Игра Первых - Юлия Качалова Страница 65

Сын девяти сестёр вздрогнул:

– Ты ведь не будешь драться против асов, Локи?

Я пожал плечами.

– Локи, тебе не дорога честь?! Твоё доброе имя?!

– Утешусь тем, что спас твою жизнь. И потом… Мне уже неважно, на чьей стороне сражаться.

– То есть как неважно?! Что за бред ты несёшь?!

– Останься Бальдр в живых, было бы важно. Сработай его план – тоже. Но жертва Бальдра оказалась напрасной, поэтому мне без разницы.

– Какой план? Какая жертва? Ничего не понимаю!

И я рассказал ему всё, хотя видел, что мои откровения отнимают у друга последние силы.

– Так что, асы ничем не лучше своих врагов, – закончил я. – Бальдр и ты – исключения. Поэтому я считаю, что моё доброе имя за твою жизнь – весьма скромная цена. Однако, вне зависимости от того, на чьей стороне мне придётся сражаться, я хотел бы принять смерть из твоих рук. Обещай, что поможешь мне в этом, Хемдаль!

ЙА: ФРИГГ

– Вперёд!

Рыжий жеребец безошибочно понимал, что хозяйке хочется очутиться подальше от города, на скалистом берегу, в который шумно бьётся прибой. Покинув Асгард, они мчались по пустошам на запад, к побережью. Внезапно рыжий встал, настороженно поводя ушами. Раньше на столь незначительном расстоянии от Асгарда ничего не угрожало. Теперь же опасность была повсюду.

Фригг всмотрелась в пожелтевшие стебли, увенчанные пушистыми метёлками. Они лениво колыхалась под ветром, и пустошь производила впечатление живой. Раздвигая травы, в их сторону неспешно двигался конь, не направляемый рукой всадника. Двигался плавно и величаво, точно плыл. Фригг узнала его по белой отметине на лбу, формой похожей на звезду. Коня звали Сполох. На нём Локи ускакал в Химинбьёрг, когда Золотая Чёлка примчался в Асгард без всадника. Теперь возвращался Сполох, тоже без всадника. Царица вздохнула. Из-за проклятого Химинбьёрга Один потерял двух лучших соратников!

Тронув поводья, она направила рыжего жеребца навстречу Сполоху. Тот, словно усомнившись в намерениях приближавшихся, повернул вправо, и Фригг вдруг увидела человеческое тело. Однако разглядеть свесившегося человека было невозможно.

– Сполох! – как можно мягче позвала Фригг.

Услышав своё имя, конь прянул ушами и повернул к ней голову.

– Иди сюда! Ты меня знаешь, не бойся!

Фригг соскочила, достала из седельной сумки половинку яблока и протянула руку вперёд. Её рыжий жеребец удивлённо обернулся, недоумевая, почему лакомство предлагают другому, и обиженно пожевал мягкими губами.

Фригг похлопала своего любимца по шее и сделала шаг к Сполоху:

– Попробуй угощение!

Когда сомнения коня были развеяны, Фригг раздвинула высокие стебли.

– Теперь давай посмотрим, что с твоим седоком.

Всадника держали ремни, которыми его бедра были прикручены к спине Сполоха. На нём была кольчуга, серая от грязи и пыли. Пояса с ножнами и мечом, как и иного оружия, не наблюдалось. Шлема на голове тоже. Определить истинный цвет его волос не представлялось возможным из-за той же пыли, грязи и запёкшейся крови. Но, очевидно, они были светлее и длиннее, чем волосы Локи. Дотронувшись до руки, свисавшей безжизненной плетью, Фригг не ощутила смертного окоченения. Человек был ещё жив!

– Эй, очнись!

Всадник не шевельнулся. Фригг легонько потрясла его ладонь и вдруг заметила на среднем пальце перстень с печаткой. Поднесла кисть поближе к глазам и увидела два скрещённых меча на фоне щита. Перстень с гербом Химинбьёрга носил лишь хозяин крепости!

* * *

– Один, ты с ним говорил? Что произошло в Химинбьёрге?

– Хемдаль сказал, что его личная гвардия погибла и крепость захвачена врагом. Его жизнь спас Локи, который, по требованию Фенрира, остался в крепости.

– Так это Фенрир напал на Химинбьёрг? Сын Локи и колдуньи-людоедки?

– На пару со своим братом-близнецом, Ермунгандом-Змеем. С Фенриром мы могли бы договориться, с Ермунгандом – никогда. По мнению Хемдаля, Змей – само зло во плоти. И у него есть флот. Насколько большой – неизвестно.

– Что ты планируешь делать?

– Ньёрд стянул наши корабли к Асгарду. Мы готовы к нападению с моря.

– Мне нужно увидеть Хемдаля!

– Не советую, Фригг. Впрочем, когда тебе что-то нужно, ты обходишься без моих советов.

* * *

На расспросы царицы целительница Эйр лишь качала головой:

– С ним что-то случилось, Фригг. Приёмные матери-вёльвы наделили Хемдаля исключительной выносливостью. Раны, смертельные для любого другого, заживали на нём, подобно царапинам. Сейчас телесные повреждения незначительны, но поражён его дух. Словно не Белый ас вернулся из Химинбьёрга, а тень из нижнего мира. Он не хочет жить!

– Я посижу с ним, Эйр.

– Как пожелаешь, только радости тебе будет мало.

Госпожа вошла в палату с душным, спёртым воздухом, окна были плотно завешены, лежанка придвинута к очагу с еле тлевшими углями. На глаза Фригг навернулись слёзы. Она словно увидела себя, когда после погребения Бальдра вот так же лежала в полутьме, не спя и не бодрствуя, не желая видеть никого и ничего. Склонившись над очагом, Фригг принялась укладывать на угли тонкие щепочки. Когда те затрещали, присела на краешек ложа. Убрала со лба бывшего хозяина Химинбьёрга потускневшую золотую прядь и ласково погладила худую щёку, заросшую светлой щетиной.

– Госпожа… – тихо, но внятно произнёс Хемдаль, не открывая глаз.

– Как ты узнал меня?

– По аромату. Он меняется, но всегда остаётся твоим. В Химинбьёрге ты пахла дикими розами, сегодня – ландышами.

Фригг ощутила, что воздух со свистом покидает её грудь.

– То же сказал мне и Бальдр… После того, как превратился в Свет.

Ресницы Хемдаля дрогнули:

– Я должен был прекратить это убийственное развлечение, Фригг! Должен был остановить всех, кто испытывал неуязвимость твоего сына!

– На тебе нет вины в смерти Бальдра.

– Каждый из асов повинен в его смерти! А на моей совести ещё война, гибель гвардейцев и жертва, принесённая другом ради спасения моей жизни.

– Ты слишком много взваливаешь на свою совесть! Может, обвинишь себя также в неурожаях, падеже скота и зимней стуже?

– Нет, Фригг. Я должен был сделать всего три вещи… Не покидать тебя на перевале. Остановить асов, швырявших в Бальдра оружием. Отослать из Химинбьёрга вместе с гарнизоном и свою гвардию. Только три действия! Я не сделал ни одного.

Его веки снова устало опустились.

Фригг подошла к окну, отдёрнула занавеси и распахнула ставни, впуская в помещение ветер. Затем обернулась к ложу: