Страсть и тьма - Александра Айви Страница 7

Он нахмурился, поняв, что оракулы намеренно скрыли от него произошедшее с Анной несчастье. А если бы не скрыли, то он смог бы помочь ей.

— И что же ты сделала?

Она тряхнула головой, и медовые волосы рассыпались по ее обнаженным плечам, наполнив воздух упоительным ароматом. Цезарь напрягся, еле сдерживаясь, чтобы немедленно не вонзить свои клыки в ее шею. Но Цезарь помнил, что произошло, когда он отведал ее крови, и потому сдержался.

Возможно, он не был самым умным из вампиров, но время от времени все же мог извлекать уроки из своих ошибок.

— Я проявила малодушие. — В голосе Анны звучала горечь. — Я спряталась в зарослях кустарника, и все решили, что я погибла вместе с моей теткой и кузиной.

— Но почему?

— Потому что я боялась.

— Боялась — чего? — спросил он, испытывая искреннее любопытство. Оракулам не была свойственна откровенность, но раз уж они сказали, что эта женщина должна пополнить их ряды, то неплохо было бы выяснить, что она собой представляла.

Анна не была смертной — двести с лишним лет ее жизни доказали это. Но крови демонов в ее жилах не было; во всяком случае, граф не смог этого определить. А если учесть тот факт, что девушка, похоже, не имела представления о своем могуществе, то возникало множество вопросов.

И на эти вопросы он намеревался найти ответы как можно быстрее — пока Анной не занялась Комиссия.

— Ну… я не знаю. — Меж ее бровей залегла прелестная морщинка. — Словно какой-то голос в глубине моего сознания нашептывал мне, что я должна бежать. Сейчас это кажется смешным, но тогда я была убеждена: если я выйду из своего укрытия, то меня убьют.

Предостережение? Природная способность чувствовать опасность? Просто слепое везение? Dios [3]! Оставалось лишь гадать.

Он встретился с ней взглядом.

— В этом нет ничего смешного, Анна.

— Да, конечно. Но тогда я не осознавала, что ты превратил меня в необычное существо, которое, как выяснилось, не может умереть.

Он улыбнулся — девушка произнесла эти слова с кислым выражением лица.

— Не я сделал тебя бессмертной, querida. Для этого мне пришлось бы превратить тебя в вампира. Поскольку каждая клеточка твоего дивного тела отражается в зеркале а загар у тебя просто восхитительный, то совершенно очевидно: вампиром ты не стала.

Такое объяснение не удовлетворило Анну. Она хотела найти виновного, и этим виновным, по ее мнению, должен был стать граф Цезарь.

— Ты тогда… заколдовал меня.

— Вампиры не обладают возможностями магов, — возразил Цезарь. Ему надоела роль без вины виноватого, и он решительно шагнул к девушке. — Поверь, твое бессмертие не имеет ничего общего с моим укусом или каким-либо колдовством. — От желания его голос стал хрипловатым. — Ты родилась… особенной.

— Особенной? — Анна отступила на шаг, словно инстинктивно почувствовала его желание. — Особенный — это тот, кто может испечь прекрасное суфле. Особенный — это тот, кто может спеть американский государственный гимн и не сфальшивить. Особенный — это тот, кто может так пройти через рамку металлоискателя в аэропорту, чтобы она не зазвенела. Но я… гораздо больше, чем особенная.

Тут Анна вдруг повернулась к двери номера и замерла.

— Проклятие!..

Цезарь насторожился:

— В чем дело?

— Ты чувствуешь этот запах?

Цезарь закрыл глаза и втянул ноздрями воздух. Запах был слабый, но достаточно отчетливый.

— Дым!.. — выдохнул он, содрогнувшись (вампиры и огонь — вещи несовместимые). — Быстрее!.. Мы должны выбираться отсюда!

Цезарь вытянул перед собой руки, все еще скованные наручниками. Граф мог бы и сам освободиться, но предпочел сохранить это в тайне.

— Анна, освободи меня. Иначе мы оба погибнем.

Выдав короткую, но весьма выразительную тираду, состоящую в основном из проклятий, девушка достала ключ. И наручники, звякнув, упали на пол.

— Готово.

Цезарь потер покрасневшие от ожога серебром запястья и тут же мобилизовал свои особые способности. Почувствовав некоторое напряжение в воздухе, граф понял, что огонь уже совсем рядом; к тому же он имел магическое происхождение. Было ясно: этот пожар — покушение на Анну.

— Пламя прямо у нашей двери, — предупредил Цезарь, заключив ее в объятия. Оракулы поручили ему защищать эту женщину, но и без их приказа он прошел бы все круги ада ради ее безопасности.

— Прекрати! — Она ударила крошечным кулачком по его груди — словно это могло на него подействовать. — Что ты делаешь?!

Не отвечая, он подхватил девушку на руки, в два прыжка пересек комнату и распахнул окно.

— Я хочу, чтобы мы выбрались отсюда. Или ты предпочитаешь остаться и погибнуть?

— Противопожарные спринклеры все погасят.

— Только не этот огонь. Он имеет магическое происхождение, поэтому я не смог засечь начало пожара.

— Магический огонь? Ради Бо… — Не договорив, она оглушительно завопила, когда Цезарь вместе с ней шагнул из окна и они полетели вниз, прямо на асфальт Мичиган-авеню.

С ловкостью, свойственной лишь опытному вампиру, граф в последний миг замедлил падение и без труда приземлился на ноги, бережно держа Анну в своих объятиях. Наградой ему был очередной удар в грудь.

— Будь ты проклят, — прошипела Анна. — Ты меня жутко напугал.

Цезарь усмехнулся.

— А ты бы предпочла остаться в номере?

Она одернула подол платья, которое задралось на несколько дюймов, так что под ним обнаружились розовые трусики. И Цезаря тотчас охватило возбуждение.

Скоро, скоро, скоро…

— Я бы предпочла, чтобы ты предупредил меня, прежде чем прыгать с двенадцатого этажа, — пробормотала она.

Он засмеялся, и по телу его пробежала дрожь удовольствия. О Боже, как давно он не испытывал таких ощущений! С тех пор как оракулы приговорили его к почти монашескому образу жизни.

— В следующий раз так и сделаю, обещаю, — хрипловатым голосом произнес он, проводя губами по ее теплой щеке.

Она отстранилась, стараясь избежать его прикосновения. Однако ее молчаливый протест не мог скрыть страсти, которую выдавал аромат ее кожи. Ага, гормоны! Замечательная вещь!

— Следующего раза не будет. — Она решительно помахала пальцем перед его носом. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали.

Граф коснулся языком трепещущей голубой жилки на ее шее.

— А ты изменилась, моя маленькая ведьма.

— У меня не было выбора.

Он крепко обнял ее. Черт побери этих оракулов! Они отозвали его именно в тот момент, когда Анна больше всего нуждалась в нем.