Требуется сообщник - Ольга Новицкая Страница 7

– Может, там любовь, – парировал напарник.

– Чем черт не шутит. – Стражник почесал затылок и решил: – Наше дело маленькое, крыльцо охранять и всех, кто не жених, заворачивать.

– И то верно, – согласился второй. – Значит, ты сказал Арзамас, я говорю Суздаль.

– Ладога.

– Озеро это.

– Город тоже есть.

– Да? Ладно. Александровск. Это на севере.

– Коломна.

– Опять на «а»? Издеваешься? Амстердам!

– Москва.

Царевич Первоцвет грозным, но слегка срывающимся голосом повелел одному из слуг доложить о своем прибытии и терпеливо топтался у входа в личные покои Еремея в ожидании аудиенции.

За время его отсутствия терем почти не изменился. Все те же половички на чисто выскобленных полах, просторные коридоры, широкие лестницы с резными перилами. Вот только один из витражей на втором этаже простым стеклом заменили.

«Елисей погулял», – решил Первоцвет.

Елисей был старше его на три года и, сколько Первоцвет себя помнил, отличался нравом веселым и необузданным. Если, конечно, считать весельем таскание гостя за уши, поломанные деревянные сабли и фирменную «сливу», после которой полдня нос болел. Впрочем, все было не так плохо, тот же Елисей, когда подрастающее поколение будущих правителей отправляли погулять, мог часами рассказывать истории, от которых дух захватывало.

Лишь год назад до Первоцвета дошло, что поведение Елисея вызывалось обыкновенной завистью. Он-то первородный, а Елисею светило максимум дружину водить, в то время как даже сестры становились царицами.

Ждать пришлось недолго. Дверь распахнулась, и навстречу вышел сияющий Еремей.

– Первоцвет, родной мой! – царь распахнул объятия. – Наконец-то навестил! Давненько тебя видно не было. Как жизнь? Как батюшка с матушкой?

– Спасибо, – прохрипел царевич, до сей поры видевший царя раз пять, не больше.

Еремей, хоть и был средней комплекции, силой обладал приличной, в то время как сам Первоцвет предпочитал умные книжки читать, а не с камнями по двору бегать и не гири выжимать.

– Вот порадовал так порадовал! – продолжал вещать Еремей, отпуская царевича. – А ты вовремя, ничего не скажешь. У нас как раз столы к пиру накрыты.

– Да я, собственно, по делу, – пролепетал царевич.

– Вот за чарочкой все и обсудим. – Еремей приобнял гостя за плечи и ненавязчиво повел по коридору. – У нас сегодня тихо. Так, пирушка для самых близких. Илюша с Елисеем будут, бояр штук пять, гостья одна иноземная да Забавушка появится, давненько вы не виделись.

При упоминании о дочери хитрый царь искоса, но внимательно посмотрел на лицо гостя и остался вполне доволен результатом.

– Давай-ка умойся с дорожки, сходи куда там тебе надо, сабельку свою Ване отдай. Иван! Прими саблю!

Иван, как обычно, появился словно ниоткуда и обезоружил гостя.

– Вот и славно.

Отправив гостя приводить себя в порядок, Еремей одним прыжком оказался у дверей, шустрый прислужник едва успел распахнуть их перед царем-батюшкой.

– Как у вас, готово? – быстро спросил Еремей, обозревая комнату.

– Так точно! – отрапортовал ключник, вытягиваясь в струнку.

– Так, быстро рассаживай всех, вроде так и было, – торопливо велел Еремей, – Илюха по правую руку, Забава по левую. Елисейка, не корчь рожи, освободи место рядом с сестрой и девицу эту, Евгению, рядом посади, вроде как так и задумано. Да с другой стороны! Нечего такой пигалице рядом с Забавой делать, Первоцвет у нас сам не великан. Хотя стоп. Пусть он рядом с Ильей и Забавой садится. Так оно надежней. Остальные садитесь как хотите, но если поцапаетесь – на себя пеняйте, всех на плаху отправлю. Ну! Быстро!

Не переставая отдавать распоряжения, Еремей поправил корону и сел на почетное место во главе П-образного стола.

Женька слегка ошалела от всех этих событий и сидела тихо как мышь, стараясь игнорировать многозначительные взгляды Елисея.

«А какого черта! – сформировалась в ее голове первая здравая мысль. – Черт знает куда попала, так хоть с настоящим царевичем пообщаюсь. Каждый день, что ли? Да и парень ничего. Блондин, голубоглазый, высокий, красивый, из хорошей семьи. Бородка у него, правда, дурацкая, но, может, здесь так положено».

Она сделала вид, что смущена, и робко улыбнулась. Это сработало. Окрыленный Елисей приободрился, и вскоре завязалась светская беседа из серии «надолго-вы-к-нам-нынче-чудные-погоды-стоят».

Все уже сидели за столом, когда вошел Первоцвет. Женька вытаращилась, а затем прыснула, представив царевича рядом с Забавой, но Елисей предупреждающе наступил ей на ногу, и девушка обуздала смех.

Первоцвет был роста невысокого, метр шестьдесят, не выше, полненький и розовощекий. Было заметно, что борода растет плохо, так, пушок жиденький – Женька даже посочувствовала, наверняка царевич переживает. Вид у царевича был несколько смущенный, но взгляд умный, только очков не хватало – и все, был бы вылитый заученный студент. Каштановые волосы зачесаны на лоб, и Женька была готова поспорить, что он ими прыщи прикрывает. Но в целом впечатление о царевиче сразу складывалось благоприятное.

– Здравствовать всем вам, – Первоцвет поклонился в пояс Еремею с Ильей, потом Забаве и Елисею. При взгляде на последнего почему-то привычным жестом тронул нос, но тут же взял себя в руки.

– И тебе здравствовать, гость дорогой, – кивнул в ответ Еремей, словно и не виделись они пять минут назад. – Проходи за стол, на почетное место, отведай чем бог послал, да и расскажи, что занесло тебя в наши края.

– По делу я, ваше величество, – отозвался Первоцвет, садясь на указанное место, рядом с Забавой.

Начался пир. Помня уроки истории, Женька удивилась, как это женщины с мужчинами за столом, однако сразу прикинула, что, скорее всего, это нечто вроде семейного обеда, и успокоилась. Елисей вел себя выше всяких похвал и, накладывая в Женькину тарелку соловьиные язычки в сметане, пояснил, что побывал в разных странах, там и «научился с женщинами общаться».

Последнее высказывание прозвучало как-то двусмысленно, но у Женьки уже много часов во рту крошки не было, и она просто наворачивала еду, ухитряясь при этом улыбаться царевичу, наблюдать за застольем и более-менее соответствовать местным правилам этикета: ложку не облизывала, руки о скатерть не вытирала, а кости кидала под стол, искренне сочувствуя тем, кто будет потом убирать это свинство.

Соловьиные язычки проскочили, даже вкус не разобрала. Перепелка оказалась вкусной, и костей от нее практически не осталось, так, на один зубок. Зато лебединую ножку сбагрила под стол почти целиком – разочаровалась. Мамина утка с яблоками и то вкуснее. На гарнир поискала картошку, но ту, судя по всему, еще не изобрели, и пришлось хомякать пареную репу, оказавшуюся, к удивлению, вполне приемлемой на вкус.