Схаас - Игорь Мерцалов Страница 70

— Для тебя, наверное, есть, — подумав, сказал Джон. — Ты все-таки не человек. Ты бессмертный, в тебе — мудрость веков. Да, ты мог бы обмануть сам себя. Я убежден, что ты надел бы доспехи Рота только для того, чтобы истребить или загнать обратно союзников Истер. Потом — чтобы помочь мне и сэру Томасу очистить леса от чудовищ. Потом — чтобы еще раз наведаться к оркам и навсегда отбить у них желание пересекать Грань Миров. Потом и другие дела нашлись бы, столь же благородные и неотложные. Например, научить правильно жить людей — сперва ближних, а потом и дальних. Надо полагать, доспехи помогли бы тебе воплотиться, из тени эльфа снова стать эльфом…

— Воистину тебе дарован острый ум, — прошептал Аннагаир, закрыв на миг лицо рукой. — В точности так все и свершилось бы. Но где же спасение?

— В тебе есть благородство и мудрость. Надеюсь, их будет достаточно, чтобы ты понял, что нужно делать, когда я или сэр Томас отдадим тебе доспехи Рота.

— А ты решил отдать их мне, хотя говоришь не об уверенности, а только о надежде? Я не ослышался?

Вспоминая потом этот разговор, Джон Рэдхэнд так и не понял, из каких глубин души поднялись его следующие слова:

— А ты посмотри мне в глаза. Ты же бессмертный, Аннагаир, ты из Высшей расы, ты должен уметь читать сердца людей. Посмотри в меня и сам скажи; ослышался ты или нет.

Но Аннагаир только отвернулся. И сказал так:

— Воистину должны смениться эпохи. Время эльфов ушло, настало время людей. Воистину безумно спорить с замыслом Создателя. Когда это станет возможно, можешь отдать мне доспехи Рота со спокойной душой — я оправдаю твое доверие, человек.

— Ты ведь так и любил ее до самого конца? — после некоторого молчания решился спросить Джон.

— Довольно, — отрезал Аннагаир. — Ты уже показал свою мудрость, хватит. Тебе нужно поспать.

— Теперь уже нет смысла, скоро рассвет. Медлить нельзя, ты ведь говорил, что Истер уже близка к цели.

— Не беспокойся об этом. Пин поведет вас тайными тропами, они гораздо короче, ибо подвластны Хранителям леса. Вы доберетесь до горы за час.

Молодой граф не стал выказывать удивления. Еще немного магии и волшебства, что ж такого? Может, метрополитен и комфортабельнее, зато тайными тропами лесовиков наверняка интереснее. Он широко зевнул, поймав себя на ощущении невероятной сонливости.

— Тогда я, пожалуй, и впрямь прилягу, — пробормотал он, позабыв извиниться.

Вернулся в хижину, пробрался к своему месту, снял пояс с мечом (мимоходом подивившись про себя: а зачем вообще брал его с собой? Видно, вырабатываются походные привычки средневековья) и мгновенно уснул.

И приснился ему донельзя странный сон.

Джону снилась туманная, бледная мгла, в которой клубились обрывки времен и эпох (он почему-то твердо знал, что зыбкие миражи, вспыхивающие и перетекающие друг в друга по краям поля зрения, — это обрывки времен). А прямо перед ним высилась черная гора, угрюмая и несокрушимая, и гора эта была садом — самым странным садом на свете.

Садовничала в нем девушка, красивая, но внушающая ужас безумным огнем в антрацитово-черных глазах. Простоволосая, в небрежно накинутом плаще, она закапывала в землю семя, и из него на глазах вырастало невиданное дерево, раскидистое, увешанное гроздьями огромных плодов. Тогда девушка срывала один плод и клала на землю. Он рос опять-таки на глазах, и она разрубала его лопатой. Из распавшихся половинок выходил человек — то зрелый воин в сияющей броне, то калека в лохмотьях, то утонченный юнец из высшего света, то слабоумный старик, то звездочет, то крестьянин… Что-то неясное роднило их всех. Каждый нес в руке семя, с поклоном отдавал его девушке, затем делал несколько шагов к вершине и падал замертво, а девушка выкапывала могилу, сбрасывала в нее труп, сверху кидала семя — и вот уже новое дерево вставало, грозя невидимому небу цепкими ветвями.

Труд этот длился, если верить миражам, много веков, хотя Джону и показалось, что весь путь пройден за считанные минуты. Тут он заметил, что над горой багровеет недобрая заря, а точно над вершиной лучится холодная и острая, как взор Демона, звезда. Иногда девушка беспокойно оглядывалась, и взгляд ее неизменно останавливался на Джоне, и ему становилось страшно, но на последних подступах к вершине непонятный труд целиком захватил садовницу.

Вот вознеслось последнее древо, безлистое, зловещее, одетое в зарю, как в огонь. Плодов на нем не было, но из тени вышел человек, высокий, молодой, складный, он страстно поцеловал девушку. Та протянула руку вверх и легко сняла льдинку звезды, вложила ее в руку пришедшего из тени как величайший дар.

А потом показала на Джона. И, когда высокий человек со звездой в руке посмотрел ему в глаза, Джон понял, что лишь теперь знает, что такое настоящий страх.

Должно быть, он проснулся вовремя. Не случись этого в ту же секунду, он уже не смог бы оторвать взгляд от цепенящих глаз этой жуткой парочки.

По хижине гуляли ароматы позднего завтрака: Изабелла хозяйничала у очага.

— Ну и заспался же ты, сэр Джон, — улыбнулась она. — Хотя, кажется, тебе не очень спокойно сегодня спалось.

— Пожалуй, что так. Наши уже на ногах?

— Да, ждем тебя. Пин сказал, что отведет нас короткой дорогой, как только мы будем готовы.

— Я уже знаю. Под утро у меня был очень содержательный разговор с Аннагаиром. Кстати, где он?

— Ушел еще ночью. Пин сказал, что он пожелал нам удачи и ушел.

— Ясно. А Финн?

— За твоей спиной. Он не вставал сегодня.

Джон подошел к лежанке и склонился над стариком. Глаза у того были открыты.

— Доброе утро, Финн.

— Доброе и тебе. Извини, сэр Джон, я догадываюсь, о чем ты хочешь спросить, но ничем не могу помочь. Я ведь не толкователь снов, только провидец.

— Но ты знаешь, что мне снилось? — спросил Джон.

— Нет, — с грустной улыбкой ответил старик, — Я только знаю, что и тебя посетило сегодня ночью видение, ниспосланное Первозданной Силой, но что в нем было — закрыто от меня. Сам я сегодня видел свой последний сон, и он касался только меня.

— Почему же последний?

— Потому что настал последний день моей жизни, — спокойно ответил Финн. — Я теперь знаю, для чего судьба привела меня в эти края, для чего Первозданная Сила пробудила во мне дар провидца. Круг жизни завершен, дела закончены, пора и на покой.

— Что ты такое говоришь, Финн? — воскликнула Изабелла, пытавшая его слова. — Как будто нельзя пожить просто так!

Старик слабо усмехнулся:

— Добрая девочка, ведомо ли тебе, что я гораздо старше, чем кажусь? Мне уже давно пора отдохнуть, я все-таки не эльф.

Изабелла быстро отвернулась.

— Ну хоть бы недельку еще пожил, посмотрел бы, чем все кончится, — сказала она, гремя плошками.