Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец Страница 7

Депресняк, получивший недавно пару серьезных укусов всхватке с безобидным на вид миттельшнауцером, к кошачьим разборкам проявлялравнодушие. Он дремал на подушке у Дафны, изредка шевеля во сне лапами, будтонеторопливо направлялся куда-то.

Даф отвернулась от окна и, включив свет, прошлась покомнате. Теперь, когда она жила тут одна, комната казалась ей опустелой ипугающе просторной, хотя на трезвый взгляд была и тесна, и захламлена.

Рядом с микроволновкой стоял круглый кактус в глиняномгоршке. Это был лысеющий, с коричневатыми потертостями, семейственный старикан,усиженный сверху целым выводком пушистых кактусят. Прежде Меф любил натыкать наего иголки желтые и розовые бумажки со всякими поручениями самому себе. Обычноэто бывало нечто вроде:

Подт. + + + =

Отж. + + + =

Носки!!!

Купить еды и батарейки

Некоторое время назад на кактусе появился темный нарост,крайне противный с виду, похожий на облезший хвост дохлого зверька. С неделюДаф неприязненно приглядывалась к нему, сейчас же, окончательно решив, что этоболячка, решительно отломила. Звук нароста получился неожиданно полным иобиженным. Дафну это насторожило. Она поднесла его к лампе, аккуратно надсеклаоболочку и увидела ярко-алый нераспустившийся цветок, покрытый снаружи словносерой шерстью.

Глядя на цветок, который она так глупо погубила, Даф ощутилаострое чувство вины. Ей стало вдруг ясно, что все, происходящее в человеческойдуше – то, как душа зреет и растет, – всегда тайно и сокровенно, как этотцветок. Кто на самом деле знает, что внутри того, что представляется намструпом? Многое позволительно в этом мире, а вот сковыривать ничего нельзя. Идумать плохо ни о ком нельзя, потому что все равно ошибешься.

Вот она, к примеру, осуждает Мошкина, Чимоданова и Нату,считая их безнадежными, а на деле кто знает? Может произойти чудо – и нечтостремительное, радостное, бесконечно доброе и не считающее своей доброты,подхватив их, вынесет на поверхность, к солнцу. И тогда у пустого корытаокажется тот, кто мысленно уже зачитал им обвинительный приговор.

Внезапно острая тревога заставила Дафну встрепенуться. Онапочувствовала, что нужна Мефу.

…Меч появился около дивана Буслаева перед рассветом. Онлежал на ковре, даже и не пытаясь утопать в отсутствующем ворсе. Меч лежал такблизко от ладони Мефа, что тот легко коснулся бы его, если бы уронил с кроватируку. Узкий, тускловатый, с четким округлым навершием.

Через минуту после меча в комнате появилась Дафна. На этотраз ее интуиция забила в барабан тревоги почти сразу. Дафна возникла беззвучно.Шторы дрогнули, надулись парусом и опали. Золотистое сияние телепортациислилось с сырным блеском откушенной луны.

В комнате спали трое. Зозо свернулась калачиком накресле-кровати, ухитрившись накрыться с головой. Если бы этой картинетребовалось название, оно было бы: «Я маленькая мышка! Меня нету!»

Эдя Хаврон лежал на спине, широко разметав руки и отбросиводеяло на середину комнаты. Просто поверженный богатырь на героической картине.Не хватало только раскиданных вокруг трупов врагов и стрелы, торчащей в центрегруди. По мужественному лбу Хаврона бродила наглая муха, которую тот отгонялгрозным шевелением бровей. Ощутив сквозь сон взгляд Дафны, Хаврон грузноповернулся. Под кроватью лязгнули блины штанги.

Мефодий стонал во сне. Дафна прислушалась. По всем признакамон видел мужской «убивальный» сон № 2.1.1 по классификации мрака. Не тосам Меф кого-то «рэзал», не то его «рэзали». А раз так, то и возникновениепоблизости меча представлялось логичным.

Первым делом Даф выглянула наружу, проверяя, не прилип ли кстене шныркий суккуб с рюкзаком гаденьких снов за плечами. Так и есть. На светлойстене дома что-то темнело, осторожно переползая. Правда, теперь суккуб успелспуститься этажей на пять вниз, поочередно забрасывая сны во все окна ифорточки.

– Улыбнись и скажи: Лигул, купи парашю-ю-ют! –пробормотала Дафна и поднесла к губам флейту.

Суккуб запоздало взвизгнул, а еще несколько секунд спустявлажный шлепок об асфальт доказал, что Дафна недаром разучивала маголодии,повторяя одно и то же до судорог в пальцах.

– Чтобы освоить любое новое движение, нужно правильноповторить его семь тысяч раз. Если вы талантливы, то шесть. Безумно талантливы– пять с половиной. Гениальны – пять тысяч, но никак не меньше! А то сделаютдвадцать раз и ноют: не получается! Я бездарен, как крышка от унитаза! –говаривала Эльза Керкинитида Флора Цахес, больше известная в народе какШмыгалка.

Разобравшись с суккубом, Даф присела на корточки, озабоченноразглядывая меч и размышляя, как с ним поступить. Клинок не появлялся ужемесяца два с половиной, с тех пор, как у Мефа отняли память о его службе мраку.

«Хорошо бы убрать его куда-нибудь, а то Меф проснется – ичто? Еще решит, чего доброго, поиграть с дядей Эдей в секир-башку и удивится,почему не получилось понарошку», – подумала Даф.

Она хорошо знала своего подопечного. Меф не в состоянии былпройти мимо турника, чтобы на нем не повисеть, мимо тира, чтобы не стрельнуть,и мимо меча, чтобы им не помахать.

Дафна легкомысленно протянула руку, чтобы взять меч, но таки не успела его коснуться. Клинок изогнулся, сделал неуловимо-быстрое движениеи наискось рассек ей правую ладонь от мизинца до середины подушечки большогопальца.

Даф вскрикнула, запоздало ощутив холодную длинную боль,возникшую из точки и сразу расширившуюся и захлестнувшую все ее сознание. Алая,сияющая кровь светлого стража хлынула на клинок. Секунду или две он жадновпитывал кровь, как губка, так что на поверхности и капли не осталось. Тусклаясталь вспыхнула, побелела, расплылась и исчезла – точно блестящая гадюкаскользнула в нору.

Даф старалась не смотреть на раненую ладонь. Ей вполнехватало мерзкого ощущения сбегавших по пальцам и срывавшихся липких капель.Морщась, здоровой рукой она стянула с плеч рюкзак и вытянула флейту.Рассеченную ладонь она поневоле держала на отлете, пачкая ковер. Играть нафлейте одной рукой было невозможно. Заливать же флейту кровью ей не хотелось.Да это и не привело бы ни к чему. Пальцев раненой руки Дафна не ощущала. Онибыли чужие и онемелые.

Сосредоточившись, Дафна вызвала Корнелия. Связной света былгораздо бестолковее Эссиорха, однако вопросов задавал меньше и смотрел не стаким сострадательным укором. От него проще было схлопотать пинок, чем добитьсяукоризненного взгляда. Даф же порой предпочитала пинок.

Корнелий появился почти сразу. Он был заспанный, злой и водном ботинке. Флейту он, однако, захватил с собой и даже успел примкнуть к нейштык.