6

«Ну да, — презрительно подумала я, — для тебя жить — это значит жрать балык три раза в день и валяться на пляжах Мармариса…»

— Я не создан для убогого прозябания! — словно угадав мои мысли, соловьем разливался супруг. — Я хочу иметь машину. И не какую попало рухлядь, а только «Ламборджини Диабло». Я не могу одеваться в китайские подделки с Таганского ряда и питаться овсянкой. Я рожден для богемной жизни…

«Да ну! — про себя усмехнулась я. — И кто же тебя для нее родил, в этом вашем-то Верхнем Урюпинске? Похоже, как говаривала незабвенная Эмма Эдуардовна, Верхний Урюпинск представляет собой настоящий заповедник непуганых идиотов, и дворяне там водятся в немыслимых количествах!»

— Я рожден для шикарных женщин! — Пафосный тон мужа вырвал меня из сферы печальных раздумий. — А не для бесцветных белобрысых лахудр! Я тебя не любил, а просто использовал. Теперь ухожу к другой, более достойной моей внешности и интеллекта!

И тут я поняла — все, это предел, мое терпение истощилось!

То, что невозможно согнуть, можно сломать! Последние полгода жизни, проведенные с Вадимом, гнули меня по-всякому, да, видимо, я оказалась на удивление крепкой.

А сегодня он, не раздумывая, сломал мою любовь, очевидно собираясь заодно втоптать в грязь и мою непростительно сентиментальную душу. Но похоже, он просчитался, ибо из разлома ненужной привязанности внезапно проклюнулся молодой побег — шипастый зачаток тщательно скрываемого экзотического цветка, называемого гордостью и самолюбием. Прежняя, робкая и вечно угождающая ему, Евангелина умерла здесь и сейчас. Ее место заняла совсем другая женщина — спокойная, сильная, уверенная в себе…

Я небрежно прислонилась спиной к межкомнатной двери, покрытой старой, местами облупившейся краской, и скрестила руки на груди, настолько внимательно рассматривая Вадима, словно увидела его впервые в жизни. Впрочем, так оно и обстояло на самом деле. Лишь заглянув в человека поглубже, можно разглядеть, как он мелок. Розовые очки ушедшей любви разбились вдребезги, больно изрезав мое сердце, но уже на зашоривая глаза. Нынче я подмечала в нем совсем не то, что хотела видеть ранее, возводя обычного неотесанного мужика на пьедестал принца и полубога. Нет, теперь я узрела его истинную сущность, показавшуюся мне омерзительной и отталкивающей. Передо мной сидел совсем не принц, а обычный неблагодарный эгоист, бесполезный трутень, привыкший жить за счет других.

Да, Вадим был красив. И я подметила, как сильно изменился он за последние месяцы. Фирменная одежда и посещение салонов красоты сделали его иным, к сожалению затронув лишь внешность, но не душу. Внутренняя сущность красавца осталась неизменной, наоборот утратив последние крупицы совести и справедливости. Отныне я поверила в существование монстров и энергетических вампиров, скрывающихся под поддельной личиной обычных миролюбивых обывателей. И мне еще сильнее, чем прежде, захотелось спасти этот мир, пока он окончательно не погрузился в пучину фальши и меркантильности. Потому что в этом мире не существовало настоящей, полноценной жизни.

— К ней уходишь, к Софочке? — безразлично поинтересовалась я, ожидая, возможно, что он все же окажется не совсем уж безнадежным, бессердечным мерзавцем и поведает мне о душещипательной любви к той, богатой женщине.

— К ней! — самодовольно ухмыльнулся Вадим. — Вот она-то, в отличие от тебя, понимает, какое сокровище получает. Она уговорила дядюшку сделать меня замом директора и обещала познакомить с владельцем элитного модельного агентства. София считает, — мой муж артистично повел широкими плечами, — мне нужно попробовать себя на подиуме…

— Значит, все-таки к ней! — ответно усмехнулась я. — Ну ладно, жить, но как ты можешь спать со старой и притом целлюлитной женщиной?

Лицо Вадима перекосилось от возмущения, служившего, возможно, лишь деланой маскировкой для чего-то другого, тщательно скрываемого даже от самого себя. Он вскочил с дивана, схватил меня за руку и насильно подтащил к установленному в прихожей зеркалу.

— А ты, — злобно заорал он мне в ухо, — считаешь себя красавицей? Ты давно ли на свое отражение любовалась-то? Думаешь, много кайфа — спать с этаким мешком костей?

— Мешок костей? — с язвительным смешком передразнила я. — Не ты ли, радость моя, всегда восхищался худенькими фигурками прославленных манекенщиц? Чем хуже я этой знаменитой Натальи Водяновой или анорексивной куколки Кейт Мосс? — Я критично присмотрелась к своим высоким скулам, впалым щекам, миндалевидным, слегка приподнятым к вискам глазам, необычного оттенка мокрого асфальта. Я сдернула резинку со своих светлых волос, и они тяжелыми волнистыми прядями рассыпались по спине, окутывая меня почти до колен. Подумаешь, худая и грудь маленькая — так это сейчас даже модно. Фигура в стиле унисекс. Зато рост у меня модельный и ноги, что называется, от ушей. — А в редакции мужики смотрят мне вслед и языками восхищенно щелкают! — сообщила я раскрасневшемуся от гнева мужу. — Пожалуй, зря я никогда косметикой не пользуюсь. Завтра же отправлюсь к Галке в салон и подберу себе макияж…

— Накраситься, значит, собралась? — возмущенно протянул Вадим, глядя на меня с враждебным испугом. — Хочешь привлечь к себе внимание?

— Ага, — наигранно-невинно хлопнула ресницами я. — У нас программист Гелий — такой лапочка и не женат пока… А ты иди к своей Софочке, иди-и-и…

Женщины иногда не понимают мужчин по самой тривиальной причине: зачастую мужчины думают отнюдь не головой, а тем пресловутым органом, коего у дам и в помине нет. А иначе откуда бы возникла столь занятная фраза: «ни себе — ни людям»?

— Дрянь! — взбешенно взревел Вадим и сильно ударил меня по щеке. — Шлюха! Сиди дома, не смей никому на глаза лезть! — Внезапно он обеими руками обхватил меня за шею и начал душить. Похоже, даже с учетом предстоящего развода, его почему-то совершенно не радовал мой спонтанно пробудившийся интерес к другим мужчинам. Непонятно, что на него нашло? А как же знаменитое: «Баба с возу — кобыле легче»?

Развод — разводом, но умирать я пока еще не собиралась, а поэтому мой инстинкт самосохранения сработал безотказно. Неожиданно для себя я встрепенулась и заехала мужу коленом между ног, ощущая, как ослабевают его пальцы, и вырвалась из удушающего захвата. Акробатическим прыжком влетела в комнату и выхватила из ножен висящий на стене дамасский кинжал, некогда принадлежавший дедушке…

Кряхтя и чертыхаясь, Вадим ввалился следом за мной. Его глаза полыхали от неконтролируемого бешенства, бицепсы угрожающе бугрились под шелковой рубашкой.

— Убью! — хрипел он, наступая на меня. — Раздавлю, гнида! Испортила мне всю тщательно спланированную операцию…

— Попробуй! — дерзко выкрикнула я, пропуская мимо ушей эти непонятные слова и выставляя вперед тонкий остро заточенный клинок.

Муж зарычал и махнул кулаком, целясь мне в грудь…

С пронзительным ведьминым визгом я взметнула оружие вверх, полоснув по запястью обезумевшего мужчины. Он вскрикнул от боли, из глубокого пореза хлынула струя крови.