Хромой. Империя рабства - Владимир Белобородов Страница 7

– Чего сидишь? – подошел Жирный. – Здесь он!

– Тащи его, Пидрот.

Наказание орков не то что наказание кормов. Бил прихрамывающий орк. Видимо, тот, которому Клоп ногу отдавил. Эх, как он бил. С оттяжкой, с душой. Я прижмуривался во время удара. «Девяносто восемь, девяносто девять, – считал я количество палок, понимая, что Клоп труп, – сто».

Уф. Остановился. Шаман подошел к лежащему на столе раздачи рабу. Прижал палец к затылку. У меня внутри все сжалось. Смерть раба вообще обычное дело. Но Клоп!.. Постояв секунд пять, шаман отдал какой-то глиняный сосудик корму. Мать моя женщина! Жив, паскуда! Жив! Иначе бы мазь не выдали. Ну Клоп, напугал! Живучий гад.

Клопа утащили к кормам. Это нормально. Там есть лазарет. Кормят опять же лучше.

Вечер был тоскливым. Не из-за того, что произошло сегодня. Здесь все вечера были тоскливыми. В углу резались в «интеллектуальные» экскременты, в реальности игра называется грубее, но пусть так. Суть игры почти как в монетки, а проигравший и есть самый настоящий экскремент, ввиду отсутствия оного у него какое-то время, так как останется без определенного количества каши, по полпорции которой он должен будет отсыпать выигравшим утром и вечером.

Толикам, как обычно, рассказывал что-то. Рядом с его нарами собралась кучка рабов, в полутьме напоминавшая картину: казаки пишут чего-то там. Толикам был образованный раб, из бывших голубых. Не-э, не подумайте ничего плохого, здесь этот цвет носит другой смысл. Я же еще не рассказывал о цветовой дифференциации рабов. О-о-о. Это целая отрасль местной экономики. И наплюйте на тех, кто говорит, что рабство это экономически неэффективный строй, очень даже эффективный. Правда, это воспринимается только у людей. Начну снизу.

Низ – это я. В смысле мы – черные рабы. Черными называемся по причине наличия черного тату на виске, вообще оно называется печатью, но выглядит как незамысловатое тату. Печати, кстати, не имеют никакого магического воздействия, но и вывести их невозможно. Черные – самые распространенные, самые бесправные и самые дешевые животные. В черное рабство попадают за долги, во время войн, во время грабежей, ну, в общем, всяко-разно.

Средний статус рабов – голубые рабы. Они не имеют ничего общего с черными. Вообще ничего. Это добровольное рабство, в редких случаях – купленные у родителей перспективные дети. Наименование происходит так же, как у черных, по цвету печати. Суть голубых – любой достаточно умный (надо выдержать экзамен) и свободный человек, испытывающий недостаток в средствах, может продать себя. Продать в академию, где его обучают в зависимости от талантов (таланты определяют магически). После процедуры усовершенствования, то бишь обучения, раба продают за бешеные деньги. Голубой раб получает небольшое жалованье и один выходной в местный месяц, то есть луну. Но есть и ограничения: ни женитьбы, ни детей, если его владелец, конечно, не захочет новых рабов (корова, которая дает молоко, и ее телята, ну вы помните). Зато защитой раба, в том числе и от хозяина, служит определенный совет при дворе местного царька. И в случае жестокого обращения – а-та-та. Понятно, что при желании… да о чем я, почти всегда хозяин раба может обойти закон, но это не очень выгодно.

Третий и последний статус рабов – серебряные рабы. Их тату выглядит довольно гламурно, и они могут даже указать обычным гражданам место, это рабы империи. Через десять местных лет службы в голубом статусе раба с вероятностью девяносто процентов выкупит государство по остаточной стоимости, которая тоже не очень низка. То есть империя получает готового, не слишком старого специалиста с опытом работы за сравнительно небольшие деньги. Практически такой раб почти не раб. Нет, конечно, работать придется куда пошлют, но и зарабатывать он будет больше, чем зажиточный крестьянин. Он может купить дом, завести семью, его дети не будут считаться рабами, в общем, там куча привилегий. И все счастливы. У государства образованный персонал за невысокую цену и низкую зарплату. Прежний хозяин получает на десять лет хорошего специалиста или художника за еще меньшую стоимость (с учетом выкупа империей). Школа просто стрижет деньги за обучение, ну а сам раб помимо первоначальных денег, уплаченных ему и потраченных обычно на погашение долгов, имеет хоть и не слишком высокий, но заработок и полную гарантию трудоустройства. Конечно, здесь не слышали о восьмичасовом рабочем дне, пятидневной неделе, отпусках, поэтому уж извини, раб, – солнце еще не взорвалось. Но нормальные управляющие знают, когда устает мозг или легкие. Там еще много заморочек, но я не углублялся – мне серебро не светит.

Наш голубой Толикам провыеживал свое счастье юбкой. Другими словами, музыкант спалился на дочке хозяина. Отец был далеко не дурак и наказал его по полной, продав в качестве черного оркам. При этом я так понимаю, что в империи он вообще считается беглым, а это точно смерть.

В общем, это был обычный рабский вечер, я уже почти заснул, когда ко мне подошел Ряха.

– Чего, говоришь, торопишься?

Я нащупал заточку.

– Нет. Но и когда двигают, не люблю, – ответил я, садясь на нарах.

– Ты знаешь мое отличие от кормов?

– Да никакого. Две руки, две ноги.

– Скалишься, значит. Смотрю, выбитые зубы ничему не научили.

– Ну… так и не ты же их выбил. Ты чего, Ряха, хочешь? Повеселить рабов? Так давай.

Я встал с облегчением – успел. Ряха дал встать. Я бы на его месте сразу ударил. Лежачего. Были бы возмущения, конечно, но рабы по природе своей жизни асоциальны. Самое тупое – это начинать разговор с жертвой, как, например, Ряха сейчас. Я говорить не стал. Два коротких удара заточкой в бедро, прежде чем у Ряхи сработали инстинкты самосохранения. От его удара я ушел, есть школа, потом расскажу. Ряха отпрыгнул от меня.

– Ты че, тварь?

Тут к нему подскочил один из холуев и прошептал что-то на ухо. Я догадывался что.

– Ну? – спросил я, не побоюсь этого слова, у оппонента, когда от него отбежал шнырь. – Хочешь дальше? Как раз мое место освободится на празднике.

– Живи, дерьмоскреб. А твоего голубого я потом прижму.

– А ты доживешь до утра? Землянка одна.

Ряха молча развернулся и захромал к своей яме. За Толикама я не волновался – пофиг, мне бы со своими бы проблемами разобраться. А вот Ряха, гарантирую, спать не будет, пока меня не отправят на праздник.

Кстати, насчет неизведанности возможностей человеческого мозга могу авторитетно заявить, что человек может спать и одновременно сканировать звуки вокруг. За шесть лет у орков ни одна сволочь не смогла ко мне подойти так, чтобы я не проснулся.

Утро началось с заунывного голоса одного из прихвостней кормов:

– Вста-а-али.

– Я те в глотку фекалий насую, – раздалось из темноты.

Нормальное утро с нормальным звонком будильника. Быстро встать и на построение, последнему – одна палка.

Умывшись в одной из бочек и порадовавшись с десяток минут восходу местного светила, я пошел отстаивать очередь за завтрокообедом. Не дай бог опять обделят – я дней через пять тогда сам на арену проситься буду. В этот раз у котла стоял Пидрот. В его смену ввиду, видимо, определенных страданий толстяка в прошлые, до кормовой жизни годы порции бывали в полтора раза больше, чем обычно.