Схаас - Игорь Мерцалов Страница 69

— Так ты не спал? — удивилась Истер.

— Какой тут сон, эта гнида безносая так и вьется вокруг тебя. И вообще, не доверяю я ему.

— Может быть, напрасно, — проговорила Истер. — Кажется, он становится мне понятен… Нет, ты не думай, он не так глуп, чтобы вызывать твой гнев, я для него — Ракош, Недостижимая. Может, будь он простым орком, он и рискнул бы… Но нет, его забота — это забота о клане. Ты разве еще не понял, что Клахар — вождь Калу?

— Да хоть бог орков, а на тебя пусть клыки не скалит, а то недосчитается. Ну да я ему это еще скажу. Вот штурканов побьем, так и скажу.

— Скажи, скажи, — кивнула Истер, думая уже о другом.

Над землей занимается утро третьего дня, с тех пор как она получила весть от духов воздуха. От Рэдхэндхолла до Драконовой горы около недели езды. Значит, у нее остается от силы пять дней, чтобы остановить таинственного незнакомца…

До рассвета оставалось не так уж много времени, когда Джон понял, что заснуть не сможет. Стараясь не скрипеть половицами, он добрался до двери и вышел наружу.

Лес дышал ночной прохладой, его таинственные звуки сплетались в чарующую мелодию. Молодой граф вынул свой портсигар. Он давно не вспоминал о сигаретах, не до них было, а теперь курить захотелось со страшной силой. Он глубоко затянулся, остро чувствуя нелепость картины: человек странной судьбы, сын двух народов, которые еще не стали тем, чем им суждено быть, обитатель двадцать первого века, детище эпохи высших технологий, курит посреди лесов далекого прошлого, прохаживаясь, шуршит травой, протянув руку, гладит шершавые стены хижины Финна, слушает голоса ночных птиц. Сейчас он бросит окурок в траву, уже семь веков как увядшую. А утром продолжит путь. Он, любитель выпивать чашку кофе утром и бокал итальянского вина вечером, привыкший к газетам и спутниковому телефону, нынче опоясан древним Мечом Света и собирается убить дракона. Из роскошного сибаритства — в поход на Змея Горыныча. А еще — против ведьмы и разбойника и против полчищ орков, да по личной просьбе двоих призраков…

— Дивная ночь, — тихо сказал невесть откуда взявшийся поблизости Аннагаир. — Звезды все те же — в большинстве своем Аил Аннэр! Предвечный Свет в Чертогах Бренности. Эти звезды светили мне и будут светить тебе. Чувствуешь аромат ночи? Нетесаные бревна под пальцами? Прошлое живо, как моя память… Из всех смертных ты один можешь понять меня.

— Я тебя не понимаю, эльф.

— Понимаешь, только еще не знаешь этого. Мы, эльфы, живем вне времени, хотя будущее и сокрыто от нас. Ты, затерявшийся в былом, вернувшийся к истокам, прикоснулся к самой сути нашей жизни. И что за беда, если осмыслишь ты это потом?

— Ты хочешь сказать мне что-то еще?

— Нет, только спросить. Правду ли ты сказал об оружии, что страшнее доспехов Рота?

— Как сказать, — пожал плечами Джон. — Правду, конечно, но сравнивать трудно. Магическое оружие создает один разум, им пользуются одни руки. Оно сеет смерть там, куда обратится один взор. В моем времени люди пользуются техникой. Понадобилась прорва денег и труд сотен тысяч людей, умственное напряжение десятков и сотен ученых, десятилетия работы, чтобы создать атомную бомбу. Это такая штука, которая за миг уничтожает город и отравляет землю и воздух на сотни миль вокруг. Не ядом, а невидимым смертоносным светом. А потом… понимаешь, таковы принципы производства в наши дни: главное — поставить вещь на конвейер, то есть, как бы сказать, запустить в поточное производство, и можно изготовлять ее бесконечно. Видишь разницу? Клинок Рота один в своем роде, а ядерные ракеты — это дело целых государств.

— И много их создано?

— Не помню точного числа, но этого хватит, чтобы уничтожить землю в пыль несколько десятков раз. И это не все…

— Не все? — удивился Аннагаир. — Вам после этого еще что-то нужно было?

— Да на самом деле это никому не нужно, но оно есть. Это как рок. Ладно, долго рассказывать.

— И все-таки расскажи.

— О чем? Мое время сильно изменило мир. Рассказать тебе о бомбах, которые ничего не разрушают, но выпускают смертельные болезни? Об установках залпового огня? О танках — бронированных машинах, этаких стальных самодвижущихся коробках, которые плюются огнем и человека давят, не замедляя хода? Рассказать тебе об иприте или о психотропных веществах? Так, может, тогда рассказать и о политике, в которой воцарился обезличенный Закон и которую покинул Человек, но в которой все равно тот и другой стремятся подменить друг друга?

— Да, — произнес Аннагаир, — я вижу, твой рассказ может оказаться еще длиннее моего… Скажи мне, что противостоит всему этому? Что в твоем времени удерживает мир от гибели?

— Да ничего, — в сердцах сказал Джон, растаптывая окурок. — Живем по привычке жить, не больше. Давно уже ни от кого ничего не зависит, мир движется не человеческой волей, а выгодой. И если перевесит выгода от войны — полетят эти атомные бомбы как миленькие, никуда не денутся.

Аннагаир долго молчал, а потом сказал:

— Не печалься, человек грядущего. Ты только что избавил свой мир от лишней напасти.

Джон удивленно поднял бровь.

— Я обманывал вас, — признался эльф. — Все, сказанное мною о прошлом, — правда, но я скрыл от вас, что…

Он замялся, и Джон закончил вместо него:

— Ты намеревался забрать доспехи Рота себе и вновь надеть их?

— Ты понял это?

— Трудно не понять. Видел бы ты, как сверкали твои глаза, когда ты рассказывал о них… Да и разве не сам ты сказал, что доспехи Рота порабощают владельца?

— Ты рассудил верно, человек грядущего. Должно быть, ваше время не столь ужасно, раз порождает такую мудрость.

— Это отдельный вопрос, — усмехнулся Джон. — Да и мудрости особой не потребовалось. Просто читал «Властелина колец»… есть у нас умные книги, но это тоже долго рассказывать. Знаешь, я заметил, как Изабелла насторожилась, глядя на тебя. Стал думать, из-за чего бы это. Она не могла понять, что ее встревожило, а вот в моем времени есть еще одна беда, не в обиду будь сказано, родственная твоей. Называется она наркоманией. Это такая разновидность медленного самоубийства с помощью различных зелий, которые дают человеку чудесные сны. Как воплощение мечты в воображении каждого. От наркотиков, этих зелий, нельзя отказаться, они быстро иссушают людей, быстро сводят сначала с ума, а затем в гроб. Нет преступления, которое не совершил бы наркоман ради новой порции зелья. Нет излечения от этой беды. И все, решительно все это знают, и все равно каждый день тысячи новых людей становятся наркоманами. Их миллионы, и ряды их множатся… Я работал с ними. Поездки в страны третьего мира, раздача одноразовых шприцев, пропаганда… Так что повидал эту братию. И вот теперь сообразил, что мне напомнили твои глаза.

— Миллионы? — переспросил эльф. Голос его был странным, и Джон не сразу понял, что Аннагаир смеется — столь горьким смехом, что, казалось, сама ночь содрогнулась от ужаса, даже птицы смолкли и застыл в неподвижности потрясенный воздух. — Миллионы, сказал ты? Миллионы гаснущих смертных вместо одного обезумевшего от власти эльфа? Клянусь тебе, человек грядущего, я не без оснований думал, что перевидал все обличья Зла, но я ошибался. Аннагаиру Победоносному нечего делать в мире, где миллионы глупцов живут жалким подобием его страшной судьбы. Но по твоим словам выходит, что и для меня нет исцеления?