Мотылек и Ветер - Ксения Татьмянина Страница 64

Внезапно внутри меня дрогнуло. И ощущение не походило не прежнее — все в том же месте, в солнечном сплетении, а было не жжение или зов, а пульс. Глубинное, тектоническое, отзвук крошечного землетрясения.

— Ага! — радостно воскликнул мужчина, совсем близко ко мне подскочив. — Это волна! Уже улавливаешь, уже предчувствуешь, молодец! А теперь сосредоточься и попытайся стать сильнее ее. Перепрыгни, чтобы не снесло. Перебори. Давай!

— Юль, а остальные — это мои якоря? Это тоже наследники, да? Ката…

— Не о том думаешь!

— Можно быть и пограничником и наследником одновременно?

— Ирис! — Мужчина развернул и подтолкнул к двери из которой я вышла. — Не дай себя накрыть. Докажи, как уже доказала в другом, что ты талантлива. Что ты способнее меня и тебя не зашвырнет на месяцы в будущее. Ну?

— Сейчас…

А как это делается? Мысленно прокручивать команду — глупо, я это понимала. Но внезапность, спешка, растерянность — мешали понять не головой, а внутренним своим радаром, что я должна сейчас сделать? Представить себе оставленного в квартире Юргена? Ощутить себя снова там, словно и секунды не прошло, и я никуда не уходила? Моя ладонь в его ладони…

— Не получается… не получается!

Юль не уловил от меня нужного и видел больше. Зашикал прямо на ухо, не стесняясь ухватить меня одной рукой за талию, другой за локоть, встав очень близко — как будто я сейчас собиралась падать, а ему нужно удержать, дать опору.

— Вы связаны сильнее, чем были мы. Зацепись, давай!

— Как?

— И обещай молчать. Вы еще дети, вы неразумные дети, играющие своими возможностями и даже не замечающие этого… Время лечит! Но пока — молчи. Готова?

— Нет… Да! Наверное, да!

Волна подошла. Все равно не понимая, что же я делаю, я открыла дверь, а Юль вместо поддержки вдруг с силой толкнул — выпихнул меня вон с «кораблика», и порог я перелетела, а не перешагнула.

Я не потеряла сознание. Ударилась боком, спиной, снова боком, пока катилась вниз по неровностям, а потом перешибло дыхание от приземления на спину, и с минуту лежала не шевелясь. Кольцо боли отпустило ребра, голова перестала звенеть. Я осторожно двинула руками, а потом ногами, прислушиваясь — расшиблась? Сломала что-то, нет?

Запахи земли, листвы и льдистой влаги. Далекое освещение помогло различить на фоне ночного неба склон, опору моста и его «крышу» под которую меня выкатило от падения. И заброшенная будка белела с черным пятнышком дверного проема, — ход. Где я?

Тут все заброшено — асфальт дороги под мостом раскрошен и зарос кустарником, сверху не слышится звуков, нет освещения, как на магистралях. Со скрипом мысль выдала вариант — Яблоневый овраг — район Сольцбурга на другой стороне реки. Самый маленький, самый дальний, самый неблагополучный. Аппендикс на четыре параллельных улицы и пятьдесят домов. Заброшенный автомобильный мост — единственная достопримечательность Яблоневого.

— Боже мой, нет…

Поднялась, отряхнулась, покрутилась аккуратно, полезла в сумку, и с ужасом увидела, что анимофон разбит. Он включился от боковой кнопки, осветив экран одним нижним углом — все остальное черные трещины поверхности. Одно успокоило, — два часа ночи следующего дня. Не зашвырнуло меня по времени никуда, а из прочих проблем я выберусь! Представляю, на каких нервах сейчас Юрген…

Идти нужно в сторону света — дома там. Только первый же шаг заставил остановиться и передумать. Я услышала смех. Неприятный, опасный — сразу в два или три голоса. Пьяная компания, или сидели недалеко, или шли мимо вне зоны видимости, и их не смущал ни холод ночи, ни время. Высовываться я не стала, наоборот, развернулась и ушла под мост глубже, в темноту. Надеясь только на одно, — компания не идет сюда же, чтобы развести костер в любимом местечке и пошвырять бутылки о бетонную опору.

Попыталась оживить анимо. Держала в руке, как умирающую птичку, боясь сделать неосторожное движение и окончательно его добить. Перчатки спрятала в сумку, пальцы отогрела во рту — касаться сенсорного экрана нужно очень точно, шанс, что сработает — один. Уголок показывал дату и время, зеленый значок вызова и срединный значок меню. Но и он уже заплыл серыми точками. Я коснулась «вызова». Уголок стал синим. Значит, что открылся список последних набранных, только я не вижу их — все сверху, все за «слепой зоной» поломки.

— Только бы была сеть, только бы хватило заряда…

Еще раз коснулась «вызов» — и должен был пойти звонок последнему набранному абоненту. Юргену. Динамик умер. Ни гудков, ни слов не услышала. Уголок стал белым, и я поднесла анимофон прямо к губам:

— Яблоневый, у моста, анимо разбила! Тебя не слышно, надеюсь, что слышно меня. Юрка, я в Яблоневом, у моста, анимо…

И все. Устройство отключилось, превратившись в бесполезный тонкий прямоугольник. Боковая кнопка не реанимировала, касание не битого угла пальцами, тоже. Если микрофон не работал, то Юрген ничего не услышал. Нужно рассчитывать и на такой вариант, и думать над тем, куда спрятаться до утра, чтобы не замерзнуть и продержаться.

Выходить «к людям» ночью — здесь могло значить, — дать приглашение к насилию…

— В будку забраться, обратно… придет помощь, услышу.

Успокоившись и почувствовав себя более-менее в безопасности, стала думать о случившемся, — о разговоре, о новых признаках своего «наследия». И я — не одна.

Осадок от незавершенности был точно такой же, как после давнего разговора с Августом, и не очень давнего со старостами. Хотелось еще что-то узнать и прояснить. Хотелось завершающего слова, которое расставило бы все на свои места окончательно. Я столько узнала! А вопросы остались. Но сейчас не могла сформулировать — что за вопросы?

Я могла только прочувствовать разницу — между тем, как раньше воспринимала наследников, и как сейчас. Небожители, недосягаемые и сильные, некто, обитающий на вершине нашей пограничной службы. А теперь выходит — я, Юрген, наши друзья — Катарина и Герман, тоже они? Нет, мы простые и обычные, мы не делаем ничего особенного сверх служения, и мы не сильные. Так, может, в этом и проявляется «новое поколение»?..

Силуэт человека мелькнул и пропал. И это был не Юрген — его фигуру узнала бы за доли секунды, что увидела. В саму будку я решила не заходить, пока совсем критично не замерзну, потому что она же могла стать и ловушкой, — коробочкой без выхода. Стояла за стеной, прячась от редких порывов ветра. Надеясь, что не видно меня, замерла совсем, прислушиваясь.

Он шел сюда, к мосту. По верху склона. Это был не Юрген еще потому, что времени слишком мало прошло от звонка — минут двадцать или пятнадцать. Ни на какой машине не домчаться.

— Ирис, эй, ты внизу?

Не фонарик, а сам экранчик загорелся подсветкой. И то, опущен вниз, чтобы не сигнализировать о местонахождении посторонним. Вышла к незнакомцу и тут же обрадованно признала: