Месть драконов. Закованный эльф - Бернхард Хеннен Страница 61

Она положила палец на кровать. Наконец снова подняла на него взгляд. Она снова была здесь.

— Должно быть, духи охраняли нас и потом. Собак словно кто-то сбил со следа. Больше они к нам не приближались. Но меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают. И Йорам тоже чувствовал это. В день, который последовал за этой жуткой ночью, один рыбак отвез нас в Золотой город. За это он потребовал, чтобы я поцеловала его. От него очень сильно воняло, он прижимал меня к себе очень крепко. Такова была цена за перевоз. Тогда мне было девять. Я впервые продала себя, и в тот самый день поняла, что здесь, в Нангоге, за фальшивую любовь можно получить все. И у нас не было выбора… На другой стороне реки нас рано или поздно нашли бы охотники за людьми. А в Золотом городе можно было легко залечь на дно.

Йорам хотел защитить меня от мужчин. Поэтому он всегда заботился обо мне, брался за любую работу, чтобы заработать денег, сколь бы грязной или опасной она ни была. Несмотря на это, к наступлению ночи мы часто бывали голодны. Когда он не мог сам остаться со мной рядом, он отводил меня на площадь Тысячи языков, где продают свои услуги переводчики. Он был знаком там с одним стариком, мастером Боно, который присматривал за мной. Переводчиков уважали. Там мне можно было быть девушкой, не опасаясь преследований. И там же я обнаружила дар к языкам. Чужие наречия мне давались легко. Старик научил меня писать, и вскоре я уже помогала ему. Конечно же, денег за это он мне не давал. Когда я выполняла для него перевод, это была лишь крохотная благодарность за то, что он возился со мной, — на губах Зары мелькнула безрадостная улыбка. — Ты знаешь, что этот город каждый день пожирает людей, Коля. Они погибают, и убивают их не Зеленые духи. Жадность власть имущих и то, что они и все мы сделали с этим миром. Превратили его в место, где купцы золотят крыши, в то время как те, кто добыл для них это золото, подыхают в переулках или на задних дворах их дворцов.

Ты знаешь, каково это — провести ночь на улице в сезон дождей? Ходить недели напролет в промокшей насквозь одежде? Да, есть дешевое жилье, где в одной комнате живет дюжина парней. Пойти гуда мы не могли, Йорам постоянно боялся, что… — Она запнулась. — На двадцать мужчин в Нангоге не приходится и одной женщины. Даже человек с добрым сердцем в какой-то момент может сойти с ума. Он не хотел, чтобы я попала в их руки. Он всегда хотел для меня лучшей доли, — на ее губах мелькнула печальная, задумчивая улыбка, а потом она заговорила снова: — Поэтому он брался за все более опасные задания, но только такие, которые не уводили его прочь из города. Я была его оковами, тяжелее железного ошейника. А я была еще ребенком и не понимала этого. Я не знала, что он зарабатывает деньги, копая штольни. Когда он начал работать там, где платили втрое больше, потому что камни ломкие, у нас впервые появилась маленькая комнатка, иногда мы ели свежие фрукты или немного мяса.

Я говорила тебе, что Йорам искусно умел врать. Это лишь половина правды. Я сама была готова верить во всякую его ложь. Что он стал слугой в доме богатого купца — я не усомнилась даже тогда, когда он стал возвращаться домой со ссадинами и окровавленными мозолями на руках. Прежде чем забрать меня вечером с площади Тысячи языков, он купался. Правда, иногда я замечала каменную пыль в его волосах. Однако вместо того, чтобы воспользоваться рассудком, я спрашивала его, когда же он, наконец, возьмет меня в дом богатого купца или на борт одного из поднебесных кораблей, носящих по небесам сокровища Нангога, — Зара снова задумчиво замолчала. — Это были счастливые дни, и я начала верить, что новый мир одарит и нас. Другие переводчики на площади Тысячи языков заметили мой талант и захотели выкупить меня у старика. Мастер Боно был валесийцем, из Трурии. Седой, но всегда чисто выбритый, его одежда всегда слегка пахла духами — он производил впечатление весьма почтенного человека. Чтобы удержать меня от глупых размышлений, он время от времени давал мне медные монетки, если удавалось хорошо выполнить свою работу. Я чувствовала себя богатой. Но потом удача отвернулась от нас. В сезон дождей работа в штольнях и тысячах каналов, потайных туннелях и глубоких подвалах, скрывающихся под нашим городом, становилась еще более опасной. Скала впитывает воду, как губка. Пещеры затапливает, потоки в сточных канавах превращаются в бурные реки. Сезон дождей продолжался уже целую луну, когда однажды вечером они вынесли Йорама на площадь Тысячи языков. Он был закутан в парусину, с которой капала кровь. У брата была маленькая свинцовая дощечка, на которой было выцарапано имя мастера Боно и то, что его можно найти на площади Тысячи языков.

Едва они положили его на землю, как ко мне подошел Боно. Он не разрешил мне развернуть ткань. Сказав несколько слов, он дал мне понять, что не станет заботиться о больном человеке и что он не зарабатывает достаточно для того, чтобы из милосердия кормить бесполезного едока, если он не член семьи. Мне было четырнадцать, но я поняла, что он имеет в виду. И я согласилась. Той же ночью я стала его женой.

Коля взял несколько виноградин из стоявшей на столе неглубокой миски. Они были сладкими, достаточно созревшими на солнце. Зара смотрела на него. Взгляд ее был спокоен. Казалось, ей нет нужды заставлять себя смотреть в его изуродованное лицо. Неудивительно, если вспомнить, как выглядит Йорам. Впрочем, Коля не верил в ее историю. В своей жизни он побывал, пожалуй, больше чем с сотней шлюх. Большинство из них рассказывали очень трогательные истории.

— И только когда мы с Боно торжественно, в присутствии трех свидетелей, принесли клятвы верности, мне разрешили развернуть ткань. Я узнал Йорама только по маленькому кольцу, которое купила ему на те жалкие крохи, что удалось заработать. Лицо брата выглядело ужасно. Резцы выбиты, нос разбит, от него остался окровавленный комок. Он был без сознания. Боно настоял на том, что мы должны скрепить договор, прежде чем он позовет целителя. И, несмотря на то, что Йорам был на грани смерти, он не хотел заключать брак раньше или в какой-то другой день. Однако разрешил мне отнести Йорама в его дом и подготовить там все для праздника.

Боно жил в трех темных комнатах в большом грязном доме неподалеку от площади Тысячи языков. С теми деньгами, которые он зарабатывал, он мог бы позволить себе жилье и получше. Но тогда я сочла его просто жадным. Я носила воду из ближайшего колодца и обрабатывала раны брата. Когда Боно пришел, было уже довольно поздно. В те дни я мало разбиралась в мужчинах. По дороге он уже начал отмечать нашу первую брачную ночь и напился. Он был старик, а я неопытна. Ночь прошла не так, как он ожидал. Он убедил меня в том, что это я виновата, и я поверила ему. Помощи Йорам не дождался, как я ни просила и ни умоляла. Подарком на свадьбу мне стали побои. Лицо было все в синяках. Возможно, ему было стыдно.

На протяжении следующих дней мне не разрешалось сопровождать его к рабочему месту на площади Тысячи языков. Больше он ко мне не прикасался. А Йорам по-прежнему был предоставлен сам себе, потому что я недобросовестно выполнила свою часть нашей брачной клятвы. Мой брат очнулся на следующее утро, но разум не вернулся к нему. Он постоянно стонал и причитал. Раны воспалились и начали жутко вонять. Наконец одна соседка сжалилась и привела долгожданного целителя с Огненных островов.