Гринвуд - Макс Корбин Страница 7

– Финли-и-и, – позвал Лиам. И тут же подумал: «Слава богу, хоть звук не отстает».

– Гав! – прозвучало со стороны двери. Через секунду там появился Зверь, всем видом излучавший тревогу и заботу.

Лиам почувствовал, что его начинает мутить.

– Зверь, будь добр, приведи Финли. – Лиам вновь лег на кровать и закрыл глаза, слушая, как стучат когти по деревянному полу.

– Как там наш больной? – осведомился Финли, едва переступив порог комнаты.

– Да не ори ты так, – возмутился Лиам и едва не оглох от своего же голоса.

– Это не я, симптомы проявляться начинают. К вечеру еще и жуткий жар будет.

– Странно, Волчонок по-другому рассказывал.

– Так тех парней наверняка по-другому лечили, если лечили вообще.

– А со зрением проблемы тоже от этого?

– Наверняка. Дать повязку?

– Давай. – Лиам сел и подождал, пока Финли завяжет глаза полоской ткани.

– А что с лисом? – вспомнил парень.

– Сжег, чтобы звери не заразились.

– Мне это уже не поможет.

– На столе лекарство стоит, вот оно поможет. Пить по глотку рано утром и вечером. Постараюсь следить, чтобы принимал, но, если особо хреново станет, – хлебни, оно лишним не будет. Тазик под кроватью, если потянет на рвоту. И заранее предупреждаю, что с завтрашнего дня буду привязывать к кровати.

– И долго лечиться?

– Примерно неделю.

– Пошли есть. – Финли подал Лиаму руку, чтобы тот хоть как-то ориентировался.

– Ура, обед!

– Вообще-то ужин.

– Я полдня проспал?

– Нет, больше суток.

Держась за мозолистую руку отца, как в детстве, Лиам пошел на кухню. Финли помог сесть на табурет и придвинуться к столу. Налил тарелку ароматного бобового супа с копченой олениной. – Ты хоть ложку до рта донесешь? – спросил он Лиама.

– Не боись, есть вещи, которые можно и с закрытыми глазами делать! – В желудке парня заурчало от нахлынувших запахов. Взялся левой рукой за глиняную тарелку и опустил ложку. – Не горячее?

– Нет, – ответил Финли и на миг остолбенел, глядя, как суп в тарелке вскипает. – Но ты лучше подуй, остуди. – Лиам послушался совета и подул на ложку. Кипевшая до этого жидкость покрылась коркой льда. – Блин, извини, парень, только что вспомнил, – с досадой в голосе произнес Финли.

– Что? – Лиам так и замер с обледеневшей ложкой.

– Бобы нежелательно сейчас кушать. – Отец отобрал ложку и отодвинул тарелку с кипятком.

– Блин, Финли, а когда варил, нельзя было вспомнить?

– Вот. – Финли ткнул парню в губы кусок копченой оленины.

– Осторожно. – Лиам схватил рукой длинный ломоть мяса. – В рот зачем совать?! – Он со злостью откусил большой кусок и начал энергично жевать. Финли облегченно вздохнул. – А хлеб, сыр, этого тоже нельзя?

– Почему? Можно.

– Ну так давай.

Финли отрезал краюху хлеба, водрузил сверху ломоть сыра и вложил в левую руку Лиама.

– А запить чем-то? Оно же в горло еле лезет.

– Вот, чай из трав, холодный. – Финли налил чашку. – Перед тобой поставил.

– Ага. – Лиам положил на стол хлеб с сыром и начал шарить, ища чашку. Финли никак не мог отвести взгляда от зависшего в нескольких сантиметрах над столом бутерброда. – А чего сладкий такой?

– Что? – отвлекся Финли.

– Чай, говорю, почему сладкий такой? – Лиам отпил где-то четверть и поставил чашку на стол таким же макаром, что и бутерброд. Вот только она зависла выше и кривее.

– Мед… Я с медом случайно переборщил.

– Бывает. – Рука Лиама безошибочно определила, где лежит или, вернее, висит бутерброд. Парень ничего необычного не заметил. Так повторялось несколько раз. Чашка все время зависала над столом по-новому, а вот бутерброд ложился точно так же, пока наконец Лиам не заявил: – Все, больше не лезет, – после чего стукнул пустой чашкой по столу.

Она так и осталась стоять косо, упершись в стол краешком и зависнув в воздухе остальной частью дна. А куцый огрызок бутерброда невозмутимо повис на своем месте.

– Ничего, я думаю, Зверь не откажется от угощения.

– Уф, – подтвердил Зверь.

– А сейчас давай в туалет проведу, потом помогу искупаться.

– Издеваешься?

– Стыдишься? Не стоит, если не забыл, это я тебе пеленки менял да задницу вытирал. И поверь, пах ты тогда не розами.

– Финли! – возмутился Лиам, на что тут же среагировала кружка – начала видимо накаляться. Стол под ней почернел, задымился.

– А что Финли? Пошли давай. – Отец вновь подал Лиаму руку, тот послушно встал.

– Ничего не горит?

– Нет, тебе показалось.

– Очень по-настоящему показалось, – усомнился Лиам. – До сих пор кажется. Я дым чую.

– Я же говорю, глюки. Еще и не такое будет мерещиться. Ты, главное, если что, меня зови сразу, а то еще учудишь чего.

Всю неделю, пока чудилась чертовщина, Лиам ходил с повязкой. То горелым запахнет, то затрещит что-то, а еще пару раз дверная ручка казалась мягкой, как глина. Финли предупредил, что если снимет повязку, то парень еще и увидит глюки. А Лиаму хватило и того, что пару раз видел сквозь повязку Зверя. Только вместо обычного пес представал в облике огромной сияющей твари с когтями, не уступающими клыкам. Раз во время такого морока мельком увидел и Финли в облике огромного горца в сине-зеленом килте и с таким же пледом через плечо. Вот только лицо и все открытые участки тела были бледно-белого цвета. Не того белого, какой бывает у мертвецов, больных или сильно напуганных людей, а белого, как снег во время сумерек. На боку тяжелый палаш с грубой корзинообразной гардой. Лиам и сам любил прямые палаши, но как драться этой тяжелой дурой, не представлял.

– Финли, у тебя никогда элгландского [4]палаша не было?

– Почему же не было, у меня и сейчас в подвале парочка припрятана.

– Они же тяжеленные.

– Что верно, то верно. Драться таким тяжело, но он просто вырывает оружие из рук противника, если не разрубает пополам. А почему спрашиваешь?

– Привиделось.

– Понятно.

Пик глюков пришелся на утро пятого дня. Тогда Лиама действительно пришлось привязать к кровати. Но к вечеру того же дня вместе с жутким жаром глюки ушли. Лиам спокойно проспал до утра. А в конце недели впервые снял повязку.