Тень ночи - Дебора Харкнесс Страница 6

– Скажите, милорд, это нападение случилось уже после того, как вы объявили о своей любви к вашей ведьме? – спросила она Мэтью.

– Да, – ответил Мэтью, пристегивая к поясу кинжал.

– Так, значит, ее пометил вовсе не манжасан, – пробормотал Пьер. Он произнес старинное окситанское слово «кровопиец», как на окситанском языке именовали вампира. – Никто бы не посмел навлечь на себя гнев семьи де Клермон, – добавил слуга.

– Нет, это сделала другая ведьма, – сказала я.

Тепло очага защищало меня от холодного ветра, но признание все равно отозвалось дрожью во всем теле.

– Однако два манжасана стояли рядом и даже не пытались вмешаться, – мрачно пояснил Мэтью. – Они за это заплатят.

– Что случилось, то случилось.

У меня не было желания затевать вражду среди вампиров. Опасностей на нашем дальнейшем пути и так хватало.

– Если бы милорд принял вас в жены после того, как та ведьма на вас напала, дело не считалось бы законченным.

Быстрые пальцы Франсуазы сплетали мои волосы в тугие косы, которые она обернула вокруг головы и закрепила шпильками.

– Здесь вы будете госпожой Ройдон. В этой унылой стране не знают, что такое верность. Но мы не забудем, что вы из семьи де Клермон.

Помнится, мать Мэтью меня предупреждала: де Клермоны – это стая. В XXI веке я возмущалась обязательствами и ограничениями, свалившимися на меня вместе с вхождением в их семью. Однако в 1590 году моя магическая сила была непредсказуемой, познания в ремесле ведьм ничтожными, а моя самая ранняя предшественница еще не родилась. Здесь я могла рассчитывать только на свою сообразительность и помощь Мэтью.

– Там наши намерения относительно друг друга были ясны и понятны. Но я не хочу быть источником бед здесь. – Я взглянула на кольцо Изабо, потрогав большим пальцем его обод. Я надеялась, что мы сумеем гармонично вписаться в прошлое. Сейчас эти надежды казались мне нереальными и наивными. Я оглянулась по сторонам, пробормотав: – И это…

– Диана, мы с тобой оказались здесь по двум причинам: найти тебе учительницу и, если сумеем, установить местонахождение того алхимического манускрипта.

По сути, это он – таинственный манускрипт под названием «Ашмол-782» – познакомил меня с Мэтью. В далеком XXI веке он преспокойно лежал себе среди миллионов книг и манускриптов Бодлианской библиотеки Оксфорда. Заполняя бланк запроса на него, я и представить не могла, что это простое действие отомкнет хитроумное заклинание, удерживающее манускрипт на полке. Не подозревала я и того, что возвращение манускрипта дежурному библиотекарю вновь активирует заклинание. Я не имела ни малейшего представления о многочисленных тайнах, касающихся ведьм, вампиров и демонов, которые, если верить слухам, были изложены на страницах «Ашмола-782». Мэтью считал, что куда разумнее искать манускрипт в прошлом, чем пытаться вторично отомкнуть заклинание в современном нам мире.

– И пока мы не вернемся, Олд-Лодж будем твоим домом, – продолжал Мэтью, пытаясь меня ободрить.

Тяжеловесная мебель спальни и ее убранство были знакомы мне по музеям и аукционным каталогам, однако Олд-Лодж вряд ли стал бы для меня домом. Я теребила плотную ткань полотенца. Оно разительно отличалось от выцветших, истончившихся после нескончаемых стирок махровых полотенец, какие водились в доме Сары и Эмили. Из соседней комнаты доносились голоса. Само их звучание и ритм речи были чужды уху современного историка, не говоря уже об обычных людях. Но побег в прошлое был нашим единственным выбором. Последние дни в Мэдисоне наглядно нам это показали. Вампиры устроили настоящую охоту на нас и едва не убили Мэтью. Итак, в прошлое мы попали. Теперь, чтобы осуществились остальные части нашего плана, мне требовалось как можно скорее превратиться в настоящую женщину Елизаветинской эпохи.

– «И как хорош тот новый мир».

Я совершала неслыханное историческое святотатство, позволив себе цитировать строки из шекспировской «Бури» за двадцать лет до того, как пьеса будет написана. Но у меня сегодня выдалось тяжелое утро.

– «Тебе все это ново» [2], – ответил другой цитатой Мэтью. – Так готова ли ты встретить жизненные перипетии?

– Разумеется. Только вначале дай мне одеться. – Я встала и расправила плечи. – Как здесь принято здороваться с графом?

Мои тревоги по поводу надлежащего этикета оказались напрасными. Титулы и установленные формы обращения не имели значения, когда дело касалось кроткого великана по имени Генри Перси.

Франсуаза, придававшая большое значение внешним приличиям, суетилась и хлопотала вокруг меня, заталкивая мое тело в неведомо чью одежду. В этот пыточный набор входило несколько нижних юбок, корсет с подкладкой, долженствующий придать моей спортивной фигуре более традиционные женские очертания. Затем на мне оказалось нижнее вышитое платье, пахнущее лавандой и кедром и имевшее высокий воротник в оборках. Далее настал черед черной бархатной юбки, имевшей форму колокола. Поверх нижнего платья Франсуаза надела на меня джеркин, явно взяв лучший, какой имелся в гардеробе Пьера. Джеркин был единственной одеждой, почти подходившей мне по размеру. Но как Франсуаза ни старалась, застегнуть пуговицы жакета мне не удавалось. Я затаила дыхание, вобрала живот и уповала на чудо. Тем временем бедная вампирша старалась как можно туже затянуть на мне шнуровку корсета. Увы, сделать мой силуэт напоминающим силуэт сильфиды могло только Божественное вмешательство.

Пока Франсуаза героически сражалась с особенностями моей фигуры, я забрасывала ее вопросами. Насмотревшись женских портретов XVI века, я ожидала, что на меня наденут юбку с фижмами – сооружение, напоминающее птичью клетку и придающее пышность бедрам. Франсуаза объяснила, что юбки с фижмами надевают в более торжественных и официальных случаях. Вместо этого она обвязала мою талию чем-то вроде пончика, только из материи. Единственной положительной чертой этого сооружения было то, что черная бархатная юбка не застревала у меня между ног, позволяя передвигаться без особого труда. Правда, для этого требовалось соблюсти еще несколько условий: двигаться по прямой и выбирать путь, не грозящий встречей с мебелью. Но от меня требовалось не только ходить в этом наряде, а еще и приседать в реверансе. Франсуаза преподала мне экспресс-курс реверанса, попутно объясняя значение всех титулов Генри Перси. Невзирая на свою фамилию и графский титул, он именовался лордом Нортумберлендом.

Но мне так и не удалось продемонстрировать графу наспех приобретенные навыки. Едва мы с Мэтью вошли в большой зал, сидевший там долговязый молодой человек вскочил на ноги и шагнул нам навстречу. Его дорожный костюм из мягкой кожи был забрызган грязью. У него было широкое лицо и живой пытливый взгляд. Его мохнатые, пепельного цвета брови изогнулись ко лбу, на котором был отчетливо виден «вдовий пик».

– Хэл, – улыбнулся гостью Мэтью.