Рожденная на рассвете - Кристина Девис Страница 7

Когда Нева бросилась одеваться, перед тем как пойти собирать свой ежедневный запас дров, слова Монажи эхом пронеслись в её голове. Она нашла свой кожаный рюкзак на полу возле шкафа, не там, где она его оставляла. Усталость навалилась на неё, и все еще лихорадило, нужно было поговорить с отцом.

Говорят, что игнорировать визит мертвых — плохая примета, и если и можно получить какие-то ответы, она надеялась, что отец их даст.

Нева нашла Шона в подвале, где тот был занят перегонкой свежей партии бренди. Вдоль стен стояли бочки со спиртом, а от его медного перегонного аппарата поднимался пар. Он время от времени вытирал пот со лба, сбросил свою толстую куртку из овчины и шерстяной шарф, который Маргарет связала ему в месяц домашнего очага, сидя на лестнице. Нева обогнула их, спускаясь вниз. Липкий сладкий запах мёда, который всегда напоминал ей об отце и таверне, пропитал пространство.

— Не могла бы ты принести этот мед сюда, Нева? — спросил он, увидев ее.

Шон, прихрамывая, вышел из-за аппаратуры тяжело опираясь на трость. Видимо, был тяжелый день. В какие-то дни он лишь слегка прихрамывал, в другие же ему нужна была дополнительная опора для того, чтобы стоять прямо.

— Канеш, — ответила она, легко поднимая тяжелый ящик с тем, что скоро станет крепким бренди. — Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

Она поставила ящик рядом с ним и села на бочку.

— О чём же? — спросил он, проверяя датчик.

— Ма, — осторожно сказала Нева. Монажи была одной из немногих вещей, о которых они старались не говорить. Шон обычно выглядел подавленным, а у Невы всегда было больше вопросов, чем ответов. — Я хочу знать, чего она мне не сказала.

— Чего она тебе не сказала? — он повернулся к ней лицом, приподняв брови. — Агась.

Удивление на лице Шона сменилось выражением смирения. Он вытер тыльной стороной руки вспотевший лоб и сел на бочку рядом с ней.

— Хорошо. Что ты хочешь знать?

— Почему я должна быть опасна? — Нева думала, что твёрдо знает кто она такая, но теперь она не была так уж уверена.

Он прочистил горло.

— Что навело тебя на этот вопрос, девчонка? Этот Да'Валиа сказал тебе что-то?

— Я видела её. — сказала Нева после паузы. Она не была уверена, что следует говорить об этом отцу, однако, так она только защищала его чувства.

— Видела её? — его голос звучал растерянно.

— Мама приходила ко мне сегодня ночью, — подтвердила Нева, затем, мягко добавила: — она была такой красивой.

— Она пришла к тебе?… Должно быть, она сотворила заклинание перед смертью. Я знал, что этот день настанет. — Он сокрушенно покачал головой, казалось, тщательно подбирая каждое слово. — Тебе важно знать, что Мона хотела для тебя только лучшего. Да'Валиа — жестокий народ, и твоя мать боялась того как с тобой будут обращаться, учитывая твою смешанную кровь. Мы согласились, что будет лучше, если мы будем держать тебя подальше от кланов как можно дольше, но каждый маджила может обладать устрашающей силой, даже полукровка.

— Но не я, Па, — заметила Нева, — у меня нет никаких способностей сверх того, что ожидалось.

Даже опровергнув эту идею, она забеспокоилась. Её щеки покраснели — редкое зрелище — и её лихорадило с тех пор, как она прикоснулась к кубку. В ней что-то менялось.

— Откуда тебе знать, что твоя сила и развитые чувства это не те же самые способности, что обнаруживаются у других Да'Валиа? — подтолкнул ей отец.

Его слова снова заставили ее задуматься. Она не знала. Она была посвящена только в информацию, распространяемую слухами и сплетнями, да в некоторые вещи, что рассказывала ей мать в сказках на ночь. Это и заставило её задуматься о том, что именно они от неё скрывают. Она заслуживает знать на что способна ее сторона Да'Валиа, но если она может стать опасной, то нет уверенности в том, что она этого хочет. Она не думала, что сможет себя простить, если причинит боль людям, которых любит.

— Когда маджила достигает возраста от тринадцати до пятнадцати лет, она меняется, — объяснил Шон, как будто прочитав мысли Невы. Его брови озабоченно нахмурились, когда он посмотрел на нее. — За один лунный цикл она становится другим существом, гораздо более могущественным, чем любая из ведьм или магов изгороди, которые есть у нас на Перевале. Это проклятие, которое несет в себе кровь Да'Валиа, и только они могут контролировать процесс изменения. Ты должна была пройти через него много лет назад, но твоя мать не могла смириться с мыслью, что ты будешь воспитываться в одном из кланов. Она хотела тебя защитить. Она была одним из самых могущественных чернокнижников в своем клане, и, как маг, она могла превратить грубую силу во что-то волшебное, поэтому произнесла заклинание, защищающее тебя от самой себя. Она сказала, что только нечто, обладающее силой прямо от богов может его разрушить.

Нева притихла. Страх скользнул от груди вниз по рукам к кончикам пальцев, заставляя их покалывать.

Что-то с силой прямо от богов.

Она умоляла Флинна о работе, которая проявит её профпригодность, а не о работе, которая может убить её и её семью. Руки сжались в кулаки. Ей будет трудно удержаться, чтобы не швырнуть в него кубок, когда она его увидит. Как бы то ни было, ей придется подождать до вечера, чтобы избавиться от этой штуки, обмен не может произойти достаточно скоро. Ей придется молиться, чтобы Тэтчер не нашел её раньше. Если кубок выковал бог, она сомневалась, что сломанная рука остановит его, ну или того, кто ему платит.

Но кубок и видения, которые он показал, были не единственными её проблемами.

— Не понимаю, — сказала она наконец и её голос был напряжен от гнева. — Почему ты мне не сказал? Разве ты не думал, что я имею право знать?

Шон посмотрел вниз, потирая большим пальцем мозоли на ладони.

— Потому что заклинание твоей матери гарантирует, что изменения будут сдерживаться внутри тебя. Я надеялся, что так будет всегда, что у тебя может быть обычная жизнь.

Голос Шона сорвался и он замолчал, явно утомленный их разговором. Морщинки вокруг его глаз и серебро в его рыжих волосах поразили её. В этот момент он казался таким обветренным, что она поняла, что Шон не сможет помочь ей с Да'Валийскими делами. Только Да'Валиа может.

Обычная жизнь. Простая идея, о которой она часто думала, хотя и не слишком серьезно. В конце концов, муж, большие праздники, которые она будет отмечать со своей семьей и, может быть, однажды и дети. Она не могла себе даже представить, что когда-нибудь попадёт в такую жизнь. Она никогда не позволяла себе целовать одного и того же парня дважды, потому что сближение с кем бы то ни было означало, что её тайна в опасности. Это то же самое, что скрывать свое мастерство в турнирах по метанию ножей и тренироваться сольно вместо того, чтобы работать с теми, кто был на ринге. Скрывать на каждом шагу то, кто она есть было жизненно важно, но теперь ей приходилось беспокоиться не только о том, чтобы не разоблачить себя. Если она подвергнет риску людей, которых любит, то не сможет остаться. Она не хотела покидать свою семью, но был ли у нее выбор? Не совсем.