Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин Страница 64

– Нет.

– Думаешь, если бы ты встретил такую, то было бы так же, как со мной?

– Ты скажи.

– Почему я?

– У тебя были два особенных мужа и особенный любовник.

– Ревнуешь?

– Нет, просто интересно.

– Клео сказала, что ты спишь со мной только потому, что не можешь спать с ней.

– Я могу спать с ней.

– Ты знаешь, о чем я.

– Теперь ревнуешь ты?

– Нет, просто не хочу становиться запасной вагиной.

– Загляни в мои мысли и увидишь, что это не так.

– Я не хочу заглядывать в твои мысли, я хочу, чтобы ты сказал, что это не так.

– Это не так.

– Хорошо.

Они выкурили по сигарете и снова занялись любовью. Спустя десять дней Фэй уехала, выбрав из списка Хаймли девушку по имени Джессика Грандье. Девушку для Зака Сойфера.

– Кажется, ты снова решила развестись, – сказала ей Клео перед их отъездом.

Но вместо развода, меньше чем через год, семья Сойфер приехала на Аляску в компании их новой знакомой.

Джессика была высокой и худой. Лицо бледное, с правильными чертами. Глаза голубые, словно небо. Бархатный голос и неестественно полная для общей худобы грудь. Кровь вендари, которую Фэй и Зак брали с собой, пробудила ее инстинкты еще в Канаде, где она жила. Телепатическая связь была яркой, искрящейся. Особенно когда они все собрались за столом в гостиной Мэтоксов. Чувства были так обострены, что от волнения перехватывало дыхание. Они были одним целым, сплавом чувств, эмоций, воспоминаний. Словно любовники, которые перед тем как лечь в постель снимают не только одежду, но и кожу, чтобы лучше чувствовать друг друга, быть ближе друг к другу.

Они знали о слугах, которые пили кровь вендари. Кровь, сводившую их с ума, превращая в монстров. Но вокруг этих слуг не было ничего кроме безумия и смерти. Если каждый день убиваешь людей, то рано или поздно либо сойдешь с ума, либо захочешь убить себя. С ними же все будет иначе. Они никого не убивают. Ими движет нежность, любовь, страсть. Что плохого в том, чтобы любить кого-то, тянуться к кому-то, желать стать с кем-то единым целым?

– Думаю, скоро нам не нужна будет физическая близость, – сказала Фэй Клео. – Наш разум становится сильнее плоти.

– Я мирюсь с тобой, но если ты решишь уложить в постель к Эндрю еще и Джессику, то это будет ваш последний визит в этот дом, – предупредила Клео, но уже через несколько лет и сама стала присоединяться к их ночным посиделкам в гостиной.

Стол большой. Включен свет. Тепло и тихо. Ужин, хорошее вино, отстраненные, ничего не значащие разговоры. И так до полуночи, может чуть раньше или позже. Не важно. Время не имеет значения. Затем тишина. Только мысли. Только чувства. Все сливается, становится одним целым. Это словно коллективный сон, общая фантазия, где нет запретов и возможно все. Нужно лишь привыкнуть, нужно лишь стать выше реального мира. Да и реального ли? Всего лишь тяжелая, пропахшая плесенью плоть жизни. Как тот сырой подвал, где Мэтоксы держат Гэврила. Кто хочет жить под землей, когда можно тянуться к небу? К чистому и звездному. Или к солнечному, синему, по которому плывут белые кудрявые облака…

Все это видел Илир, заглядывая в воспоминания Фэй. Фэй Кройчман – согласно фамилии ее третьего мужа. Такого же особенного, как и она сама. Такого же особенного, как ее любовник, с которым она уже долгие годы не имела физической близости, сливаясь воедино в общих мечтах и фантазиях. Эндрю Мэтокс. Она видела все его мысли, все его воспоминания. И сейчас, глядя ей в глаза, Илир мог тоже видеть их. Видеть Эмилиана, прародителя, основоположника Наследия. Видеть глазами Мэтокса, который встречался с ним, говорил, никогда не считал другом или врагом, но и не был ему слугой. Тот самый Мэтокс, которого отпустил Эмилиан, спас, благословил… Почему родоначальник Наследия не убил Гэврила? Почему превратил его в сосуд для всех этих извращенных, прогнивших людей, которые считают себя новой расой, сверхчеловеком?

Вопросы. Вопросы. Вопросы.

Илир хотел знать все, видеть все, заглянуть в мысли каждого человека, который приходил в этот проклятый дом. Понять, что двигало Эмилианом, когда вместо убийства он превратил Гэврила в раба этих извращенцев. Превратил Отца в их сосуд, бесконечный источник крови, которая позволяет им становиться сильнее. Что это было? Любовь? Презрение? Слабость? Сын нашел Отца. Но Сын не убил Отца. Ненависть и борьба, на которой зиждилось все Наследие, оказались подложными истинами. Единственное, что успокаивало – отсутствие голода рядом с этими людьми, возомнившими себя сверхчеловеком. Но покой был недолгим.

Желание знать заставило Илира заглянуть не только в мысли Фэй, но и в мысли остальных жителей дома Мэтоксов, включая Гэврила. На все это Илиру потребовалось несколько мгновений. Поток чужих мыслей и жизней хлынул в его мозг. Жизней, которые природа, казалось, создала специально для молодой поросли, для детей Наследия. Неужели Эмилиан знал это? Неужели он берег этих людей для Наследия? Но неожиданно Илир увидел кое-что еще. Нечто очень важное.

Он видел, как безумные дети Наследия насилуют женщин. Видел, как целые гнезда кровожадных тварей появляются на свет. И он помнил, как их Мать, Габриэла, носила ребенка Эмилиана. Эта байка больше не была байкой. Илир уже не сомневался в ее правдивости. Но разве Эмилиан не говорил, что избавился от этого ребенка, боясь, что после рождения он станет неподвластен мирским законам? Разве он не считал его еще большим злом, чем самки древних, жажда которых не знала границ? Жажда настолько сильная, что человечество давно бы вымерло, если бы древние не избавились от этих монстров. И теперь они жили одни. Десятки тысячелетий. Устав от вечности. Устав от одиночества. И ни одна земная женщина не могла заменить самку древнего. Не могла до тех пор, пока не появились такие, как Мэтокс, такие как Фэй, которая все еще смотрела в глаза Илира.

Это понимание было подобно вспышке. Илир вдруг увидел ребенка древнего. Ребенка, жизнь которого зарождалась в утробе одной из женщин, которых создала природа, чтобы восполнить древним утрату их самок. Они станут их заменой. Они разорвут этот замкнутый круг. И в этом будущем Наследию не будет места. Древние объединятся, уничтожат Наследие, а потом… Потом уничтожат мир…

Илир зарычал. Голод вернулся, притащив за собой по рельсам подсознания эшелоны безумия – холодного и одновременно испепеляющего. И Фэй… Перед ним больше была не женщина. Нет. Перед ним был враг. Все люди в этом доме были врагами. Особенно женщина, которая носила ребенка Гэврила.

Илир чувствовал, что должен добраться до нее, забрать ее жизнь и жизнь в ее утробе. Метаморфозы коснулись его тела. Но вместе с этим усилился и голод. Безумие спутало мысли. Он хотел есть. Это вдруг стало единственным, что важно – вцепиться в человеческое горло и пить, пить, пить, пока в теле есть кровь. Затем выбросить тело и найти себе новое.

Если бы в крови Фэй не было крови древнего, то Илир начал бы с нее. Но она была буквально пропитана этой отравой. Да и сила, которая скрывалась в ее разуме, могла оказать сопротивление. Нет. Он вернется за ней после. За ней и всеми, кто живет в этом доме. Он заберет их жизни и жизнь древнего – единственного свидетеля тайны, о которой узнал Илир. А потом он отправится в другие города, найдет всех, кого природа сделала особенными, и убьет. Без крови древнего они будут слабы. Он заберет их жизни быстро.