Палачи - Олег Овчинников Страница 7

— И какой же?

— Неужели тебе не хочется отомстить? Или ты думаешь, что присутствие Марины в одном из разбившихся самолетов — случайность?

Олег молчал не меньше минуты, потом пристально посмотрел на Михаила. Ему было важно видеть, как изменится выражение этих серых глаз, когда он задаст свой следующий вопрос.

— Зачем я тебе в Зоне? — негромко спросил он. — Я ведь никто без «венца».

— Значит, он у тебя будет, — не отводя взгляда, ответил Столяров.

— У тебя есть… — Гарин хотел, чтобы речь его звучала спокойно, но вмиг пересохшее горло мешало говорить связно. — У тебя сохранился…

— Тот «венец», что мы вынесли из Зоны? Нет. Но мы найдем тебе другой. Обещаю.

— Сколько у меня времени на размышления?

— Нисколько. — Михаил взглянул на экран КПК. — Через два часа мы вылетаем в Киев. Завтра на рассвете будем в Зоне.

Олег очнулся от дремы в летящем вертолете и в первые несколько секунд не мог понять, что его разбудило. Потом сообразил — во-первых, внезапно наступившая тишина, а во-вторых, ощущение, хорошо знакомое каждому пассажиру воздушного транспорта или даже обычного скоростного лифта, когда кажется, что опора уходит из-под ног слишком быстро, и тело за ней не поспевает, в особенности желудок, задержавшийся где-то в районе горла. Чувство, которое испытал Гарин, трудно было назвать дежа-вю, скорее ему подходило название «черт-те что». В самом деле, ведь не бывает таких совпадений. Просто не может быть. В первый раз — ладно, хотя и тогда отказ двигателя и падение вертолета были всего лишь инсценировкой, но во второй…

Он испытующе посмотрел на Столярова, который в ответ выразительно пожал плечами, дескать, сам в шоке. Как и в тот раз, Михаил сидел напротив Олега, правда, теперь его правая рука не была пристегнута наручником к кольцу в полу кабины, а покоилась на прикладе лежащего на коленях автомата, да и сам он вместо кедов и линялой спортивной формы был одет в комбинезон защитного цвета и высокие шнурованные ботинки. На Гарине был точно такой же костюм, хотя он совершенно не помнил, когда его успели переодеть. Память начала его подводить уже в зале вылета аэропорта, когда закончилось действие «специального» чая. На смену бодрости и ясности мысли пришли апатия, сонливость и непреодолимое желание опохмелиться. Однако Столяров наотрез отказался покупать спиртное, а всех денег Олега, учитывая стоимость напитков на борту, не хватило бы даже на баночку пива. Кажется, он все-таки нашел выход. То ли попросту стянул пару крошечных бутылочек из передвижного ящика проходившей мимо стюардессы, то ли выклянчил стаканчик у сидящих через проход мужичков, которые всю дорогу чем-то деловито булькали, прикрываясь газетой. Память Гарина хранила отрывочные воспоминания об обоих вариантах. Несколько четче он помнил, как его развезло в трясущейся туалетной кабинке и как кто-то долго ломился в дверь снаружи, а потом вдруг перестал ломиться, и наступила тишина. От нее-то Олег и проснулся… чтобы обнаружить себя в кабине вертолета, летящего над лесом навстречу серому рассвету, и подумать: «Не-ет!»

Вертолет клюнул носом воздух, и лопасти винта закрутились, быстро набирая обороты. Навряд ли кто-то, кроме пилота, мог сказать, чем была вызвана пятисекундная остановка мотора. Олег вздохнул облегченно. Поймав его взгляд, Михаил усмехнулся, потом вопросительно выпятил подбородок: «Как самочувствие?» Гарин кивнул: «Нормально», и уже на середине кивка снова провалился в сон.

Спал он беспокойно и, кажется, недолго, а окончательно проснулся только после раздавшегося над самым ухом окрика:

— Филимонов, к станку!

Гарин дернулся, ощутимо приложился затылком к выступу на стенке кабины и прикусил язык.

— Напугал? Извини… — сказал тот же голос на два тона ниже, потом, подумав, добавил: — …те. Товарищ подполковник, разрешите…

— Ш-ш-ш! Отставить, — перебил его Столяров. — Считай, что нас здесь уже нет. И, кстати, никогда не было. Ясно? Тогда все. Командуй, капитан.

Розовощекий Филимонов занял место возле пулемета, и командир отряда обернулся к пилоту:

— Савченко! Наших видишь? Левей смотри! Теперь увидел? Вот туда и сажай.

Олегу показалось, что молодой капитан немного стесняется отдавать приказы в присутствии старшего по званию, хотя, судя по его форме, они с Михаилом проходили по разным ведомствам.

Лес расступился, и бледное рассветное солнце на миг осветило верхние этажи какого-то здания с черными провалами окон и поросшей деревьями крышей. В сердце Гарина привычно прокралась тоска. Он вдруг вспомнил, как улетал из Зоны. Вот так же сидел, прислонившись лбом к прохладному стеклу, смотрел на мелькающие крыши домов и повторял как заведенный: «Никогда! Никогда! Никогда!» Это же слово было выгравировано на их обручальных кольцах. «Никогда не расставаться». Свое Олег до сих пор носил на пальце, даже не стал переодевать на другую руку, или что там принято у вдовцов? Маринино кольцо, потускневшее и деформированное, лежало дома в маленькой шкатулке. Там же хранилось то, что осталось от ее загранпаспорта, определить принадлежность которого удалось только по номеру, так как титульная страница сгорела вместе с пластиковой обложкой. Почти все сгорело тогда. Даже рощица, на которую рухнул самолет. Осталось только кольцо, несколько розовых обгоревших страничек и цинковый гроб, выгруженный на летное поле внуковского аэропорта. И на внутренней поверхности кольца еще можно было прочесть надпись «Никогда не расставаться». «Ничего, — подумал Гарин. — Теперь, может, уже скоро увидимся. Водка — это все-таки слишком долгий путь…»

Столяров выбрался из кабины первым, едва шасси вертолета коснулось земли. Олег, придерживая рукой край капюшона, последовал за ним. Двигатель продолжал работать на малых оборотах. Поток воздуха от лопастей и тяжесть рюкзака пригибали Гарина к земле. В двадцати шагах от вертолета он смог выпрямиться и перевести дух. Для вчерашнего запойного пьяницы новый день начинался чересчур активно. К слову сказать, в физическом плане Олег чувствовал себя на удивление неплохо.

От маячившей впереди кирпичной башни отделились несколько силуэтов и двинулись встречным курсом. Три человека, двое из которых несли накрытые плащом носилки, по всей видимости, с раненым или убитым. Гарин понятия не имел, для какой надобности в Зону был направлен вертолет, Михаил говорил что-то об «удачной оказии», из чего выходило, что на борт их взяли за компанию и, весьма вероятно, в обход правил. Поравнявшись со Столяровым, группа замедлила шаг, но подполковник лишь махнул рукой и что-то крикнул. Носилки загрузили в кабину, трое бойцов забрались следом. Через полминуты вертолет набрал высоту и, вильнув хвостом, взял курс на юго-восток. Еще через минуту небо заволокло тучами, и пошел дождь. На верхушке башни обиженно закаркала ворона. Откуда-то с юга ей ответил далекий собачий вой.

— Ну, здравствуй, Зона, — сказал Олег и посильнее натянул капюшон.

Он узнал место, где их высадили, по торчащей из тумана водонапорной башне. В третий раз он был здесь, и все три раза окрестности бывшей котельной окутывал туман. В пяти минутах ходьбы отсюда, как помнил Гарин, когда-то располагался передвижной исследовательский пост. Они приходили к нему дважды: чтобы отчитаться о добытом «венце» и чтобы вызвать группу эвакуации. Однако во второй раз опоздали. Судя по следам, псевдогигант или группа псевдогигантов добрались до поста раньше них, оставив после себя только обломки техники и трупы людей.