Гринвуд - Макс Корбин Страница 8

– Это только на пару часов. Не будем рисковать, – заявил тогда Финли.

Но прошел еще день, а глюков так и не было. Лиам просился за хутор, но уломать отца так и не смог, до тех пор пока не появился Грэг. На этот раз такой же лохматый и бородатый, как Финли. Грэг завалился на хутор, когда Лиам, сидя в тени перед домом, подгонял рукоятку нового револьвера отца под себя.

– Здорово, студент, – протянул он Лиаму руку.

– Привет, Грэг, – ответил на рукопожатие Лиам. – Я курсант.

– Один хрен, – отмахнулся Грэг. – Ты чего бледный такой?

– Болею. Неделю из дома не вылезал.

– Подцепил… – Грэг понимающе подмигнул. – Надеюсь, оно того сто́яло?

– Да иди ты! Меня лис бешеный укусил. Это вы с Финли вечно гостинцы из борделей таскаете.

– Неправда, – совершенно серьезно ответил Грэг. – Мы ходим только в надежные места, – и добавил доверительным тоном: – Могу посоветовать.

– Да не надо.

– Ну не хочешь, как хочешь. А «Три лисы» к академии ближе всего.

– Так это же обычный паб! – удивился Лиам.

– А для тех, кто тихонько скажет бармену волшебные слова, – не только. Но ты же не интересуешься. Ладно, где твой старик?

– В мастерской, патроны делает. Не называй его стариком, он этого не любит.

– Именно потому и называю.

– Грэг, – не сдержался Лиам. – А какие слова волшебные?

– Джин с вишенкой.

Через полчаса Финли вышел в полном обмундировании. Высокие кожаные сапоги, штаны и рубашка из конопляной парусины, тяжелый походный ранец со скаткой шерстяного одеяла да однозарядная винтовка. В кобуре на правом боку один из новых револьверов, слева в ножнах – скиннер, а на левом предплечье – ножны с длинным, как у Лиама, стилетом. Только стилет Финли был четырехгранным и имел короткую гарду. Как раз для хвата через крестовину.

– Ты в бордель всегда с винтовкой ходишь?

– На этот раз в Окенхолт пойдем.

– А чего так далеко? Туда же несколько дней переться.

– Три, если лесом идти, а еще немного там задержусь.

– Много взял?

– Не твое дело, – ответил Финли.

– Надеюсь, после твоего похода не останемся без денег?

– Можешь не переживать. За частокол ни ногой и лекарство пей регулярно.

– Нормально! – возмутился Лиам. – Сам к шлюхам, а меня дома оставляет.

– Не только, еще и снаружи запру.

– Думаешь, это меня остановит?

– На какое-то время. А потом приду и поколочу, если узнаю, что выбирался.

– А как узнаешь?

– Оставлю Зверя. Как надзирателя.

В последние минуты Грэг образумил-таки Финли, сказав, что Лиам легко сможет перебраться через частокол, а пес останется внутри. Поэтому не нужно вешать замки на двери и ворота. Пускай лучше пес везде следует за парнем. Особого выбора не было, и Финли согласился.

Лиам тоже проявил благоразумие и не побежал в лес. Сначала спилил все лишнее с металлической части рукояти нового револьвера, потом подогнал по размеру две ясеневые дощечки и под конец лобзиком нанес на дерево неглубокую сетку порезов, чтобы рукоять никогда не скользила в руке.

И даже после этого не пошел в лес, а стал тренироваться в стрельбе и быстрой перезарядке. Для этого на хуторе использовались толстые деревянные срезы на треногах. Самый большой срез имел в диаметре полметра, а вот в толщину был всего сантиметров двадцать. С него Лиам и начал тренировку.

Вложив револьвер в кобуру, парень тут же быстро выхватил его и навел на мишень. Так повторялось несколько раз, пока наконец не выдавил барабан и не нажал на кнопку экстрактора. Патроны посыпались на землю, и Лиам быстро наполнил барабан теми, что были в поясном патронташе. Еще шесть воображаемых выстрелов – и новая замена. Парень с радостью расстрелял бы весь боезапас сразу, но тогда пришлось бы самому снаряжать новые патроны в мастерской, а это дело он не любил. В итоге Лиам сделал только двенадцать настоящих выстрелов, кучно нашпиговав сердцевину мишени свинцом.

С пистолета он переключился на стилет – быстро вгонял его в деревянную колоду и старался так же быстро вытаскивать. Действовал не своей сталью, а тренировочной железякой Финли. После этого ее пришлось равнять и затачивать. Последним упражнением было метание уже собственного стилета. Только после этого Лиам почувствовал, что готов выйти в лес, но на хутор спустились сумерки, а живот шумно потребовал еды.

С утра пораньше, перекусив куском копченой оленины и угостив таким же Зверя, Лиам нацепил кобуру с револьвером, потом ножны со стилетом. – Ну что, Зверь, погуляем?

– А может, не стоит? – переспросил пес, лениво повернув голову. Собственно, прозвучало это как «вруф-уф», но Лиам понял.

– Чего?! – распахнув рот от удивления так, что можно было и челюсть вывихнуть, переспросил он.

– Говорю, может, не стоит? – вновь сказал Зверь.

– Э-э-э. Знаешь, Зверь, я лучше пойду, лекарство выпью да полежу.

– Хорошая идея, – поддержал пес.

У себя в комнате Лиам схватил со стола склянку с лекарством и отпил большой глоток, потом посмотрел в шкафу, там стояло еще две бутылки, и сделал для надежности еще один глоток. Не каждый же день с тобой лохматые волкодавы разговаривают. В кровати пролежал до обеда, и лежал бы дольше, да вскоре опять начало урчать в животе. Зверя на кухне не было, Лиам позвал, в одну миску налил воды, а во вторую положил сыра и хлеба с олениной. Сам ел то же самое, хотя и запивал холодным чаем. Когда прибежал Зверь, Лиам осторожно спросил:

– Зверь, ты умеешь говорить?

– Гав, – ответил Зверь. И значило это «гав».

– Хорошо, совсем-совсем не умеешь? – уже более уверенно спросил Лиам.

– Уф, – ответил Зверь, пережевывая хлеб. И, к превеликой радости Лиама, значило это «уф».

– Прекрасно, значит, пойдем на луг. В лес пока не сунемся, но на луг, наверное, можно.

Говорить с псом Лиам не считал чем-то необычным. Сколько мог припомнить, Финли всегда говорил. Да и Зверь всегда проявлял прекрасную сообразительность. Но вот допустить, что пес действительно может говорить… Лиаму даже представить такое было трудно, ведь для этого нужна магия, а ее в Союзе Широв осталось ну очень мало.

Финли вернулся домой через полторы недели, и не со стороны Окенхолта, а со стороны мертвых деревень. Весь пыльный, грязный и даже исхудавший. На левом рукаве посередине плеча отчетливо проступало пятно крови. О ране говорила и сквозная дыра в рубашке.

– Шлюхи у нас теперь еще и постреливают? – спросил Лиам.