Флаг Командора - Алексей Волков Страница 70

Широкое купеческое судно хорошо выдерживало любой шторм, легко держалось на волне, а вот маневрировать на нем было трудновато. Ветер словно поставил своей целью не допустить парусник до Санто-Доминго. Приходилось постоянно менять галсы, гонять матросов на реи, и все равно ход не превышал пары узлов.

Команда измучилась, однако Толстого Жака беспокоило не это. Кто и когда обращал внимание на парней с бака? Гораздо хуже было то, что продукты подошли к концу. Акционеры Вест-Индской компании хорошо считали денежки и настоятельно просили не терять времени. Поэтому заходить на какие-нибудь острова по дороге не рекомендовалось. Есть конечный пункт, куда надо сдать товар и откуда требовалось забрать груз взятого у плантаторов за бесценок табака, прочее же – дорогое и ненужное излишество.

Цены на табак в Европе подросли. Значит, и доставить его требовалось побыстрее. Сабиньяк за долгие годы хорошо изучил нрав своих хозяев. Будешь выполнять их пожелания в срок – сможешь отложить что-нибудь на черный день. Нет – капитанов хватает и без тебя.

Ну что стоило зайти на один из внешних островов и прикупить немного солонины! Нет, ветер, как назло, был попутным, и казалось, ничего не стоит добежать с ним до вожделенного Санто-Доминго. Когда же мелкие французские поселения остались далеко за кормой, дьявол коварно крутанул зефиры, поставил их преградой, и путь затянулся на многие лишние дни.

Главное же – не переиграешь, не станешь поворачивать назад. Вначале была надежда на то, что погода образуется, теперь же в любом случае все равно. Что возвращаться с попутным ветром, что идти вперед со встречным – разницы уже никакой. До Санто-Доминго было рукой подать, в благоприятных условиях день хода, а так – хорошо если доковыляешь за неделю. В трюме же последняя бочка солонины, заплесневелой, с крепким душком, горстка бобов да немного червивых сухарей. Даже воды, затхлой, негодной для питья, практически не осталось, и жажду приходилось утолять одним ромом.

– Парус на горизонте!

– Дьявол! – привычно отозвался капитан.

Парус – это всегда двояко. Свой – можно будет договориться о помощи, чужой – кто знает, на чьей стороне будет счастье?

Хотя в такой близости от французских вод…

Неведомый корабль шел навстречу. Расстояние не позволяло определить подробности, и лишь самые глазастые сообщили товарищам, что у незнакомца три мачты.

Можно было попытаться бежать, но вдруг корабль свой? Даже не вдруг – скорее всего. Да и не бегать же от каждого паруса лишь потому, что он может оказаться враждебным!

Спустя час картина прояснилась. Чужой корабль оказался фрегатом, идущим под французским флагом.

Многие из матросов облегченно перекрестились, и лишь Толстый Жак остался верен себе:

– Три тысячи чертей и якорь в одно место! Дьявол не отвернулся от нас, песье отродье!

Корабли медленно сближались. Купец по-прежнему усиленно маневрировал, пытаясь обмануть коварный ветер, фрегат бодро двигался с попутным, лишь изредка корректируя курс в соответствии с маневрами «Толстушки Анны».

Прошло еще не меньше двух часов, пока корабли наконец сошлись. Фрегат развернулся, оказался совсем рядом с купцом, и Толстый Жак проорал в рупор:

– Боцман! Мать твою за ногу! Готовь шлюпку!

Матросы торопливо бросились выполнять приказание. Но тут фрегат слегка изменил курс и пошел на сближение.

– Эй! Вы что, с ума сошли? Дьявол вас забери! – крикнул Сабиньяк в сторону накатывающего фрегата.

Словно в ответ на его ругань, французский флаг на встреченном корабле дернулся, пошел вниз, а на его место торопливо взметнулось черное полотнище с изображением хищно изогнутой здоровенной кошки.

Любые команды запоздали, как и ответные действия. Напрасно наиболее расторопные матросы устремились за оружием, а рулевой торопливо завертел штурвал. Время было упущено безвозвратно.

С фрегата полетели кошки, впились «Толстушке Анне» в борт, и десятки крепких рук потянули канаты, сводя корабли вплотную.

Грозно затрещали выстрелы. Пираты не стали вводить в действие артиллерию, однако их мушкеты изрядно проредили застигнутый врасплох экипаж купца. И почти сразу на палубу хлынула лавина искателей легкой добычи.

Во главе флибустьеров шли двое предводителей. Один уже в летах с хищно изогнутым носом и второй, стройный, в богатом камзоле с несколько женственным лицом.

Особого сопротивления не было. Лишь кое-кто из тех, кто успел вооружиться, попробовал отбиться от пиратов, да на квартердеке офицеры выхватили из ножен шпаги.

Куда там! Один из пиратских главарей, тот самый, с женственным лицом и такой же фигурой, походя проткнул ближайшего к нему помощника Толстого Жака и подскочил к капитану.

Толстый Жак отнюдь не был трусом. За четверть века, которые ему довелось провести в море, он не только водил грузовые суда. В юности Сабиньяку доводилось пиратствовать самому, позднее – отбиваться от любителей чужого добра. Не будь нападение таким внезапным, капитан «Толстушки Анны» приложил бы все силы, чтобы выйти из схватки если не победителем, то хотя бы удачливым беглецом. Теперь же никаких шансов на спасение не было.

Палуба кишела пиратами, у ног Сабиньяка бился в агонии умирающий помощник, и несколько шпаг не могли что-либо решить в проигранной битве.

Капитан действительно не был трусом, однако он не был и безумным самоубийцей. Рука сама швырнула шпагу под ноги предводителю пиратов. Лишь тело слегка напряглось. Плен или входящая в тело безжалостная сталь? Кое-кто предпочитает не оставлять лишних свидетелей…

Предводитель опустил испачканное в крови оружие, и на сердце отлегло. Плен…

– Осмотреть корабль! – коротко приказал пират по-английски.

Голос у него был под стать внешности, высокий, хотя и с хрипотцой.

– Куда шли? – Глаза флибустьера холодно уставились на Толстого Жака.

Со стороны они представляли диковинную картинку. Толстый низенький пленник с обветренным крупным лицом и худощавый довольно высокий победитель.

– На Санто-Доминго, – изворачиваться не имело никакого смысла.

– Конкретнее, – потребовал флибустьер.

– Вначале в Пти-Гоав, затем – в Пор-де-Пэ. Но у нас на борту почти нет продовольствия…

Пират никак не прореагировал на последнее замечание. Тем временем на квартердек поднялся его носатый компаньон, и Толстый Жак, приглядевшись, выдохнул:

– Три тысячи чертей! Милан!

Судьба сводила их во времена бурной юности, да и потом доводилось встречаться в гаванях и кабаках многочисленных островов Архипелага.

– Толстый Жак! Ну и встреча!

При виде старого знакомого Коршун невольно улыбнулся. Вот только доброй улыбку никто бы не назвал.

– С каких пор ты нападаешь на своих? Дьявол тебя вздерни на рею! Ты же француз!