Право быть - Вероника Иванова Страница 68

Меня ведь тоже не раз посещал соблазн направлять чужие судьбы. Справился ли я с искушением? Боюсь, не узнаю, пока снова не поймаю себя на желании вмешаться, особенно с благими намерениями. А ведь любая помощь, по сути своей, тоже вмешательство, причём чуть ли не вреднее, чем насилие. Что мы делаем, помогая кому-либо? Покушаемся на самостоятельность. Убиваем ростки воли в чужом сердце. «Не можешь дотянуться до верхней полки? Какая мелочь, не трудись, сейчас сами всё достанем!» А полезнее было бы предложить пододвинуть лавку да залезть на неё, тогда и небольшого роста хватало бы, и длины рук. Но такой поступок кажется кощунственным, потому что мы словно нарочно заставляем поступить так-то и так-то, направляем по угодному именно нам пути... Хитроумная ловушка, ничего не скажешь! Но кем она расставлена и когда?

Рассказать о всех возможных путях и предложить выбирать? Тоже не выход. А вдруг есть ещё одна тропка, по которой можно пройти? И вдруг тот, кому ты хочешь помочь, способен её найти самостоятельно, без твоего участия, а ты со своими советами только всё испортишь? И вмешаться нельзя, и не вмешиваться иной раз непростительно. Как же поступать?

Наверное, как Мастера.

Интересно, откуда они взялись? Воспитывали ли их в самом начале нарочно или всё сложилось само собой, по воле случая? Если вспомнить Рогара, то он никоим образом не подсказывал мне ни в каком направлении действовать, ни действовать ли вообще. Любое развитие событий он принимал как должное. Конечно, не всему радовался, но и не из-за всего огорчался, потому что когда-то смог написать в глубине своей души окончание тех древних строк. И почему-то мне кажется: ровно теми же словами. Нужно принимать важные решения самостоятельно, это верно, но, кроме того, нужно самостоятельно же их и исполнять, только тогда будешь накапливать опыт. Каждую минуту. Каждый день. Каждую жизнь.

Моя копилка, кажется, совсем недавно была наполненной под завязку, но за закатом пришёл новый рассвет и, хитро подмигнув, опрокинул сундук с драгоценными знаниями, рассыпав под ногами вмиг обесценившиеся стекляшки. Начать сначала, собирая по крупицам? Наверное, следовало бы, но не хватает... Да, именно того клятого огня.

Значит, моя мать в конце концов поняла, как нужно обращаться с Разрушителем, чтобы он не причинял вреда ни себе, ни миру? Хоть одна хорошая новость. Но немного запоздавшая, ведь я уже успел догадаться о власти имени, такой незаметной и такой всемогущей. Да и что толку в полученном знании? Кому его передать, чтобы оно было успешно использовано? Не Ксаррону, уж точно! Не его матери и даже не Магрит. Моему отцу? Можно было бы рискнуть, уповая на ещё теплящуюся в его сердце любовь к Элрит. Но, с другой стороны, он способен счесть меня ещё худшим безумцем, чем покойная супруга, а значит, все труды пропадут втуне, и круг замкнётся. В который раз?

Эта Волна всего лишь третья. А если вспомнить пришествие шторма, то сила волн, накатывающихся на не успевшие укрыться от стихии суда, нарастает постепенно, каждый раз становясь всё разрушительнее. Значит ли это, что моё появление предваряет новый всплеск бури? Я не хочу никого убивать. Не желаю разрушать ни единой жизни, не говоря уже о мире. Правда, тот «Я», второй, тоже поначалу не был убийцей, возможно, он был во много раз мягче меня, но его вынудили нырнуть в реальность, суровую и безжалостную, и что получилось?

Неужели мне тоже предстоит что-то уничтожить? Не хочу. Всеми силами сопротивляюсь. Только означенных сил становится всё меньше и меньше, словно какой-то мелкий гнус присосался к моей душе и потихоньку пьёт её содержимое. По крохотному глоточку, но непрестанно. Я пока трепыхаюсь, болтаю руками и ногами, стараюсь удерживаться на плаву, и всё же в любой миг тело и сознание может свести убийственной судорогой.

Всем разумным существам вынесен смертный приговор? Да, теперь мне это доподлинно известно. И что можно поделать? Пойти проповедовать по городам и весям свободу воли? Даже звучит сомнительно и смешно. Попробовать внушить благородство помыслов власть имущим? Но со стороны ли хозяев нужно начинать? И нужно ли? Если применить силу, хотя бы силу собственного примера, можно незаметно превратиться в кумира, велениям которого будут следовать слепо, а не по зову собственного сердца. Как я благоговел перед мудростью тётушки, упорством сестры и осведомлённостью кузена. Как королевские отпрыски жадно заглядывали мне в рот, надеясь обрести мудрость за чужой счёт. Как Мэй, раз и навсегда уверовавший в мою непогрешимость...

Нет, люди и все остальные должны прозреть сами. Только сами. Может быть, им удастся. Не всем, так пусть хотя бы немногим. Правда, они встретят сопротивление, которое трудно выдержать и ещё труднее победить, а скрыться, чтобы накопить силы для борьбы, им будет некуда, потому что другого мира у них нет.

Другого мира...

Драконы не торопятся расширять границы Гобелена. Раньше мне внушали, что это вызвано страхом перед приходом нового Разрушителя, но теперь, после жестоких слов Ксо, понимаю: всё не совсем так. Живущие должны умереть? Так пусть умрут в уже существующих пределах, а не получат иллюзорную, но всё же возможность избежать гибели. Разумное решение, не спорю. И я ничего не могу сделать, чтобы... Или могу?

Драконы созидают новые миры из собственной плоти, а у меня нет ничего, кроме Пустоты. Можно ли создать что-то из ничего? Может ли на пустом месте возникнуть жизнь? Как всё было бы просто, если бы я был хоть в этом похож на своих родственников! Тогда вместе с Шеррит можно было бы попробовать сотворить новый, свободный от прежних ошибок мир. Мир — воплощённую мечту...

Тупик. Ни малейшего выхода. А если невозможно пройти дальше, что делают? Правильно, поворачивают обратно. Вот только за моей спиной, кроме руин, ничего не осталось, и мне даже не нужно оборачиваться, чтобы последний раз взглянуть на стены Виллерима, охваченные пожаром начинающегося дня. Пусть всё горит хотя бы там, если в моём сердце не осталось ни язычка пламени.

— Скажите, тот достойный человек... С ним всё хорошо? — набралась смелости и спросила Мелла, не проронившая ни слова с момента нашей встречи на выезде из столичных предместий.

— Да, всё хорошо.

Борг, заявивший, что хочет воспользоваться случаем наконец-то выспаться и под сим благовидным предлогом избежавший участия в разговоре, тихо фыркнул, не разжимая век.

Понимаю, нелепо и глупо. А что ещё я могу сказать? Расстроить бедную женщину рассказом о смерти герцога? Нет, на долю жены хозяина гостевого дома и так выпало немало бед. Трудно предположить, к примеру, скольких терзаний стоило решение вернуться в Элл-Тэйн, чтобы увидеться с семьёй после всего случившегося. Правда, в Виллериме Мелле тоже было нечего делать, хотя как невинно пострадавшей ей ещё по настоянию Магайона выплатили из казны некоторую сумму.

— Мне показалось, что он гневается. Он не сказал ни одного слова, просто смотрел на меня, и смотрел так страшно...

— На вас смотрели его воспоминания, дуве. Только воспоминания. Со временем всё успокоится, поверьте.

Женщина кивнула и продолжила перебирать пряди длинной косы, чем занималась с самого отъезда.